– Мы вместе поехали в Гранаду. Он увидел в поражении мавров дурное предзнаменование своей миссии.
Бенджамин повернулся к Серафине:
– Пожалуйста, дорогая, мне надо обсудить кое-какие дела с Аароном.
– Войдите в дом и сядьте вы оба. А я прикажу повару приготовить праздничный обед для двух голодающих, – сказала Серафина, видя, как отец и сын молча обменялись взглядами.
В течение многих лет они ссорились. Внешне Аарон походил на отца, но во всех других отношениях был полной его противоположностью. Нежный Бенджамин был искусным врачом, тихим книгочеем. Аарон был солдатом, безжалостным и отважным, человеком действия, а не размышлений. Слава Богу, что он обладал выдержкой.
Серафина прошла по галерее, которая огибала весь дом, потом спустилась по лестнице и пересекла двор, чтобы попасть на кухню.
Отец и сын устало сидели на горке парчовых подушек, которые покрывали две длинные низкие кушетки. Аарон понимал, что старик не стал бы скакать всю ночь напролет только ради того, чтобы на день раньше увидеть жену и сына.
– Что за заваруха заставила тебя бросить твоих больных в Малаге?
Бенджамин мрачно усмехнулся:
– Я не могу ничего от тебя скрыть. Исаак в городе и хотел бы поговорить с нами.
– А ты уверен, что мы станем рисковать, чтобы нас увидели с твоим еврейским братом? – В тот самый момент, когда он задал этот жестокий вопрос. Аарон проклял себя за свою безжалостность. – Прости меня, отец.
– Исаак простил меня. Вопрос в том, простил ли ты меня, сын? – с глубокой печалью в голосе спросил Бенджамин.
Ты же знаешь, что да. Я часто говорю, прежде чем думаю, а потом жалею о своих словах. – Аарон встал и начал беспокойно ходить по комнате. Где мы можем встретиться с дядей Исааком? Мы не можем открыто пойти к нему домой.
– Это можно сделать под покровом темноты. Поскольку сегодня не пятница, не еврейский праздник, служки святой палаты не будут столь бдительны, – сдерживая себя, произнес Бенджамин.
Глаза инквизиции повсюду. Отец, тебе следовало быть в Гранаде после триумфального въезда в город. Этот старый чокнутый Торквемада, который так обожает огонь, недавно устроил огромный костер, но на сей раз не для людей, а для книг сокровища мусульманских библиотек, тысячи томов на арабском и еврейском, все они уничтожены! И что еще хуже, его власть над королевой растет день ото дня.
– Торквемада – лишь старый безумец, – тихо сказал Бенджамин. – Монархам нужны деньги, и мы, а не он, можем их собрать для них. Король Фердинанд все еще опирается на многих еврейских советников, таких, как твой дядя Исаак. И даже казначей гражданского ополчения – Авраам Сенеор – еврей, который отвечает за самое могущественное законное войско во всей Кастилии.
– Если быть евреем столь безопасно, тогда для чего мы стали католиками? Не лучше ли оставаться с дядей Исааком и отказаться от принятия христианства?
Ты знаешь, почему мы согласились, – устало объяснил Бенджамин. – Одна ветвь дома Торресов должна была принять христианство, чтобы гарантировать наше выживание, если случится самое худшее. Исаак согласился с этим пактом. А также Серафина и Руфь. Ты был слишком юным…
– Мне было четырнадцать лет, а Анне пятнадцать. Матео было семнадцать. Мы помним, как было раньше. Сейчас мы ни христиане, ни евреи. И нас никогда не примут старые христиане. Это игра на острие кинжала. Семьи делали это, чтобы спасти себе жизнь и имущество, чтобы их не лишили собственности и не продали в рабство в Северную Африку. Однако, став новообращенными христианами, мы попали под власть великого инквизитора еще в большей степени, чем когда были евреями.
Мы часто спорили об этом, Аарон. Поэтому я хочу поговорить с Исааком. Он принесет дворцовые вести. Он отправил мне в Малагу» записку. Готовится нечто грандиозное, и это касается тебя.
– Наверное, Колону дали комиссионные для его предприятия! – взволнованно воскликнул Аарон.
– Возможно, осторожно ответил Бенджамин, потом проницательно, оценивающе поглядел на сына. – Ты доверяешь этому генуэзскому моряку?
– Да, – искренне ответил Аарон. – Он такой же, как мы, – чужак в любой стране, где оказывался. Я сражался с ним бок о бок. Он отважный и стойкий и при этом целеустремленный и решительный.
– Он одержимый! – нахмурившись, перебил Бенджамин.
– Я не географ и не моряк, но верю в Кристобаля. Если он вернет неизмеримые богатства из Катэя, и Сипангу, он получит безграничное расположение короля.
– А ты разделяешь с ним это расположение? – нежно улыбнулся Бенджамин.
– Я никогда не доверяюсь покровительству этого ублюдка Фердинанда Трастамары или его фанатички-жены, но то, что мы узнаем земли, лежащие за морем, даст нам возможность отказаться от неуверенности в нашем будущем, – ответил Аарон, по-прежнему расхаживая перед отцом по мавританскому ковру.
