На стоянке было припарковано несколько десятков автомобилей, но в окнах не видно света – лишь тусклый фонарик у входа освещал вывеску с надписью «Ресторан Ориконне».
– А вы уверены, что здесь открыто? – спросила Мисси.
О'Хара хозяйской походкой подошел к двери и нажал кнопку звонка.
– Уверен, – ухмыльнулся он. – Только сюда кого попало не пускают – частный ресторан. Что-то вроде клуба. Если ты не знаком с хозяином – можешь не соваться.
– Ресторан только для своих. Интересно, – проговорила Мисси. – Но зачем все это?
– Зачем?! Для конспирации, вот зачем! – рассмеялся О'Хара. – Здесь торгуют горячительным. Моим горячительным, – с гордостью добавил он. – В этом кабачке всегда опущены шторы и заперты двери. Если нагрянет полиция – есть шанс смыться и спрятать спиртное. Впрочем, вероятность облавы практически равна нулю – братья Ориконне щедро оплачивают тяжелый труд полицейских.
В тяжелой входной двери раскрылось маленькое окошко. Какой-то человек внимательно посмотрел на них из-за частой решетки. Через мгновение раздался лязг мощных замков – Мисси и О'Хара прошли внутрь. Миновав вторую, обитую кожей, дверь, они очутились в длинном низком помещении, битком набитом людьми: посетители не жалели голосовых связок, стараясь перекричать джаз-банд. В углу зала, на небольшом круглом пятачке, танцевало несколько пар.
– Видишь, как им здесь хорошо? – прокричал О'Хара в самое ухо Мисси. – И все благодаря твоему покорному слуге.
– Но на столе нет ни одной бутылки, – с недоумением проговорила Мисси. – Только чашки с чаем.
О'Хара лукаво подмигнул.
– Это у них особый чай – чай с плантаций Шемаса О'Хары.
Увидев вошедшего О'Хару, к нему подбежал официант.
– Чем могу служить, сэр? – спросил он, услужливо улыбаясь.
О'Хара повернулся к Мисси.
– Если мне не изменяет память, в прошлый раз мы пили шампанское, не так ли? Почему бы не установить такую традицию – при каждой встрече распивать бутылочку именно этого напитка?
– Почему бы и нет? – с готовностью отозвалась Мисси.
В этот день у нее было ощущение праздника – почему бы не отметить этот праздник? Ведь скоро она будет выступать в шоу Зигфельда и зарабатывать сто пятьдесят долларов в неделю. Мисси убеждала себя, что идет на это исключительно ради Азали, но в глубине души она чувствовала, что предложение Зигфельда было ей весьма лестно. Ей хотелось стать звездой бродвейского шоу… Поскорее расстаться с Ривингтон-стрит, со всей этой нищетой и убожеством! Ничто не связывало ее с этим кварталом – разумеется, за исключением Розы и Зева. Ах, Зев! И тут ее осенило.
– Боже мой! – воскликнула она, хватаясь за голову. – Я же совсем забыла: сегодня, в восемь вечера, я должна встречаться с Зевом Абрамски!
– С Зевом Абрамски? – переспросил ошарашенный О'Хара.
Мисси пришлось рассказать ему, что каждое воскресенье они встречаются с Зевом в небольшом украинском кафе.
– Мы просто ужинаем вместе – только и всего, – объяснила она. – Это совсем другое дело, чем наши с вами совместные трапезы, дорогой О'Хара. Вы же сами понимаете, кто он такой – он всего лишь… Зев Абрамски.
– Никак не пойму, что у тебя может быть общего с этим типом, – проговорил О'Хара. По выражению его лица Мисси поняла, что он ревнует. – Может быть, ты задолжала ему кругленькую сумму, и он предложил вернуть долг столь странным образом?
Мисси сверкнула глазами.
– Да как вы смеете?! Зев Абрамски – честный и порядочный человек. Кроме того, у нас с ним гораздо больше общего, чем вам могло показаться, Шемас О'Хара.
Мисси откинулась на спинку стула и с грустью подумала о Зеве: бедняга, должно быть, сидит сейчас в их любимом кафе и недоумевает, почему ее до сих пор нет. Мисси поклялась себе, что на следующий день, прямо с утра, она пойдет к Зеву и все ему объяснит. Они пойдут в кафе на следующей неделе; она больше никогда не забудет об этих свиданиях.
Она посмотрела на О'Хару, с мрачным видом сидевшего напротив нее, и рассмеялась.
– Стоит нам только встретиться – сразу начинаем ссориться, – проговорила она. – По-моему, во всем виноват ваш ирландский темперамент.
– При чем тут мой ирландский темперамент?! – О'Хара со всей силой стукнул кулаком по столу – чашки задребезжали. – Сама ты дура – не хочешь выходить за меня замуж!
– Бьюсь об заклад, если бы я вышла за вас замуж, мы бы ругались каждый день, – сказала Мисси. – У нас слишком различные взгляды на жизнь, О'Хара. Вы бы, наверное, захотели запереть меня на замок в вашем уютном гнездышке, чтобы я с утра до вечера стряпала, стирала и нянчила многочисленных детишек. Таков, наверное, ваш идеал?
