Потом так же злобно уставился на меня. - Я думал, Финк-Ноттл там. - Как видите, нет. - Вижу. - Вы предполагали найти его в платяном шкафу? - Да. - В самом деле? Он промолчал. - Что-нибудь передать ему, если я увижу его? - Передать. Скажите, что я сверну ему шею. - Свернете шею? - Да. Вы что, глухой? Сверну шею. Я умиротворяюще кивнул: - Понятно. Свернете ему шею. Так и передам. А если он спросит почему? - Он знает - почему. Потому что он мотылек, который порхает по женским сердцам, а потом бросает их, как грязные перчатки. - Вот как. - Я и понятия не имел, что мотыльки поступают подобным образом. Интересное открытие. - Ну что ж, поставлю его в известность, если случайно встречу. - Спасибо. Он ушел, хлопнув дверью, а я стал размышлять. Странно, как все в жизни повторяется. Всего несколько месяцев назад в Бринкли произошел точно такой же эпизод: ко мне в комнату вбежал Таппи Глоссоп и выразил аналогичное намерение. Правда, Таппи, если я не перепутал, хотел вывернуть Гасси наизнанку и заставить его проглотить самого себя, в то время как Спод грозился свернуть ему шею, но суть от этого не меняется. Я, конечно, сразу понял, что случилось. Именно такого развития событий я и ожидал. Во время полдника Гасси мне рассказывал, что Спод известил его о своем намерении свернуть ему шею, если тот причинит Мадлен Бассет хоть малейшее зло. Несомненно, за кофе Спод что-то узнал от нее и теперь жаждет выполнить угрозу. А вот что именно произошло - я не имел ни малейшего представления. Судя по воинственному настроению Спода, поступок Гасси не делает моему другу чести. Видно, он здорово опозорился. Да, скверно, что и говорить; если бы я мог хоть как-нибудь помочь беде, я бы без колебаний бросился на выручку. Однако не видел, куда можно приложить силы, и решил, что кривая вывезет. Вздохнул и снова взялся за свое щекочущее нервы чтение, проглотил несколько страниц, как вдруг загробный голос произнес: "Послушай, Берти". Я задрожал всем телом. Казалось, привидение этого дома подкралось ко мне и дохнуло в затылок. Я оглянулся и увидел, что из-под кровати вылезает Огастус Финк-Ноттл.
От потрясения язык у меня прилип к гортани, дыхание перехватило, и я лишился дара речи. Я лишь таращился на Гасси, хотя сразу догадался, что он слышал мой диалог со Сподом от первого до последнего слова. Вид у него был такой, будто за ним гонится Родерик Спод и вот-вот схватит. Волосы всклокочены, глаза безумные, ноздри подергиваются - точь-в-точь заяц, убегающий от волка, только, конечно, на зайце не было бы очков в черепаховой оправе. - Берти, ведь я на волоске висел, - проговорил он срывающимся голосом. Прошелся по комнате на полусогнутых ногах. Лицо было цвета молодой весенней зелени. - Пожалуй, стоит запереть дверь, если ты не против. Он может вернуться. Ума не приложу, почему он не заглянул под кровать. Я всегда считал, что диктаторы очень дотошные субъекты. Я наконец отлепил язык от гортани. - Плевать на кровати и диктаторов. Что произошло у вас с Мадлен Бассет? Он вздрогнул всем телом. - Прошу тебя, не будем говорить об этом. - И не проси, будем. Только это меня и интересует. Почему, черт возьми, она разорвала помолвку? Что ты ей сделал? Он снова вздрогнул. Я видел, что дотрагиваюсь до обнаженного нерва. - Ей я ничего не сделал, не в том беда, беда в том, что я сделал Стефани Бинг. - Стиффи? - Да. - А что ты сделал Стиффи? Весь вид его выразил смущение. -Я... э... Понимаешь, я... Поверь, теперь я сознаю, как сильно ошибался, но тогда мне показалось, что это очень удачная мысль... Видишь ли, дело в том... - Перестань