- Дорогая мисс Гамильтон, - начал Хью, явно забавляясь, - за прошедшие десять лет я получил столько внеочередных званий, что могу занять любой пост, какой бы мне ни предложили. Я даже не помню моего нынешнего звания и не удивлюсь, если кто-нибудь, обращаясь ко мне, скажет «полковник Гордон».
- А почему тогда капитан Молсон возглавил эскорт в Маяр, если ваше звание выше? - Иден не могла скрыть своего удивления.
- Потому что официально я не принимал этих званий. Бага Лал любит говорить, что моих титулов хватит, чтобы утопить простого человека.
Он зевнул, и, глядя с удивлением в его лицо, Иден невольно подумала, что такая скромность плохо сочетается с нелицеприятным мнением о нем, какое у нее сложилось. Она еще некоторое время обдумывала его слова, но вскоре жара и монотонное, усыпляющее жужжание насекомых сделали свое дело. Ее веки налились тяжестью, подбородок медленно опустился на грудь, и по размеренному, ровному дыханию Хью понял, что девушка уснула.
Он посмотрел на Иден и подивился своим противоречивым чувствам к ней. Несмотря на то что она до невозможности упряма и ничего, кроме хлопот, от нее нет, он вынужден был признать, что Иден нравится ему. Это открытие поразило его, потому что Хью никогда еще не нравилась ни одна женщина. Присутствие Иден в Маяре скрасило их визит, и, несмотря на раздражение, вызванное необходимостью следить за ее похождениями по Дели в обличье Чото Бая, она наполнила его жизнь каким-то интересом.
Но только ли это? Вглядываясь в нежный профиль, Хью вынужден был признать, что есть нечто бесконечно волнующее в изгибе ее губ, разомлевших ото сна, в прелестных округлостях ее тела, которые говорили о страсти, страсти еще неразбуженной…
Глядя на девушку, Хью вдруг отчетливо представил, как Иден Гамильтон стоит перед ним с распущенными волосами, как золотые локоны волнами спадают у нее с плеч и ласкают нежную кремовую кожу.
Раздосадованный сам на себя, граф отвернулся и закрыл глаза. Гораздо мудрее поспать, решил он, принимая во внимание жару и нелепые мысли, вызванные ею.
Когда граф проснулся, отдохнувший и посвежевший, он заторопился продолжить путь. Тени деревьев уже вытянулись, солнце опускалось в алую полоску за Дели. Скрип колес, оживленные голоса, ржание осликов - все говорило о том, что Большой колесный путь, скрытый от графа зарослями колючего кустарника, ожил.
Он потянулся и заговорил с Иден, но ответа не последовало. Граф повернул голову и увидел, что Иден нет. На мгновение он ощутил безотчетную злость. Господи, вдруг она одна в самое пекло отправилась в Дели, когда полуденная жара достигла вершины? Вдруг на нее напали грабители, которых полно на дороге и которые только и ждут подходящую жертву?..
- Клянусь, я сломаю ей шею! - процедил сквозь зубы Хью и в следующее мгновение услышал знакомое ржание своей лошади и ответное - лошади Иден, которую она взяла в конюшне полковника Портера. Граф обернулся и увидел, как они щиплют траву неподалеку. И тут сквозь колючие заросли он разглядел голубое пятно: это Иден наклонилась над родником, чтобы умыться, а потом подставила влажное лицо освежающему ветерку. На золотисто-зеленом фоне качающегося тростника четко выделялись ее нежный профиль, тонкая шея, грудь. Хью почувствовал, как сладко екнуло сердце. Он медленно поднялся.
Услышав его шаги, Иден выпрямилась и повернулась к нему; руки ее бессильно повисли… Они молча смотрели друг на друга, разделенные узкой полоской травы, и странное оцепенение охватило обоих. Иден почувствовала комок в горле, у нее перехватило дыхание, ей казалось, что Хью слышит оглушительные удары ее сердца. Девушка бессознательно потянулась к нему, но в следующее мгновение вскрикнула и застыла, в ужасе зажав рот руками. Хью посмотрел туда, куда устремила взгляд Иден, и сам замер от ужаса: извивающаяся серая кобра медленно подползала по траве к Иден…
- Это кобра, Иден, не двигайтесь!
Через мгновение он уже держал в руках ружье, а кобра, свернувшись в кольцо, шипела и раскачивалась в ярде от застывшей в ужасе девушки. У Хью остановилось сердце.
- Не двигайтесь! - прохрипел граф, снимая предохранитель. Страх комком встал у него в горле, когда он сменил положение, выбирая более удобную для выстрела позицию. К счастью, это движение отвлекло змею. Когда Хью присел на корточки в нескольких шагах от девушки, кобра повернула голову, и ее мелькающий язычок нацелился на него, а не на Иден. Из этого положения стрелять было удобнее, голова змеи раскачивалась прямо перед ним, но рядом с ней, всего на расстоянии ярда, стояла Иден, и Хью прекрасно понимал, что случится, если он промахнется… Он почувствовал, как пересохло у него в горле, как задрожали руки, чего с ним раньше не случалось. Но тем не менее он прицелился, успокаивая себя, что тысячу раз поражал движущиеся цели с гораздо больших расстояний, и все же… все же…
Выстрел растревожил стайку ярко-зеленых попугаев, которые с шумом взлетели с деревьев, а пуля, раздробив голову змеи и врезавшись далее в землю, подняла облачко пыли.
