Хотя солнце еще не взошло и только слабые отблески его лучей играли на скалах, жара быстро набирала силу. Мужчина, распахнувший полог палатки, на секунду замер на пороге и только потом вдохнул уже горячий воздух.
- Боже правый, - проворчал он, - я сыт по горло этой страной. Еще один день в этом адском пекле - и я пущу себе пулю в лоб!
- А вот это ни к чему, старина. - Его спутник, видавший виды йоркширец Харри Диз, указал на тенистые расщелины, видневшиеся вдали. - Дворец раджи где-то наверху этого плато, миль двенадцать отсюда, не больше.
- Дело не только в жаре, - ворчливо продолжил капитан Артур Молсон, нагибаясь, чтобы поднести едва дымящуюся сигару к огню, и хмуро наблюдая, как тонкая струйка дыма поднимается к бледнеющему небу. - Меня просто бесит усердие Ламбертона, ему не терпится добиться подписей под этим проклятым договором. А его бесконечное нытье меня просто доконает. Уже четыре месяца как раджи Маяра нет в живых, почему нельзя было подождать еще немного, пока не станет прохладнее, и тогда отправляться на переговоры с его наследником?
- Говорят, молодой раджа - непростой человек, - заметил Харри Диз, чиновник, ветеран индийской гражданской службы, отдавший ей двенадцать лет жизни. - Хотя старый раджа и был верен нам во времена восстания, кто знает, что на уме у принца Малраджа. Как ни малы его владения, армия у него отличная, и он в любое время может ею воспользоваться.
- Совершенно верно, мистер Диз, - согласился джентльмен с лицом землистого цвета, который появился из соседней палатки как раз вовремя, чтобы услышать слова чиновника. - Наследный принц, наверное, мне подобает сказать его высочество, новый раджа Маяра - непредсказуемый человек, его привязанности все время меняются. Потому нам тем более важно подписать с ним договор о мирном сосуществовании, поскольку наши земли граничат с его владениями.
- Напыщенный болван, - процедил сквозь зубы капитан Молсон, когда джентльмен с землистым лицом отошел за заросли колючих кустов справить нужду. - Проиграл прошлые выборы в палату общин, потерял место в парламенте, а туда же - не успел получить назначение представителем в Маяр, а уже ведет себя так, будто ему дали звание пэра. - Он плотно сжал губы под светлыми длинными усами. - Хотел бы я знать, с чего это политический департамент так возится с этим Малраджем, особенно сейчас, когда большинство его соседей потеряли свои владения после подавления восстания. Уверен, все кончится тем, что он еще больше заважничает, а Ламбертон абсолютно не способен обращаться с черномазыми и, конечно, не сумеет сбить с него спесь. - Его взгляд стал холодным и твердым. - Попомните мои слова, Харри: нас ждет еще множество неприятностей. Таким, как Ламбертон, в Индии делать нечего!
- Да и вам тоже, - сухо сказал чиновник, наблюдая, как капитан Молсон трясущимися пальцами разминает новую сигару. Харри Дилз прекрасно знал, что приступы боли и желтизна кожи у Молсона вызваны непрекращающейся дизентерией, которая мучает беднягу с того времени, как они покинули Равалпинди.
- Верно, черт побери, - довольно равнодушно подтвердил капитан Молсон, - я бы никогда не согласился на эту миссию, если бы знал, что придется не только покинуть Равалпинди, но еще и пересечь эту жуткую пустыню в компании неотесанных гражданских! - Он распрямился и быстро добавил: - Исключая присутствующих, разумеется. Вы мне очень помогли, Харри. Просто не представляю, как бы мы добрались сюда, не будь вы нашим проводником. Для меня все горы Раджпутаны одинаковы. Они нанизаны друг на друга, не поймешь, где начало, где конец. Боюсь, даже от моих карт было бы мало толку.
- Совершенно верно, - согласился чиновник. Он поднялся и отряхнул пыль с брюк защитного цвета. - Пора распорядиться, чтобы сворачивали палатки. Не могу сказать, что меня прельщает перспектива перехода по пустыне в дневное время, но Ламбертон решительно настроен добраться в Питор до наступления темноты.
Капитан Молсон процедил сквозь зубы что-то невнятное, но явно оскорбительное.
- А вот еще одна загадка для вас, - добавил он, неожиданно меняя тему разговора и прищуренно глядя на палатку, разбитую чуть поодаль от остальных.
- Вы о чем? - Харри Диз обернулся и увидел, как из палатки вышел довольно молодой темноволосый мужчина в видавших виды бриджах и перемолвился о чем-то с одним из носильщиков. Его лицо, руки и обнаженная мускулистая грудь почернели от загара, а худощавое лицо в бледном свете раннего утра выглядело зловеще. - Вы говорите о Роксбери? Что с ним?
Капитан Молсон помолчал: он знал, что чиновник непонятно почему очень высокого мнения об этом человеке, хотя сам он считал Роксбери одним из самых неприятных людей, встречавшихся ему в жизни.