– Не называй нашего короля ублюдком! – напрягся Бенджамин.
– Прошу прошения, – цинично ответил Аарон. – Ты же провел много лет в служении дому Трастамары. Ты знаешь, кто они такие. Они завладели троном Кастилии и Арагона через убийство – мать Фердинанда отравила своего сводного брата Карлоса, а Изабелла подстроила своему брагу Алонсо падение с лошади.
– Но ни одна из этих историй не была доказана. Фердинанд и Изабелла сейчас правят Испанией, и это факт, – не допускающим возражения тоном сказал Бенджамин. – Давай отбросим в сторону твою хандру в отношении монархов. Я желал бы знать, как ты относишься к поддержке этого генуэзца.
– Я бы поехал вместе с ним. Еще кто-нибудь из евреев поддерживает его при дворе? – спросил Аарон, устремив взгляд на усталое лицо отца.
Бенджамин задумчиво подергал себя за светлую бороду.
– Несколько человек.
– А Изабелла? – спросил Аарон, – Кристобаль часто говорил, что она сочувствует его предприятию гораздо больше, чем ее супруг. – Он цинично улыбнулся. – Безусловно, собственное религиозное рвение Колона вполне убедительно. Он часто говорил, что богатства Индии помогут отвоевать Иерусалим. Не знаю, насколько он по-настоящему верит, что это возможно, но он – набожный, преданный сын Рима.
– Несмотря на то что в детстве у Изабеллы был духовник – противник Торквемады, королева поддерживает тех, кто будет финансировать Колона, – ответил Бенджамин, – Наверное, она говорила с ним о взятии Иерусалима. Подумай только, сколько мусульман и евреев могли бы быть обращены в христианство и потом подпасть под власть инквизиции.
В дверь раздался тихий стук, а потом вошла Серафина вместе с девушкой-служанкой, которая поставила поднос с едой на медный столик, стоявший между отцом и сыном. Отпустив служанку, Серафина села возле мужа и взяла кисть винограда.
– Ты устал, Бенджамин. Поешь, а потом отдохни.
– Отец, – нерешительно произнес Аарон. – Я… не хочу, чтобы мы ссорились.
Бенджамин посмотрел на младшего сына – свое зеркальное отражение лет сорок назад.
– И все же мы, похоже, постоянно ссоримся, – тихо ответил он. – Мы живем в недоброе время. Аарон. И бремя выживания изматывает всех нас. Но ты только помни, что мы все – мой брат Исаак, моя свояченица Руфь, их дети – одна семья. Дом Торресов будет жить в Испании, а дети наших детей прославят нас.
Страстные слова отца эхом раздавались в голове Аарона весь оставшийся день, пока он ждал наступления сумерек. Ему очень хотелось еще раз увидеть дядю. Он запомнил старика грубоватым, прямым, гордым своим наследством. Как он мог вынести служение Трастамарам?
Спустилась тьма. Копыта лошадей громко стучали по булыжнику. Крики дозорных разносились по извилистым улочкам, а ночь плыла без приключений, холодная, туманная – подходящая ночь для тайного свидания.
– Помню, когда я был маленьким, здесь собирались на сходки, – прошептал Аарон Бенджамину, пока они привязывали лошадей в конюшне. Потом они вошли с заднего входа.
– В таком случае ты многое помнишь, – печально сказал Бенджамин. Он постучал один раз, коротко и резко. Дверь тут же широко распахнулась. Скрытый капюшоном слуга безмолвно указал рукой, и они пошли за ним по темным винтовым каменным ступеням.
Исаак Торрес был совершенно не похож на своего брата: небольшого роста, кряжистый, с жесткими темными волосами. И только глаза, такие же пронзительно-синие, как у Бенджамина, выдавали их родство. Его добродушное лицо расплылось в широкой улыбке при виде его высокого элегантного брата и племянника, который стал солдатом. После того как они обнялись и постарались смахнуть с глаз свидетельство их волнений, Исаак указал на круглый дубовый стол.
Давайте садитесь. Я попросил Руфь приготовить прохладительные напитки. Глоток холодного вина, немного свежих фруктов и хлеб.
Они расселись вокруг стола на украшенные богатой резьбой стулья с высокими спинками. Исаак внимательно оглядел гостей и сказал:
Время дорого, и не будем терять его зря. Я принес новости со двора – одни хорошие, другие нет.
– Колон получил поддержку, которую искал? – спросил Аарон.
– Да, и здесь своя история. Он был представлен их величествам в Сантафе только три дня назад, и его петицию опять отклонили. – Чтобы предупредить взрыв гнева Аарона, Исаак поднял руку. – Но не успел он уехать, как хранитель денег, ассигнованных на личные расходы короля, Луис Сантангел и я стали докучать королеве. Мы связались с торговцем из Палоса неким Мартином Алонсо Пинсоном, который также хочет поддержать это предприятие. Он владеет двумя кораблями, и ему доводилось одалживать деньги короне. Мы устроили выгодную сделку с Изабеллой, она ведь такая проницательная женщина. В подходящий момент она и Луис убедили короля, что это предприятие обойдется недорого и принесет большую выгоду. За несколько часов до отъезда генуэзца мы отправили за ним королевского гонца. Он получил свои комиссионные и теперь может отправиться на Восток, в Индию.