мямлить. Он сделал усилие и взял себя в руки. - Так вот, Берти, надеюсь, ты помнишь, о чем мы говорили с тобой перед ужином... Ну, о том, что она, возможно, носит блокнот с собой... Я предположил, если ты по мнишь, что он может быть у нее за чулком... И я хотел, если ты напряжешь память, попытаться... Я похолодел - до меня дошло. - Неужели ты?.. - Да. - Когда? Его лицо снова выразило нестерпимую боль. - Перед самым ужином. Помнишь, мы услышали, как она поет народные песни в гостиной? Я спустился туда, она сидела за фортепьяно, совершенно одна... Так мне, во всяком случае, показалось, что она одна... И вдруг меня озарило: вот отличная возможность осуществить... Откуда мне было знать, что Мадлен тоже там, хоть ее и не видно. Она была за ширмами в углу, хотела взять еще несколько народных песен с полки, где у них лежат ноты... и... ну, словом, в ту самую минуту, когда я... короче, в тот самый... миг... Ну, как бы это выразить?.. Когда я, так сказать, приступил к делу, она появилась из-за ширм... и... Ну, ты, конечно, понимаешь... все это случилось так быстро после того, как я в конюшенном дворе вынимал у этой девицы мошку из глаза, что обратить все в шутку было не так-то просто. Мне, во всяком случае, не удалось. Вот и вся история. Берти, ты умеешь связывать простыни? Столь резкий переход с одной темы на другую ошарашил меня. - Связывать простыни? - Я все обдумал под кроватью, пока вы со Сподом беседовали, и пришел к заключению, что выход один: мы должны снять простыни с твоей постели, скрутить и связать их, ты спустишь меня на них из окна. Я читал о таком способе в романах и, помнится, видел в кино. Как только выберусь из дома, возьму твой автомобиль и в Лондон. Что потом, я еще не решил. Может быть, уеду в Калифорнию. - В Калифорнию?! - До нее семь тысяч миль. Спод вряд ли кинется за мной в Калифорнию. Я похолодел от ужаса. - Ты что же, хочешь бежать? - Конечно, я хочу бежать. Не теряя ни минуты. Ты разве не слышал, что говорил Спод? - Но ведь ты его не боишься. - Еще как боюсь. -Но ты же сам говорил, что это просто здоровенная туша, пока он повернется, тебя и след простыл. - Помню, говорил. Но тогда я думал, что он за тобой охотится. Взгляды меняются. - Послушай, Гасси, возьми себя в руки. Ты не имеешь права бросить все и убежать. - А что мне еще остается? - Как что? Непременно помириться с Мадлен. Пока что ты для этого палец о палец не стукнул. - Стукнул, и еще как. За ужином, когда подали рыбу. Никакого толку. Облила меня ледяным взглядом и принялась катать хлебные шарики. Я стал лихорадочно соображать. Выход есть, я в этом уверен, надо только его найти, и через минуту меня осенило. - Знаешь, что ты должен сделать? Раздобыть этот злосчастный блокнот. Если ты его отыщешь и дашь прочесть Мадлен, его содержание убедит ее, что она заблуждалась относительно мотивов твоего поведения со Стиффи, и увидит, что они чисты, как слеза ребенка. Она поймет, что твои поступки... как это там, сейчас вспомню... вот: твоим советником было отчаяние. Она поймет и простит. Слабый проблеск надежды вроде бы промелькнул на его искаженном лице. -Да, может быть, - подтвердил он. - Неплохая мысль, Берти. Кажется, ты прав. - Успех обеспечен. Tout comprendre, c'est tout pardonner1 - в этом вся суть. Надежда на его лице погасла. - Только как раздобыть блокнот? Где он? - У нее с собой его не было? - По-моему, нет. Хотя при сложившихся обстоятельствах мое обследование было, как ты понимаешь, весьма поверхностным. - Тогда он, наверное, в ее комнате. - Час от часу не легче. Не могу же я обыскивать комнату