Хью отбросил ружье и даже не взглянул на извивающееся в агонии тело кобры. Он неуверенно шагнул вперед и подхватил Иден, которая наугад протягивала к нему руки, ничего не видя. Голова девушки ткнулась ему в грудь. Хью обнял Иден, и незнакомая боль охватила его. Он прижался щекой к ее волосам, глубоко вдохнул их запах и усилием воли унял сердце.
- Я не видела ее… - прошептала Иден. - Я думала…
- Тише, chabeli, - также шепотом ответил Хью, лаская губами ее волосы.
Иден вздохнула, Хью еще крепче обнял ее. Его сильные пальцы медленно спускались с затылка на шею. И хотя Иден все еще дрожала от страха, сковавший ее ужас медленно уступал место другому чувству, не менее сильному, но не столь страшному.
Граф медленно наклонил голову, его губы уже ласкали не волосы, а щеку, прикосновение рук тоже изменилось. Они не были нежными, как раньше, а ласкали уверенно и настойчиво-требовательно, как руки любовника.
Иден замерла. Восхитительное ощущение заполнило ее, она забыла о страхе и отвращении, стала податливой как воск в его руках. Девушка подняла голову для поцелуя, и вдруг он резко, без всякого на то объяснения оттолкнул ее. Она споткнулась и едва не упала, а короткий шлейф ее голубого платья запутался в камышах.
Иден посмотрела на него широко раскрытыми, непонимающими глазами и увидела, как он плотно сжал губы и едва сдерживает ярость.
- Черт побери, - прохрипел он, - не смотрите на меня так! Будь я проклят, если я… если мы… после того как я поклялся… - Он не договорил и схватил ружье. - Пора ехать. Если повезет, успеем в Дели засветло.
Но им не повезло: все окна в доме Портеров были освещены, слуги сновали взад и вперед. Суматоха явно была вызвана пропажей Иден. Вся семья бросилась встречать ее. Полковник Портер молча глянул на побелевшее, осунувшееся лицо девушки, подхватил ее с седла и резко приказал жене прекратить причитания.
- Еще напричитаетесь, мадам! - бросил он тоном, которым никогда не говорил с женой раньше. - Разве вы не видите, что бедное дитя вконец измучено?
Пораженная миссис Портер тотчас замолчала.
Пока Иден в сопровождении миссис Портер и ее дочерей, старающихся выказать бедной девушке свое сочувствие, добиралась до спальни, граф Роксбери остался один на один с кипящим от гнева полковником Портером. Исчезновение Иден всех изрядно напугало: в Индии британские девушки не исчезают так просто из дома, если, конечно, как отметила вся в слезах миссис Портер, это не было вызвано ужасным недоразумением или чьей-то нечестной игрой.
Бедный полковник примчался утром домой из части по вызову жены, которая в истерике поведала ему об исчезновении Иден. Ему пришлось пережить ужасный день и выслушать лавину несправедливых обвинений в свой адрес - естественно, в исчезновении девушки виноват был он. Поэтому неудивительно, что, когда Иден вернулась, нервы у него были напряжены до предела. И когда он узнал, что девушка провела весь день в компании графа, это не улучшило его состояния. А ведь полковник так доверял графу!
- Хью, это уже слишком! - укорил он графа у себя в кабинете несколько минут спустя. - Я перевернул весь город в поисках девушки, какие только ужасы не приходили мне в голову! Миссис Портер была убеждена, что Иден похитил какой-нибудь обезумевший раджа или убила бродячая банда. Неужели было трудно через слугу передать, что она с вами?! Какое неуважение! - ворчливо добавил он. - Будь на вашем месте кто-то другой, я бы ему показал, где раки зимуют, клянусь Богом!
Хью не обижался на резкость полковника, он хорошо понимал, что она вызвана неподдельной тревогой за Иден. Но что он мог сказать в свою защиту? Он не собирался рассказывать о Мируте и о том, что побудило Иден отправиться туда. Это останется между ними, если только она сама не сочтет нужным рассказать полковнику о поездке. Граф на ходу сочинил какое-то нелепое извинение и, сухо откланявшись, ушел.
На обратном пути в город граф чувствовал себя прескверно, он ехал, мрачно сжав губы и пытаясь хоть как-то себя утешить. В конце концов он снял с себя ответственность за Иден, вверив ее заботам полковника. Какого черта он продолжает вмешиваться в ее дела? Пусть появится на следующем балу в Доме правительства хоть в одежде Чото Бая, ему-то что?
«Я веду себя как последний дурак, - сердито подумал Хью, - и только потому, что, если посмотреть правде в глаза, хочу ее!»