– Да ты что, Мисси?! – воскликнул О'Хара, ударяя себя в грудь. – Да, я торгую алкоголем, но это не значит, что у меня нет принципов. Никогда Шемас О'Хара не позволит себе так обращаться с женой!
Мисси кинула на Шемаса лукавый взгляд.
– Не позволит? А жаль, было бы интересно попробовать.
О'Хара насупил брови и налил еще шампанского.
– Как все меняется в этом мире! – протянул он. – Всего пару месяцев назад, когда я закрыл свой салун и уехал из Нижнего Ист-Сайда, ты была несчастной, полуголодной девчонкой. А теперь… Я с трудом узнал тебя, Мисси.
– Неужели я так сильно изменилась? – спросила она.
– Еще как, – с торжественным видом произнес О'Хара. – Но все равно, мое предложение остается в силе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Мисси подняла голову, посмотрела Шемасу в глаза и сказала:
– Давайте договоримся так: ровно через год вы еще раз сделаете мне это предложение, хорошо? И тогда я буду готова дать окончательный ответ.
О'Хара крепко сжал ее руку.
– Как ты сказала? Через год?
– Да, через год, – пообещала Мисси. О'Хара широко улыбнулся:
– О, это будет самый долгий год в моей жизни!
– Не думаю, – улыбнулась Мисси. Она была уверена, что год пролетит очень быстро.
ГЛАВА 26
В понедельник, в двенадцать часов дня, мадам Элиза отвела Мисси в Новоамстердамский театр. В пустынном зале царил полумрак—лишь слегка поблескивали в свете немногих включенных светильников позолоченные ложи. На двери, ведущей за кулисы, висели десятки объявлений, рекламировавших пудру, грим, помаду, граммофонные пластинки. Уборщицы добирали остатки мусора – вытряхивали медные пепельницы, чистили мягкие плюшевые сиденья.
При виде этого зрительного зала Мисси вспомнила раннее детство, когда отец водил ее в оксфордский театр пантомимы и в Лондонский балет. Что бы сказал профессор Маркус Октавиус Байрон, узнай он, что его дочь решила посвятить себя бродвейскому театру? Впрочем, у нее не было другого выхода. Обещанные Зигфельдом сто пятьдесят долларов слишком много значили для нее в этой жизни. Они оказались решающим аргументом. К тому же, Зигфельду удалось убедить Мисси в том, что в его шоу действительно нет ничего непристойного – в конце концов, какая разница: выступать в салоне мадам Элизы или в этом театре? И наконец, Мисси чувствовала, что новая работа должна ей понравиться.
– Это будет весело, – думала она, стараясь при этом вспомнить, когда в последний раз ей было по-настоящему весело. Может быть, главный секрет веселья в отсутствии финансовых проблем?
– Нельзя ли поскорее? – произнесла мадам Элиза, нервно барабаня костяшками пальцев по двери служебного входа.
Дверь наконец распахнулась, и на пороге появился Зигфельд.
– Мисс Верити! – воскликнул он, приглашая обеих дам пройти внутрь. – Как я рад вас видеть! Вы только посмотрите, что о вас пишут в «Таймс»!
Он протянул девушке свежий номер газеты, целая страница которого была посвящена демонстрации весенней коллекции Элизы – имя Верити было набрано крупным шрифтом.
Мисси взяла газету в руки и с интересом прочитала: «Новая манекенщица Элизы – Верити – вызвала самую настоящую сенсацию, появившись на подиуме в легком платье из фиолетового шифона, серебряных бусах и изящнейших серебряных туфельках с фиолетовыми атласными лентами, столь удачно подчеркивающими стройность ее ножек. Верити олицетворяет новый стиль, говорит мадам Элиза. Не вызывает сомнения, что в скором времени все нью-йоркские модницы захотят походить на эту несравненную модель. Но если можно научиться подражать ее Легкой походке, то едва ли многим удастся перенять ее грациозность и обаяние. Действительно, у кого еще найдутся такие стройные ноги, такие роскошные каштановые волосы и такие яркие фиалковые глаза? Ходят слухи, что красавица Верити уже получила предложение от Фло Зигфельда, и скоро жители Нью-Йорка смогут увидеть ее на подмостках Новоамстердамского театра».
– Ах, Зигфельд! – улыбнулась мадам Элиза. – Я подарила вам еще одну звезду. Сначала белокурая Мод, которая потом вышла замуж за владельца железнодорожной компании; потом – рыжеволосая Жакетта, сбежавшая от вас в Голливуд. И вот наконец – Верити.
– Клянусь честью, – воскликнул Зигфельд, – она затмила их всех! Эта самая красивая девушка во всем Нью-Йорке.
– По-моему, мистер Зигфельд, вы преувеличиваете, – застенчиво улыбнулась Мисси. – Я мало чем отличаюсь от других девушек.