молодой девушки. - Почему не можешь? Когда ты появился, я читал вот эту книгу. Конечно, случайное совпадение - я говорю "случайное", но, может быть, в нем нет ничего случайного,- там как раз была именно такая сцена. Гасси, иди прямо сейчас. Она наверняка просидит в гостиной часа полтора-два. - Между прочим, она ушла в деревню. Священник рассказывает местным прихожанкам в рабочем клубе о Святой земле и показывает цветные слайды, а она сопровождает его рассказ игрой на пианино. Но все равно... Нет, Берти, не могу. Может быть, так и надо сделать... я и сам понимаю, что надо, но духу не хватает. Вдруг забредет Спод и увидит там меня. - Что Споду делать в комнате молодой девушки? - Мало ли какая глупость взбредет ему в голову. От него чего угодно жди. По-моему, он всюду так и рыщет, так и рыщет. Нет. Сердце мое разбито, будущее покрыто мраком, и ничего исправить нельзя, остается смириться с судьбой и начать связывать простыни. Давай, Берти, приступим. - Никаких простыней я тебе связывать не позволю. - Черт возьми, ведь речь идет о моей жизни. - Плевал я. Не желаю быть соучастником в этом трусливом бегстве. - И это говорит Берти Вустер? - Ты уже задавал этот вопрос. - И снова его задаю. В последний раз спрашиваю тебя, Берти, ты дашь мне две простыни и поможешь связать их? - Нет. - Тогда я уйду, спрячусь где-нибудь и буду ждать первого пригородного поезда. Прощай, Берти. Ты разочаровал меня. - А ты меня. Я думал, ты мужчина. - И не ошибся. Только не хочу, чтобы Родерик Спод вышиб из этого мужчины мозги. Он опять посмотрел на меня как издыхающий тритон и осторожно приоткрыл дверь. Выглянул в коридор и, убедившись, что Спода поблизости нет, выскользнул из комнаты и испарился. А я снова взялся за детективное чтение. Это был единственный доступный мне способ избавиться от невыносимых терзаний и душераздирающих предчувствий. Немного погодя я почувствовал, что в комнате появился Дживс. Я не слышал, как он вошел, но ведь он почти всегда возникает незаметно. Он беззвучно перемещается из пункта А в пункт Б, как облако газа.
ГЛАВА 7
Не могу сказать, что Дживс самодовольно ухмылялся, однако его спокойное лицо явно выражало удовлетворение, и я вдруг вспомнил то, что отвратительная сцена с Гасси напрочь вышибла у меня из памяти, а именно: в последний раз я его видел, когда он направлялся звонить по телефону секретарю клуба "Юный Ганимед". Я в волнении вскочил с кресла. Если я правильно интерпретировал его выражение, ему было что сказать. - Дживс, вы связались с вашим секретарем? - Да, сэр. Я только что закончил беседу с ним. - Перемыли косточки? - Разговор был в высшей степени содержательный, сэр. - Есть у Спода позорная тайна? - Да, сэр. Я радостно дрыгнул ногой, расправляя брючину. - Какой же я балда - не верил тете Далии. Тетки всегда все знают. У них интуиция. Расскажите мне все, Дживс. - Боюсь, это невозможно, сэр. Правила клуба, касающиеся распространения сведений, которые записаны в книге, чрезвычайно строги. - Вы хотите сказать, что должны молчать? - Да, сэр. - В таком случае зачем было звонить? - Мне запрещено разглашать подробности, сэр. Но я имею полное право сообщить вам, что возможность мистера Спода творить зло значительно уменьшится, если вы намекнете ему, сэр, что вам все известно о Юлейлии. - О Юлейлии? - Да, сэр, о Юлейлии. - И он действительно присмиреет? - Да, сэр. Я задумался. Как-то это все не очень убедительно. - Может быть, вы посвятите меня в тему поглубже? - Увы, сэр. Если я исполню вашу просьбу, вполне возможно, что клуб не пожелает больше видеть меня своим членом. -Я ни