- Индианка потянула девочку за раскидистый кустарник, растущий с теневой стороны дома, и, все время оглядываясь, шептала: - Твой отец, полковник-саиб, ошибался, когда думал, что в Мируте будет безопаснее. Ведь здесь стоит столько английских полков. А здесь-то все и началось. Толпа на базаре кричала, мол, пора покончить с правлением Компании, там и первая кровь пролилась!
Иден вздрогнула, когда посмотрела в переполненные ужасом глаза женщины, которая ухаживала за ней с самого рождения.
- Значит, это восстали сипаи? - шепотом спросила она.
- Сипаи и совары, пехота и кавалерия, - со слезами ответила Ситка. - И поднялись они не только против английских офицеров, но и против их жен и детей, против всех иноземцев. Все англичане, все до одного, сегодня в опасности!
- Это они сделали? - спросила Иден, оглядываясь вокруг. - А ведь отец говорил, что еще не поздно пойти на уступки…
- Ты, вижу, не знаешь последних новостей, - объяснила Ситка. - Вчера военный трибунал приговорил к пожизненным каторжным работам восемьдесят пять соваров.
- Трибунал? - У девочки перехватило дыхание.
- Полковник Смит-саиб сам огласил приговор. Твой отец, возможно, и помнит его как благородного, достойного человека, но годы, судя по всему, отняли у него разум. Здесь еще. никогда не слышали более несправедливого приговора!
- Господи, да что же сделали эти совары? - удивилась Иден.
Ситка сложила вместе обкусанные темнокожие пальцы.
- Говорят, они отказались использовать в своих ружьях картриджи, что изготовила Компания. Вот полковник-саиб и генерал Гевитт-саиб решили преподать остальным хороший урок.
Мысли Иден путались. Она вспомнила, что отец не раз говорил об этих картриджах, называя их дьявольским творением. Он предсказывал, что переход на новые картриджи может послужить той самой искрой, из которой разгорится пламя восстания по всей Индии. Новые картриджи смазывали жиром коров и свиней. Чтобы вскрыть, их необходимо было надкусить. Вот против этого и возражали все солдаты-индусы, для которых говяжий жир во рту такое же оскорбление, как свинина для мусульманина.
- Сипаи смотрели на картриджи как на заговор Компании, которая хотела покончить с их кастовостью, - добавила Ситка и вздрогнула, потому что для индуса разрушить индийскую кастовость означало посягнуть на святая святых. - Когда солдаты в Мируте отказались прикасаться к картриджам, Кармайкл-Смит-саиб обвинил их в неповиновении, а генерал-саиб приказал снять с них форму на площади, и их увезли в исподнем.
«Болваны!» - подумала Иден. Комок, который застрял у нее в горле, когда она увидела мертвого Колина Джеффорда за воротами поселения, стал еще тверже. Подумать только! Пока она носилась по равнине, забыв обо всем на свете, обезумевшая толпа из города ворвалась в тюрьму, освободила арестованных и пошла на англичан, которые опозорили их. Обида, которая постепенно накапливалась в людях, наконец выплеснулась. И даже таким все понимающим мудрецам, как полковник Дугал Гамильтон, уже не под силу было изменить ход событий и укротить бушующую ярость.
Прячась в горячей тени разграбленного дома полковника Кармайкла-Смита, Иден чувствовала, как по спине струйками стекает пот и молотками стучит кровь в висках. Она подняла лицо к пышущему жаром голубому небу, языком облизала пересохшие губы и попыталась привести мысли в порядок. Девочка не помнила, как наступил рассвет, не помнила, когда почувствовала удушающую жару и страшную жажду, но ей казалось, что прошла целая вечность с того мгновения, когда она оставила Мемтаз в кустарнике за воротами.
- А другие полки? Почему они не пришли? Они ведь не могли не услышать выстрелы! - осипшим голосом спросила девочка. Но, говоря это, она тут же вспомнила, каким удивительно пустынным показался ей Большой каменный путь, когда Мемтаз галопом неслась по нему назад к конюшне. Они не встретили ни одной повозки, запряженной осликом и спешащей ранним утром в Мирут из окрестных деревень, ни одних носилок со знатными английскими дамами, ни сонных, медлительных слонов, ни телег, запряженных волами.
- Солдаты хвастают, что убили всех европейцев в Мируте, - сказала ей Ситка. - Надо бежать, пока они не нашли нас! Я уже давно схоронилась здесь, детка. Мемфаисале не повезло. Она думала, что солдаты нас не тронут, что им нужны только хозяева. Но я видела, как они взломали дверь… - Она неожиданно замолчала и тихо и безутешно заплакала, закрыв лицо ладонями.
- А что стало с миссис Персиваль и с моей кузиной?
