И фило-
соф, который отважился бросить людям из глубины
64
своего полутемного и уединенного кабинета первые
и долго не дающие всходов семена полезной истины,
заслуживает людской признательности.
Ныне уже известно, какими должны быть истин-
ные отношения между государем и его подданными,
равно как и между различными нациями. Торговля
оживилась под влиянием мудрых истин, распростра-
нившихся повсеместно благодаря печатному слову, и
между нациями ведется молчаливая война трудолю-
бий, самая гуманная и наиболее достойная разумных
людей. Таковы плоды этого просвещенного века. Од-
нако лишь немногие исследователи осудили жесто-
кость наказаний и неупорядоченность уголовного су-
допроизводства, т.е. той части законодательства, кото-
рая играет исключительно важную роль практически
во всех европейских государствах, но и поныне оста-
ется там беспризорной. Очень немногие также, опи-
раясь на общие принципы, пытались пробить толщу
вековых заблуждений, чтобы с помощью света по-
знанных истин, по крайней мере, сдерживать все ме-
нее управляемый произвол власти, которая до сих
пор являла собой пример ничем не ограниченной
холодной жестокости. Стоны обессиленных, прине-
сенных в жертву бессердечному невежеству и лишен-
ному чувства сострадания богатству, варварские пыт-
ки, применяемые с ничем не оправданной сурово-
стью, чудовищность которых еще более возрастает в
связи с недоказанностью или химеричностью предъ-
являемых обвинений, убогость и ужасы тюрем, уси-
65

ленные неизвестностью - этим беспощадным пала-
чом несчастных заключенных, - должны были бы за-
ставить содрогнуться сановных чиновников, в чьей
власти манипулировать общественным мнением.
Бессмертный президент Монтескье лишь бегло кос-
нулся этой темы. Истина неделима, и это заставило
меня проследовать по пути, освященному гением ве-
ликого человека. Но мыслящие люди, для которых я
пишу, сумеют отличить мою поступь от его. Я был
бы счастлив, если бы сумел добиться, как и он, глубо-
кой признательности скромных и смиренных после-
дователей разума и вызвать в них тот сладостный тре-
пет, который охватывает утонченные души, отклик-
нувшиеся на призыв защитить интересы человечества.

1 ПРОИСХОЖДЕНИЕ
НАКАЗАНИЙ

аконы суть условия, на которых люди, сущест-
вовавшие до того независимо и изолированно друг
от друга, объединились в общество. Устав воевать и
радоваться бесполезной и хрупкой свободе, прочно-
сть которой никто не гарантировал, они поступились
частью ее, чтобы пользоваться ею сообща, спокойно
и безопасно. Совокупность всех частей свободы, по-
жертвованных на общее благо, составила верховную
власть народа, а суверен стал законным ее хранителем
и распорядителем. Но такой коллективной уступки
67
прав ему было недостаточно. Их необходимо было
защитить от посягательств и, в первую очередь, от
посягательств частных лиц, ибо каждый стремился не
только возвратить собственную долю, но и присвоить
себе долю другого. Потребовалось воздействовать на
чувства, чтобы воспрепятствовать эгоистическим по-
ползновениям души каждого отдельного индивида
ввергнуть законы общества в пучину первобытного
хаоса. Это воздействие на чувства служит наказанием
нарушителям законов. Я говорю воздействовать на
чувства", ибо, как показал опыт, массы не в состоя-
нии ни усвоить твердые правила поведения, ни про-
тивостоять всеобщему закону разложения, проявле-
ние которого наблюдается и в мире физических явле-
ний, и в сфере морали. Побудить их к усвоению пер-
вых и противостоять разрушительной силе второго
возможно, лишь воздействуя непосредственно на чув-
ства. Это устойчиво запечатляется в уме и служит
противовесом проявлению сильных страстей, отрицаг
ющих общее благо: ни красноречие, ни высокопар-
ные речи, ни даже высокие истины не могут удержи-
вать длительное время от взрыва страстей, экзальтиро-
ванных неисчерпаемым разнообразием явлений окру-
жающего мира.