Но это откровенное признание ничуть не умерило его злости или презрения к самому себе. Когда Хью наконец остановил коня у залитой лунным светом конюшни Генри Паскаля, он чувствовал себя совершенно разбитым.
- Бага Лал! - прорычал он, входя в тускло освещенную переднюю. Слуги в испуге разбежались, как стайка потревоженной дичи.
- Господин? - почтительно обратился к нему Бага Лал, спускаясь сверху.
- Быстро собери мои вещи, да и свои заодно! Утром мы уезжаем в Гуджранвалу!
- Господин едет туда по делу? - Бага Ла> ничем не выдал своего удивления.
- Охотиться на антилоп, - прорычал граф, теряя терпение. - Вычисти и смажь все мои ружья, чтобы не осталось ни одной пылинки, ясно?
- Господин всегда говорит очень ясно, - пробормотал Бага Лал и поспешил выполнять приказание хозяина. Он был доволен, что они уезжают из Дели на вольную природу в пограничные края. Несколько дней походной жизни на границе неизменно улучшали настроение Хазрат-саиба, особенно если охота была удачной.
«Hai mai, не думаю, что в этот раз хватит нескольких дней, - решил Бага Лал, очень точно догадываясь, чем вызвана такая вспышка гнева. - Тут несколько дней не спасут, придется задержать хозяина хотя бы на неделю!»
Бага Лал был бы очень доволен, если бы имя мисс-саиб больше не упоминалось до их отъезда, но когда солнце было еще далеко за горизонтом, к дверям большого белого дома подъехал обессиленный от быстрой скачки курьер, покрытый толстым слоем пыли. Он хотел видеть Гордона-саиба.
Это был сержант Бенгальского пехотного полка. Служащие этого чина обычно не выполняли курьерские поручения. Но как он объяснил после приветствия, когда они остались вдвоем в кабинете Паскаля, он сделал это в память о полковнике Гамильтон-саибе, человеке редкого мужества и сострадания, до смерти которого сержант преданно служил ему в Лакнау.
- У нас в полку известно, что дочь Гамильтон-саиба разыскивает своих родственников. Чиновники из Оудха и из Дома правительства здесь, в Дели, последнее время задают много вопросов. К сожалению, нам мало известно о семье полковник-саиба. Вот почему, когда к нам в Лакнау вчера прибыл этот пакет на имя мисс-саиб, мы решили немедля доставить его в Дели. Это поручили мне, я передаю вам пакет, господин, потому что Коттингтон-саиб говорил, что вы взяли на себя ответственность за судьбу девушки.
Говоря все это, он вынул из кожаной сумки толстый пакет, перевязанный бечевкой, и почтительно вручил его Хью. Граф торжественно поблагодарил его, покрутил пакет и начал с интересом рассматривать почтовую печать Эдинбурга. Видимо, это тот самый ответ, которого все давно ждут. Хью решил не относить его в Дом правительства, где он может проваляться не один день на столе у не очень прилежного чиновника.
Граф проводил сержанта и отправил недовольного Бага Лала в конюшню за лошадью. Спустя несколько минут он уже несся галопом в предрассветных сумерках к дому полковника Портера с пакетом, прикрепленным к седлу.
Равнины, деревья и высокие белые стены военного городка уже озарились нежным жемчужным светом восходящего солнца, когда Хью наконец свернул на длинную пустынную дорожку, ведущую к дому Портеров. Его конь поднял голову и негромко заржал. Прищурившись, Хью вдруг разглядел в предрассветном сумраке неожиданно появившуюся всадницу - стройную женщину в синей амазонке. При виде графа она резко выпрямилась. Дорожка была слишком узка, чтобы разъехаться. Поэтому Иден остановила лошадь и спокойно дожидалась, когда граф приблизится к ней.
Выражение лица у Хью было далеко не радостное, когда он остановился около нее настолько близко, что зацепил шпорой юбку.
- Вы рано выехали, мисс Гамильтон.
- Как и вы, ваше сиятельство.
- Очень похвально с вашей стороны, что вы даете возможность вашей лошади размяться, пока не стало слишком жарко, - заметил он, слегка наклонившись вперед, - особенно если принять во внимание, сколько времени вы вчера провели в седле. Среди моих знакомых немногие молодые леди решились бы на столь раннюю верховую прогулку исключительно ради здоровья своей лошади.
Увидев, что Иден залилась румянцем, он насмешливо поднял бровь:
- Дорогая мисс Гамильтон, уверен, именно в этом заключается цель вашей прогулки, не так ли? Надеюсь, вчерашнее приключение послужило вам хорошим уроком? - Он увидел, как девушка поджала губки и крепче сжала поводья. Она ничего не ответила, гордо вскинула голову и холодно посмотрела ему в глаза. - Ну же, мисс Гамильтон, - сухо произнес граф, отбирая поводья у Иден, - будет лучше, если вы вернетесь домой.
- Я не понимаю, - резко отозвалась Иден, выхватывая у него поводья, - почему вы продолжаете вмешиваться в мои дела, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55