- Не знаю, что стало с госпожой, - Ситка покачала головой, - но твоя кузина успела убежать еще до того, как солдаты пришли в первый раз. Я спряталась здесь, в кустах, так и не решилась вернуться в дом. - Индианка перешла на шепот, наклонившись к самому уху девочки: - По-моему, убили всех. Всех, Иден-баба, и женщин, и детей. Надо уходить, пока не поздно, потому что, хотя солдаты и пошли на Дели в поисках новой крови, голодранцы из города придут вслед за ними грабить оставшееся. Они тоже жаждут наживы и крови. - Женщина подняла голову, вытерла узорчатым краем сари слезы и, немного успокоившись, посмотрела на бледное, красивое лицо английской девочки, которую любила, как родную дочь, и чьи глаза сейчас были полны ужаса. - Надо уходить, пока есть надежда, piari. В этой одежде ты вполне сойдешь за местного паренька, но надо спешить, если мы хотим спастись…
- Нет, - внезапно ответила Иден. Когда индианка удивленно посмотрела на девочку, то увидела твердую решимость на ее осунувшемся личике и поняла, что спорить бесполезно. - Нельзя уходить, пока мы не найдем Изабел. Надо посмотреть, может, еще остался кто-то, кому нужна наша помощь. И еды надо взять с собой, сколько сможем. Давай хорошенько посмотрим вокруг.
- Давай, - нехотя согласилась Ситка, - но, если увидим солдат или босяков из города, сразу же уходим, обещай мне, детка! - Иден серьезно кивнула. - У меня в Даргунже живет двоюродный брат, - добавила Ситка чуть веселее. - Тебе небезопасно оставаться в Мируте. Пойдем к нему. Он надежный человек, он нас спрячет.
- Тогда надо спешить, - заторопилась Иден. Она осторожно выглянула из укрытия и не увидела ничего, кроме пыли и марева над площадью. Прячась под густыми ветками кустарника, она добралась до ступенек крыльца и, стараясь не смотреть на раздувшееся тело Мемфаисалы, поднялась в дом.
Иден не поверила своим глазам, ей стало нехорошо, когда она увидела, что сотворили грабители с уютными комнатами. Вся мебель в доме была переломана, дорогие портьеры с окон сорваны, картины изодраны, фарфор разбит, антиквариат из большого шкафа разбросан по столовой, а из перевернутого графина на роскошный персидский ковер вылилось бренди, оставив уродливое ржавое пятно.
- Не может быть! - бессвязно шептала девочка. - Не может быть!..
- Скорее, детка! - поторопила ее Ситка, судорожно перебирая содержимое кухонного буфета и спеша наполнить холщовый заплечный мешок.
Иден быстро прошла через переднюю в кабинет полковника и с радостью увидела, что футляр с пистолетом в шкафу не тронули. Она бросилась к нему, но вдруг остановилась как вкопанная. Сердце чуть не выскочило у нее из груди, когда она увидела перед собой распростертое на полу тело…
Миссис Персиваль лежала на спине в окружении широких кринолинов. Ее небольшой рот был приоткрыт: казалось, безмолвный крик застрял у нее в горле. Невидящие глаза смотрели в пустоту. Иден зажала рот рукой и поискала глазами хоть какие-то следы, которые указали бы, как умерла бедная женщина. Девочка простояла так бесконечно долгое мгновение, потом судорожно сглотнула и заставила себя переступить через еще не остывшее тело.
Трясущимися руками она открыла крышку футляра и достала порох и дробь. Ситка, конечно, считает, что важнее еды и воды ничего нет, но Иден не собирается уходить отсюда, основательно не вооружившись.
Она быстро набила карманы широких шаровар мешочками с порохом, закрыла стеклянную дверь шкафа и вдруг замерла, услышав звуки тяжелых шагов, доносящиеся с веранды. Иден быстро пригнулась и затаилась за лакированной ширмой, которая обычно прикрывала слугу, который медленно дергал за шнур и приводил в движение опахало из тростниковых листьев, закрепленное под потолком.
Скрипнули половые доски в передней. Иден посмотрела в щелочку и затаила дыхание, когда длинная тень упала на пол. Девочка рассмотрела начищенные до блеска черные ботинки, брюки в синюю полоску и, к своему изумлению, темно-красный мундир офицера пехоты. Лицо над тугим черным воротничком разглядеть было трудно, но Иден не сомневалась, что оно - европейское. Она с облегчением перевела дух.
«Слава Богу», - подумала девочка и уже хотела выйти из своего укрытия, но ее остановил страшный грохот взрыва где-то неподалеку. В ответ сразу же началась частая беспорядочная стрельба, а английский офицер, которого тоже остановил неожиданный взрыв, грубо выругался.