- Странное дело, - неуверенно начал Молсон, - никак не возьму в толк, почему помощник министра поручил графу Роксбери сопровождать британского представителя в Маяр. Он нетерпелив, чересчур высокомерен и своеволен. Это не совсем те качества, которых требует искусство дипломатии, не так ли?
Если он надеялся, что Харри Диз прольет свет на эту загадку, то его ждало разочарование, потому что тот лишь рассмеялся, сказав:
- В этом вы совершенно правы, старина. Капитан Молсон помрачнел и не стал развивать тему, хотя наверняка очень удивился бы, узнай, что граф Роксбери рассматривает свой будущий визит вежливости к строптивому правителю крошечного штата как невообразимо скучное обязательное мероприятие. Более того, перспектива пышного приема, который обязательно будет сопровождать их прибытие в Маяр, бесконечно утомляла его сиятельство. Вдобавок он уже с трудом выносил общество как капитана Молсона, начальника отряда сопровождения Ламбертона, так и самого британского представителя, Эдгара Ламбертона.
«Сборище болванов», - подумал в это самое мгновение граф Роксбери о своих невольных попутчиках, направляясь к речной отмели. Он и сам не понимал, почему так долго терпит всю эту компанию. Если не жара, так скука постоянно доводила его до сумасшествия. Он уже достаточно наслушался нудных лекций Эдгара Ламбертона и бесконечного нытья членов отряда сопровождения под началом капитана Молсона. Граф Роксбери приехал в Раджпутану не для того, чтобы принимать участие в дворцовых представлениях. Сам виноват, не надо было соглашаться сопровождать британского посланника. Правда, он никогда бы и не согласился, если бы не настойчивость помощника министра, который оказал ему в прошлом несколько серьезных услуг и перед которым граф был теперь в долгу.
- Не желаете ли искупаться, Хазрат-саиб? - почтительно обратился к нему слуга, который семенил за ним следом с полотенцем и дорожным набором для бритья.
- Не сегодня, Бага Лал.
Граф Роксбери едва заметно улыбнулся, а затем все его тонкое загорелое лицо расплылось в улыбке. Его забавляло, что Бага Лал упорно обращался к нему ваше высочество, хотя уже многие поколения отделяли графа от того времени, когда его предки носили королевские титулы. Но поскольку такое обращение раздражало Молсона и Ламбертона - к ним обоим слуги-индусы относились с куда меньшим почтением, - Роксбери не стал исправлять его на более точное.
- Побреемся, Бага Лал, - произнес он на хиндустани, хотя в пути неизменно обращался к слугам только на английском. - Да работай лезвием побыстрее!
- Хазрат-саиб сегодня спешит? - заметил молодой индус, приседая на корточки, чтобы открыть кожаный чехол с бритвой. Улыбка озарила его обычно серьезное лицо. - Несомненно, он думает о красавицах, живущих во дворце раджи, хотя нам вряд ли позволят увидеть их. Как жаль! Но может быть, в честь прибытия высоких гостей раджа сочтет возможным показать их?
- И не надейся, - отозвался граф, с улыбкой наблюдая, как Бага Лал затачивает лезвие. Жемчужно-серый рассвет уже уступал место обжигающему утру. Солнце поднялось из-за гор, и река заискрилась золотыми блестками. Неожиданно граф рассмеялся. - И не надейся, тщеславный мечтатель Бага Лал! Я очень сомневаюсь, что раджа позволил бы своим женщинам принять нас, даже если бы они и не соблюдали законы purdah. Ни в коем случае, если есть хоть малейшая опасность, что жара повредит их внешности.
- Да, гарем юных красавиц - предмет гордости для любого правителя, - добродушно согласился молодой индус. Он поднял голову и мечтательно посмотрел вдаль, его темные глаза блестели. - Кто знает, а вдруг мы сумеем уговорить раджу… Что это? - Он неожиданно замолчал. Вдали на горизонте показалось облачко пыли. - Смотрите, не раджа ли послал нам почетную встречу?
- Это всего-навсего одна лошадь, - сказал граф, чье зрение было более острым, чем у слуги. Он поднялся и посмотрел туда, куда указывал рукой Бага Лал. Помолчал какое-то время, глядя на бешеную скачку, и нахмурился. - И похоже, она безумна.
- Она сбежала! - вырвалось у Бага Лала. Он тоже всматривался вдаль, прикрывая глаза от слепящего солнца. - Кажется, на ней кто-то есть… Мальчик, судя по виду. Вы видите?
- Вижу, - ответил граф, - и, если он свалится, обязательно сломает ногу.
- Или шею, если эта обезумевшая животина попадет ногой в нору суслика.
Граф прищурился:
- Полагаю, необходимо позаботиться, чтобы этого не случилось.
- Не понимаю, Хазрат-саиб. - Бага Лал нахмурился.
Но Роксбери не ответил, и, когда Бага Лал повернулся к нему, хозяин был уже далеко. Он ловко перекинул ногу через спину лошади, с которой перед купанием еще не успели снять седло. Лошадь беспокойно храпела и переступала с ноги на ногу, а затем, подчиняясь властному голосу и пяткам, понеслась галопом. Длинный лошадиный хвост, подобно знамени, развевался за ним.