Исаак видел, как глаза Аарона вспыхнули, когда он услышал эти слова.
– Ты поедешь с ним? – Но Исаак знал ответ еще до того, как спросил.
– Да, я поеду с ним. Если он устраивает Трастамаров, вряд ли нашей семье может шире улыбнуться фортуна. – Лицо Аарона стало сдержаннее, и он внимательно посмотрел на обоих пожилых мужчин. Еще что-нибудь? – Он переводил взгляд с Исаака на Бенджамина.
– До нас дошли слухи, – осторожно начал Исаак.
– Ты говорил о хороших и дурных новостях, брат. Позволь нам узнать дурные. Поскольку прошлым летом я работал вместе с тобой, чтобы обеспечить Колону слушание его дела, я был оторван от двора.
Глаза Аарона расширились. Значит, его отец уже долгое время поддерживает связь со своим братом. Он горько пожалел о произнесенных накануне словах.
– Дурные новости – это то, чего мы боялись больше всего.
– Что, будет изгнание? – безнадежно спросил Бенджамин.
– Боюсь, что да, хотя я постараюсь сделать все, что в моей власти, чтобы предотвратить это. Если мне не удастся, тебе придется продолжить. После поражения мавров влияние Торквемады на королеву весьма возросло, и только алчность Фердинанда сдерживает его. Евреев всегда можно принять в расчет: у них можно вымогать деньги и превращать потом дукаты в сокровища.
– Но можно выиграть больше быстрым натиском, если бы он просто изгнал всех евреев и отнял у них имущество, – задумчиво произнес Бенджамин. Вспомни законы Кастилии, запрещающие вывозить из страны золото и серебро.
– Это так. Конечно, спустя несколько лет, когда у него не будет жизненно необходимых гражданских слуг, которые собирают дань, ведут торговлю и хранят его наличные, не говоря уже о том, что лечат его болезни, он горько пожалеет, но это будет лишь со временем, – с отвращением ответил Исаак.
– А ты сможешь контрабандою вывезти деньги из Кастилии через Пиренеи во Францию? – спросил Аарон.
Его дядя простодушно улыбнулся:
– Мы давно разработали план. Мы не ждали, как овцы, пока их начнут стричь.
Лицо Бенджамина было мрачным.
Тысячу лет мы жили в Кастилии и Арагоне. Нам будет трудно прижиться в холодном северном климате.
– Мы сражались за мавров, а они повернулись против нас. Мы сражались за христиан, а они тоже предали нас. Почему мы всегда должны быть изгоями? – с горечью спросил Аарон.
Тем более у тебя есть веские причины примкнуть к индийскому предприятию. Колон – твой друг. Он возьмет тебя с собой. Если вы найдете сокровища на Востоке, это будет еще одним прибежищем дома Торресов, – посоветовал Исаак. Аарон улыбнулся и схватил руку дяди.
– Да, и, вероятно, прибежище в более теплом климате?
Все трое немного посмеялись. Они обсудили детали поездки Аарона ко двору, чтобы он смог встретиться с Колоном и присоединиться к его экспедиции, Потом Исаак отправил юношу наверх, чтобы он разыскал тетю Руфь, которая жаждала вновь увидеть его. Когда Аарон вышел из комнаты, Бенджамин поглядел брату в лицо.
– Есть еще кое-что, – мрачно сказал Исаак. – Торквемада изгонит евреев ценой большого несчастья для многих, но мы разработали свои планы. Я помогу всем, кому смогу. За многих богатых людей нашей веры можно поручиться. Но я боюсь за тех, кого мы оставляем здесь. Вы теперь попадаете под власть инквизиции.
Бенджамин вздохнул:
– Мы обратились в христианство, Исаак, да простит нас Бог. Мы больше не придерживаемся закона Моисеева. Мы посещаем мессу и вкушаем от хлеба. Слуги инквизиции не найдут за нами ни одной вины.
На липе Исаака отразилась жалость.
– Когда мы согласились принять это решение, я сделал это, чтобы избавить тебя от необходимости уезжать из Кастилии. Но теперь… Боюсь, что наше обращение было напрасным. Вы едите свинину? Вы воздерживаетесь от регулярного купания?
– Какое же это имеет отношение ко всему остальному?
– Самое прямое в соответствии с новыми инструкциями, провозглашенными Торквемадой. Он не только заставляет своих шпионов следить по субботним утрам, у кого не идет дым из труб, – отсюда они узнают, не соблюдают ли евреи священную субботу, но он даже направляет служек к мясникам, чтобы выяснить, кто не покупал свинину в прошлом месяце. Кроме того, запах пота и чеснока от несвежей, грязной одежды есть признак истинного благочестия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53