У Иден округлились глаза, она не могла прийти в себя, когда увидела, как он, отпихнув ногой тело миссис Персиваль, бесцеремонно начал рыться в содержимом ящиков письменного стола полковника Кармайкла-Смита. Ножом для вскрытия писем он пытался отодвинуть какую-то планку в ящике и обрадовался, когда это ему наконец удалось. Пошарил рукой в открывшемся углублении и, довольный, достал оттуда небольшую жестяную шкатулку, в каких обычно хранят чай или табак и которую Иден мгновенно узнала - эту шкатулку отец передал Ситке перед отъездом из Лакнау. Тогда Иден не придала этому никакого значения, приняв шкатулку за подарок для полковника Кармайкла-Смита, но сейчас она в изумлении уставилась на ее содержимое, рассыпавшееся по письменному столу. Кроваво-красные рубины, некоторые из них были больше яйца малиновки, играя в лучах солнца, лежали рядом с нитями загадочно мерцающего лунного камня и сапфиров. Блестели и переливались обработанные изумруды, грани которых искрились отраженным солнечным светом…
- Не сомневаюсь, вы сами не прочь были воспользоваться всем этим, не так ли? - обратился офицер к трупу миссис Персиваль.
- Господин, умоляю вас, не берите эти драгоценности! Офицер замер, и на мгновение оцепеневшей Иден тоже показалось, что эти слова произнесла мертвая женщина.
- Господин, прошу вас, госпожа обещала мне, что заберет их с собой, и… О! О!.. Неужели она мертва?
- Ситка! - прошептала Иден, узнав голос.
С полными страха глазами индианка быстро пересекла комнату и, переступив через распростертое тело, попыталась отнять шкатулку у офицера:
- Господин, прошу вас! Я обещала своему хозяину, что с драгоценностями ничего не случится!
- Убирайся, женщина! Ты в своем уме?
Офицер резко оттолкнул Ситку, и она, споткнувшись о ближайший стул, упала. Затем он повернулся к столу, намереваясь собрать рассыпанные камни, и не заметил, как Ситка с трудом поднялась на ноги и схватила нож для писем, который лежал рядом с ним.
Для офицера это оказалось полной неожиданностью, но Ситка была уже немолода и не очень сильна, и, хотя она нанесла удар изо всех сил, целясь в самое сердце, ей удалось всего лишь пробить красный офицерский мундир. Этого, однако, оказалось достаточно, чтобы из небольшой ранки брызнула кровь. Разъяренный офицер ударил Ситку так, что женщина замертво рухнула на пол.
Офицер никак не мог понять, что произошло в следующее мгновение: какое-то небольшое создание в ярости набросилось на него, кусая и царапая, ему с трудом удалось освободиться и схватить это создание за горло. Отбросив волосы с глаз, он увидел за муслиновой чалмой заостренное личико с синими глазами, которые так и пылали ненавистью. Офицер не смог скрыть неподдельного изумления.
- Да это всего лишь ребенок, - пробормотал он вслух, - индийский мальчонка…
Громкий треск выстрелов со стороны дороги разорвал напряженную тишину в комнате, отвлек внимание офицера и заглушил частое дыхание Иден. Офицер ослабил хватку на горле девочки, и она услышала, как кто-то колотит в дверь:
- Лейтенант! Лейтенант, вы здесь? Отшвырнув в сторону Иден, офицер схватил шкатулку.
- Иду, Колфилз!
- Скорее, сэр! У нас мало времени!
Прижимая руку к сдавленному горлу, Иден бросилась вслед за ним и вдруг остановилась на веранде: шумная толпа с топорами, косами, палками и старыми ружьями через открытые ворота хлынула на территорию поселения. Заметив, что от дома полковника Кармайкла-Смита отъезжают двое военных, люди направились в их сторону, угрожая смертью этим еще живым саибам.
Иден, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, видела, как молодой офицер, который только что совершенно равнодушно убил Ситку, вскочил на поджидающего коня и ударом хлыста сорвал его с места. С диким криком Иден спрыгнула с крыльца и бросилась следом, не обращая внимания на адское пекло, на толпу, устремившуюся за ней. Одинокая пуля просвистела мимо ее головы. Иден отскочила в сторону, всхлипывая от страха и бессильной ярости. И тут же вскрикнула от ужаса, когда чья-то сильная рука ловко схватила ее сзади за шаровары, подняла и на полном скаку бросила поперек бешено скачущей лошади.
- Лежи тихо, непоседа! - прогремел голос прямо у нее над ухом на хиндустани, когда она попыталась вырваться. - Веди себя смирно, а то мы оба погибнем! Эти безумцы способны убить даже своего!
В это самое мгновение пуля зарылась в песок перед ними, и еще одна прошила рукав ее спасителя. Он выругался и прижал Иден к седлу, ударами хлыста подстегивая лошадь. Иден лежала поперек седла перед всадником, уткнувшись лицом в складки одежды, и едва дышала. Голова у нее кружилась от нестерпимой жары и бешеной скачки. Она попыталась высвободиться из рук, державших ее будто клещи, но только почувствовала, как все вокруг закружилось, затем чудовищные события этого страшного дня стали куда-то уплывать, а сама Иден вдруг погрузилась в полную черноту…
Глава 2
Маяр, Индия, 1861 год
Жемчужно-серый рассвет нежно озарил подножия гор, робкий утренний ветерок пронесся по равнине, поиграл сухим песком, пошептался о чем-то с палатками, полукругом разбитыми под деревьями неподалеку от реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55