в коем случае не допущу ничего подобного. - Какая ужасная картина взвод дворецких выстроился ровным каре, а внутри него члены клубного комитета срезают пуговицы с форменного пиджака Дживса. - Но вы уверены, что, если я насмешливо посмотрю Споду в глаза и произнесу эту абракадабру, он в самом деле испугается? Давайте поставим точки над "i". Вообразим, что вы - Спод. Я подхожу к вам и говорю: "Спод, мне все известно о Юлейлии", и вы сразу чувствуете желание провалиться сквозь землю? - Да, сэр. Я убежден: джентльмен, занимающий в обществе такое положение, как мистер Спод, сделал бы все, чтобы избежать даже упоминания темы Юлейлии. Я начал репетировать. Подошел вразвалочку к комоду, руки в карманах, и объявил: "Спод, мне все известно о Юлейлии". Повторил, на сей раз грозя пальцем. Потом сложил руки на груди, и все равно, как мне казалось, получалось не слишком внушительно. Однако я напомнил себе, что Дживс всегда знает, что делает. - Ну что ж, Дживс, раз вы так считаете, значит, так оно и есть. Пойду-ка я поскорей к Гасси и обрадую известием, что жизнь его вне опасности. - Простите, сэр? - Ах да, вы ведь ничего не знаете. Должен признаться вам, Дживс, что за то время, пока вас не было, опять произошло множество событий. Вы знали, что Спод давным-давно влюблен в мисс Бассет? - Нет, сэр. - И тем не менее это так. Счастье мисс Бассет для него превыше всего, а теперь вот она порвала с женихом по причинам, отнюдь не делающим ему чести, и Спод жаждет свернуть Гасси шею. - В самом деле, сэр? - Уж поверьте мне. Он недавно был здесь и объявил о своем намерении, а Гасси, который лежал в это время под кроватью, все слышал. Теперь он только и твердит, что надо спуститься на связанных простынях из окна и бежать в Калифорнию. И тогда разразится катастрофа. Надо, чтобы он непременно остался и добился примирения. - Да, сэр. - Если он уедет в Калифорнию, никакого примирения ему не добиться. - Не добиться, сэр. - Поэтому мне надо попытаться разыскать его. Хотя, как вы сами понимаете, я сомневаюсь, что в подобных обстоятельствах это будет легко. Наверно, он на крыше, размышляет, как бы ему незаметно улизнуть. Мои опасения, увы, оправдались. Я обошел весь дом, и нигде ни следа. Конечно, Огастус Финк-Ноттл затаился в каком-то укромном уголке усадьбы "Тотли-Тауэрс", и этот уголок надежно его укрыл. В конце концов я сдался и пошел к себе, и как вы думаете, кого я увидел, открыв дверь? Гасси Финк-Ноттла, разрази меня гром. Он стоял возле кровати и связывал простыни узлом. Стоял он спиной к двери, а ковер был толстый, поэтому он не слышал, как я вошел, и лишь когда я крикнул "Эй!" - нужно сказать, очень сердито, потому что взбеленился, увидев, как безобразно разворошена моя постель, - он пошатнулся и обернул ко мне лицо, бледное до синевы. - Уф, слава Богу! - воскликнул он. - Я думал, это Спод. Паника сменилась негодованием. Он вонзил в меня взгляд. Глаза за стеклами очков были ледяные. Он был похож на обозленного палтуса. - Какой же ты гнусный тип, Вустер! Незаметно подкрался и крикнул в самое ухо "Эй!". Да как ты посмел! Я чуть не умер от разрыва сердца. - А ты, Финк-Ноттл, ты - омерзительный тип! Как ты посмел превратить мою постель в воронье гнездо? Ведь я запретил тебе прикасаться к ней! У тебя есть свои простыни, возьми их и связывай. - Не могу. На моей кровати сидит Спод. - Да что ты? - В том-то и дело. Меня ждет. После тебя я пошел к себе, а он там. Хорошо, он кашлянул, а то бы я влип. Я понял, что пора наконец успокоить эту исстрадавшуюся душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30