- Shabash! - с гордостью воскликнул Бага Лал. - Воистину, господин - принц из принцев! И если безумному животному суждено остановиться, клянусь, господин остановит его!
- Я бы и гроша на это не поставил, - пропыхтел пожилой мусульманин, подошедший посмотреть, что случилось. - Мальчишка скачет лихо.
- Ты ошибаешься, Кулум Азар, - у Бага Лала сверкнули глаза, - и твой грош докажет это.
- Согласен, - добродушно улыбнулся мусульманин.
Они видели, как мчавшаяся лошадь резко метнулась в сторону, чтобы избежать усыпанного огромными валунами участка, и расстояние между ней и графом резко сократилось. Бага Лал довольно улыбнулся:
- Я еще могу заработать свой грош. Моему господину нужно только взять вправо, чтобы перехватить их. Проще простого, говорю тебе!
Однако графу в это самое мгновение так не казалось. Он потерял много времени на то, чтобы найти брод и перейти реку. Облачко пыли за это время значительно уменьшилось в размерах. Но лошадь под ним хорошо отдохнула за ночь, а земля была твердая и прекрасно подходила для галопа. Расстояние между ними быстро сокращалось.
Потревоженное стадо антилоп выскочило из колючих кустарников; гиена, набивающая неподалеку брюхо, на всякий случай отошла к реке. Роксбери не замечал ничего вокруг, но, когда услышал стук подков у себя за спиной, не удержался и бросил быстрый взгляд через плечо. Он с удивлением успел рассмотреть, что за ним скачет не Бага Лал и не кто-либо из носильщиков, сопровождавших отряд, а какой-то чалый мерин, которого граф видел впервые, и на спине его, низко пригнувшись к седлу, сидит молодой индус.
Роксбери хлыстом подстегнул коня и наконец поравнялся с утомившимся беглецом. Затем привстал в стременах, вытянулся, схватил поводья и резко остановил испуганную лошадь как раз в то мгновение, когда маленький всадник беспомощно вскрикнул и бессильно свалился на землю.
Граф спешился, опустился на колени рядом и осторожно повернул упавшего. Это был мальчик лет девяти-десяти, он растерянно смотрел на графа.
- Ты не ушибся? - спросил граф на родном языке мальчика.
Прежде чем тот успел ответить, рядом с ними остановился мерин, подняв густую пыль вокруг.
- Джаджи! - крикнул юноша, спрыгивая с седла.
- Я… я в полном порядке, Чото Бай, - проговорил мальчик, тяжело дыша и пытаясь сесть. - Саиб… саиб успел остановить лошадь. Он спас мне жизнь!
- Твой конь все равно уже устал и скоро остановился бы сам, - отмахнулся Роксбери.
- Только после моего падения. У меня уже не было больше сил держаться. - Джаджи закашлялся и хотел поправить чалму, но руки у него заметно дрожали. - Тукки еще молодой и глупый жеребец, - добавил он нетвердо, - и мне надо было быть с ним построже.
- Он не моложе и не глупее всадника, - произнес Чото Бай, опускаясь рядом с мальчиком и протягивая ему фляжку с водой. Алая чалма закрывала лоб юноши до самых бровей, а свободный конец прикрывал лицо, защищая от мешающей дышать пыли и оставляя открытыми только глаза. Несмотря на страшную жару, на нем был зеленый стеганый кафтан до колен с плотно застегнутыми манжетами и воротом.
С любопытством рассматривая юношу, Роксбери обратил внимание на его удивительно синие, подобно чистейшему лазуриту, глаза в оправе из густых черных ресниц, совсем как у девушки. Графу было известно, что у мужчин, живущих в горах, особенно у патанов, глаза голубые или серые, но он хорошо помнил, как помощник министра говорил ему, что в Маяре патаны не живут. Возможно, юноша - метис? Нет, маловероятно, мальчик не обратился бы к полукровке Чото Бай, что означает «Маленький брат», и потом, для простолюдина юноша слишком уверенно держится в седле. Скорее всего в нем течет кровь Раджпутов.
Как раз в это мгновение юноша поднял глаза и поймал пристальный взгляд графа. Юноша неожиданно замер и опустил фляжку из козлиной кожи.
- Поедем, Джаджи, - проговорил он сердито, - надо возвращаться, а то Авал Банну начнет нас разыскивать.
Джаджи попробовал встать, но вскрикнул от боли и опять упал на песок:
- Не могу, больно ногу!
- Перелома, кажется, нет. Полагаю, просто растяжение, но сильное, - заметил граф, отвернув штанину и осторожно осмотрев лодыжку. Его резкие черты смягчились, когда он заметил, как побледнел мальчик. - Тебе лучше не возвращаться домой на Тукки.
- Конечно, Джаджи поедет со мной, - согласился юноша. Граф вопросительно взглянул на него, и выражение лица юноши внезапно стало враждебным. - Прошу вас, саиб, пожалуйста, помогите мальчику взобраться в седло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55