//ПРАВО
НАКАЗАНИЯ

юбое наказание, не продиктованное крайней
необходимостью, является, по словам великого Мон-
тескье, актом насилия. Данное утверждение может
быть выражено в более общей форме следующим
образом: всякое проявление власти человека над чело-
веком, которое не вызвано крайней необходимо-
стью, - тирания. Таким образом, право верховной
власти наказывать за преступления основано на необ-
ходимости защищать вверенное ей общественное
благо от узурпации его частными лицами. И чем
69
больше обеспечивается священное и нерушимое пра-
во на безопасность, чем надежнее гарантия свободы
граждан со стороны государства, тем наказание справед-
ливее. И если мы обратимся к природе человека, то об-
наружим, что в ней заложены те же основные принци-
пы, которые подтверждают неотъемлемость права вер-
ховной власти наказывать за преступления. Нельзя наде-
яться на существенное улучшение морали, если полити-
ка, проводимая в нравственной сфере, не опирается на
вечные чувства, присущие человеческой природе. И лю-
бой закон, идущий вразрез с этими чувствами, неизбеж-
но столкнется с противодействием, которое в конце
концов окажется сильнее, подобно тому, как меньшая,
но постоянно действующая сила в теле одолевает мощ-
ный, но сообщенный ему извне единичный импульс
Еще ни один человек не пожертвовал безвозмезд-
но даже частицей собственной свободы исключитель
но ради общественного блага. О подобных химерах
пишут только в романах. В действительности же, если
бы у каждого из нас была такая возможность, то мы
пожелали бы, чтобы договоры обязывали других, но
не нас. Каждый мнит себя центром Вселенной.
Увеличение человеческого рода, незначительное са-
мо по себе, но слишком превышающее возможно-
сти, которыми располагала невозделанная бесплодная
и дикая природа для удовлетворения растущих чело-
веческих потребностей, привело к объединению пер-
вых дикарей. Первые объединения неизбежно повлек-
ли за собой образование последующих, им противо-
стоящих. И тем самым состояние войны между ин-
дивидами переросло в войну между народами.
Таким образом, лишь необходимость заставляла
людей поступаться частью своей личной свободы. Ясно,
что при этом каждый старался жертвовать государству
лишь тот необходимый минимум своей свободы, кото-
рый был достаточен, чтобы побудить других защищать
его. Совокупность этих минимальных долей и составля-
ет право наказания. Все, что сверх того, - злоупотребле-
ние, а не правосудие, лишь свершенное действие, но
еще не право. Заметьте, что слово "право" не противо-
речит слову "сила". Первое является скорее одним из
тех проявлений второго, которое наиболее полезно
большинству. Под справедливостью же я понимаю ту
необходимую связь, благодаря которой поддерживает-
ся единство отдельных частных интересов и без кото-
рой произошел бы возврат к первобытному дообщест-
венному состоянию. Всякое наказание, выходящее за
рамки необходимости сохранять эту связь, является не-
справедливым уже по самой своей природе. Не следует
приписывать слову "справедливость" черты осязаемой
реальности, видеть в нем некую физическую силу или
предмет материального мира. Оно просто служит для
выражения способа, с помощью которого достигается
понимание между людьми, способа, обладающего неог-
раниченным воедействием на счастье каждого. При
этом я не имею в виду справедливость, исходящую от
Бога и непосредственно относящуюся к его праву ка-
рать и миловать в будущей жизни.


///выводы
> ервыи вывод, который следует из изложенных
принципов, заключается в том, что наказания за пре-
ступления могут быть установлены только законом.
Назначать их правомочен лишь законодатель, кото-
рый олицетворяет собой все общество, объединенное
общественным договором. Ни один судья (являясь
членом данного общества) не может в соответствии с
принципом справедливости самолично выносить ре-
шения о наказании другого члена того же общества.
Наказание более суровое, чем предписанное законом,
71
справедливо, но это уже другое наказание. И, следо-
вательно, судья не может, даже под предлогом ревно-
стного служения общественному благу, увеличивать
меру установленного в законе наказания гражданину,
нарушившему этот закон.
Второй вывод состоит в том, что каждый член об-
щества связан с этим обществом. А оно, в свою оче-
редь, равным образом связано с каждым из своих
членов договором, обязывающим в силу своей при-
роды обе стороны. Тот факт, что обязательства, про-
низывающие все общество от престола до хижины и
действующие одинаково, как в отношении самого
могущественного, так и беднейшего его члена, свиде-
тельствуют о всеобщей заинтересованности в соглаше-
ниях, признанных полезными большинством их уча-
стников. И нарушение хотя бы одного из этих обяза-
тельств было бы чревато наступлением анархии.
Верховная власть, говорящая от имени всего обще-
ства, компетентна принимать законы общего характе-
ра, обязывающие всех. Но она не может судить о
том, нарушил ли кто-либо общественный договор,
Понятие оязатиамм относится к числу тех, которие чаще
лею мтречаются в науках, трактующих о нрамтмнности, и
преЗстамяет со6т не нЗею, а неполное умозаключение. Попроси-
те отмскатк нЗею > слом "о6язателет>о", и ем ее не нанЗете.
СЗаимте умозаключение, н м сами ме поймете я вудени понятм.
(Прим. алтора)
Все, включенное между знаками ямяется первим Зополне-
ниум, а между знаками - втормм дополнением.
так как в подобном случае народ разделится на две
партии: одна партия - партия верховной власти -
будет утверждать, что договор нарушен, а другая пар-
тия, - партия обвиняемого, будет это отрицать. И
потому необходимо, чтобы некто третий установил
истинное положение дел. Нужен судья, решения ко-
торого не подлежали бы обжалованию и состояли бы
в простом подтверждении или отрицании отдельных
фактов.
Третий вывод касается жестокости наказаний. Если
бы даже удалось доказать, что жестокость наказаний
не противоречит непосредственно общественному
блату и самой цели предупреждения преступлений,
что она лишь бесполезна, то и в этом случае жесто-
кость не только явилась бы отрицанием завоеваний в
области морали просвещенного разума, предпочитаю-
щего царить среди свободных людей, а не скопища
рабов, жестокосердие которых увековечено постоян-
ным страхом, но и справедливости, и самой сути об-
щественного договора.

1У ТОЛКОВАНИЕ
ЗАКОНОВ
Н1 егвертый вывод. Судьям не может принадле-
жать право толковать уголовные законы исключитель-
но в силу того, что они не являются законодателями.
Судьи не получили законы в наследство от наших
предков как традицию или завет, которые не оставля-
ют потомкам ничего другого, кроме повиновения.
Наоборот, они получают их от живого общества или
суверена, его представляющего, как хранителя резуль-
татов всеобщего волеизъявления своих современни-
ков. Судьи получают законы не как обязательства,
75
вытекающие из древней клятвы, лишенной своей си-
лы, - ибо в противном случае она связывала бы во-
ли уже умерших, - и несправедливой, поскольку поэт
вращала бы людей, уже объединившихся в общество,
в первобытное состояние, а как обязательства, вытека-
ющие из молчаливого или прямо выраженного дого-
вора между сувереном и его живыми подданными о
передаче ему совокупной воли последних. Данные
обязательства служат необходимым инструментом
сдерживания и регулирования внутреннего процесса
столкновения противоречивых частных интересов. В
этом заключается материальная суть и реальная сила
законов. Кто же, таким образом, наделен правом тол-
ковать законы? Суверен, как хранитель совокупной
воли подданных, или судья, обязанность которого за-
ключается единственно в том, чтобы выяснять, про-
тиворечат ли поступки, совершаемые тем или иным
человеком, закону или нет?
По поводу всякого преступления судья должен по-
строить правильный силлогизм, в котором большой
посылкой служит общий закон, а малой - конкрет-
ный поступок, противоречащий или соответствую-
щий закону; заключение - оправдание или наказа-
ние. Если же судья по принуждению или по собст-
венной воле построит не один, а два силлогизма, то
тем самым он откроет лазейку неопределенности.
Нет ничего опаснее банальной истины, предписы-
вающей руководствоваться духом закона, что являет-
ся иллюзорной преградой на пути потока мнений.
Эта истина, кажущаяся парадоксальной умам обы-
денным, для которых мелочные сиюминутные про-
блемы служат большим потрясением, чем гибельные,
но отдаленные последствия ложного принципа, уко-
ренившегося в сознании народа, представляется мне
очевидной. Все наши познания и представления взаи-
мосвязаны. И чем они сложнее, тем многообразнее
пути, ведущие к их освоению и реализации. Каждый
человек имеет свою личную точку зрения, которая
меняется со временем. Так что дух закона был бы
подвержен, следовательно, влиянию хорошей или
дурной логики судьи, нормальной или плохой работе
его желудка, зависел бы от силы обуревающих его
страстей, от его слабостей и от его отношения к по-
терпевшему. Словом, от малейших причин, способ-
ных вызвать в человеческой душе, подверженной по-
стоянным колебаниям, искаженный образ любого ис-
следуемого предмета. Поэтомуто мы видим, как
судьба играет человеком при рассмотрении его дела
различными судами. И жизнь несчастного приносит-
ся в жертву из-за ошибочных выводов или мимолет-
ных капризов судьи, который уверен в правомерно-
сти принимаемого им решения на основе хаотичных
представлений, витающих в его мозгу. Поэтомуто
мы видим, что одни и те же преступления в тех же
самых судах по-разному наказываются в разное вре-
мя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25