– Боже мой! – вздохнула мадам Элиза. – Ну что ты лепечешь, дурочка?! Тебе предстоит войти в историю звездой Бродвея, а ты говоришь, что мало чем отличаешься от остальных!
– Можете положиться на мое мнение, дорогая Верити, – улыбнулся Зигфельд. – Я на этом деле собаку съел. У вас на редкость неординарная внешность. Конечно, нельзя сказать, что вы очень ярки. Впрочем, ярких девушек у меня и так хоть отбавляй. Вы настоящая красавица, Верити, а в шоу-бизнесе красота артисток прямо пропорциональна доходам театра.
– Мы с Флоренцем заключили сделку, – вступила в разговор мадам Элиза. – Я освобождаю тебя от всех обязательств передо мной, а взамен мистер Зигфельд предоставляет мне эксклюзивное право шить тебе костюмы– как для шоу, так и для прогулок по улицам.
– Простите, Элиза, но… – пытался было возразить Зигфельд, но Элиза даже не дала ему договорить.
– Никаких «но», Флоренц! Вы что ж, полагаете, что звезда такой величины, как Верити, будет гулять по Пятой Авеню в пальтишке, купленном за пять долларов? Может быть, вы еще посоветуете ей обедать в дешевенькой столовке? Носить на шее побрякушки из самоварного золота? Опомнитесь, Флоренц – это же будет величайший позор для вашего театра! Я настаиваю на том, чтобы несравненная Верити носила платья только от Элизы. Это мое условие. Само собой разумеется, что счета за пошив одежды я буду посылать на ваш адрес.
– Мне нечего возразить, – тяжело вздохнул Зигфельд.
– И еще: эта девушка должна получать двести долларов в неделю – и ни центом меньше – вне зависимости от того, выступает она или нет. Само собой разумеется, что через три месяца встанет вопрос о повышении жалования.
– Ах, Верити, – проворчал Зигфельд, – у вас такой настойчивый адвокат, что я не в силах противиться. Ну что ж, будем считать, что сделка заключена! А теперь, уважаемые дамы, позвольте пригласить вас отобедать со мной в «Ректоре».
Ресторан «Ректор» был любимым местом встреч всех звезд нью-йоркского шоу-бизнеса – Фло Зигфельду это заведение во многом заменяло родной дом. Когда в сопровождении Элизы и Мисси Зигфельд появился на пороге обитого плюшем обеденного зала, метрдотель радостно улыбнулся ему как старому знакомому и повел к лучшему столику. Флоренц представил метру Элизу и Верити – тот учтиво поклонился каждой из дам и поцеловал руки.
– Да-да, конечно, – произнес он, – я уже читал о вас в газетах, мисс Верити. Вам прочат будущее звезды бродвейских шоу.
– Похоже, не вы один читали об этой красавице, – заметил Зигфельд, обводя взглядом сидевших за столиками завсегдатаев. Словно по команде они отложили ножи и вилки и повернулись к Мисси.
– Принесите, пожалуйста, икры! – громким голосом произнес Зигфельд. – Гулять так гулять!
– Простите, мистер Зигфельд, можно к вам обратиться? – к их столику подбежал проворный молодой человек с блокнотом в руках. – Я Дэн Джеймс, корреспондент «Дейли Стар». Если не ошибаюсь, эта юная леди – мисс Верити, новая манекенщица мадам Элизы?
– Ее бывшая манекенщица – моя новая звезда, – с важным видом произнес Зигфельд. – Можете сообщить об этом вашим читателям, мистер Джеймс – пусть приходят полюбоваться на нее в мой театр. Мисс Верити стоит того, чтобы раскошелиться на билет!
– Разумеется, стоит, мистер Зигфельд, благодарю вас, сэр, за цепную информацию. – Джеймс поклонился Верити и пожал ей руку: – Рад был с вами познакомиться, мисс Верити.
– Вот видите, – произнес Зигфельд, обводя рукой зал, – все уже обратили на вас внимание. Посмотрите на того парня у окна – это Тим Уэллс из «Варьете». Ставлю десять долларов – он прибежит сюда следующим. Та девица, которая сидит рядом с ним – Салли Вайн из шоу Шуберта. Но кто она по сравнению с вами?! Вы уже стали звездой, Верити. Завтра же во всех газетах будут опубликованы целые статьи о вас.
Мисси стоило немалых трудов сохранять спокойствие. Действительно, взгляды всех присутствующих были устремлены на нее. Может быть, немаловажную роль в этом головокружительном внимании сыграл и этот кремовый костюм. Мисси чувствовала, что он очень ей к лицу.
Интересно, подумала Мисси, отпивая из высокого стакана апельсиновый сок, каково будет выступать на сцене? Наверное, там будет даже спокойнее – ведь в зале темно, и она не сможет видеть все эти нескромные взгляды.
Официант принес жареного цыпленка под спаржевым соусом – Зигфельд заказал это блюдо специально для Мисси.
– Немедленно унесите это! – воскликнула мадам Элиза, отчаянно размахивая руками. – Девушка должна заботиться о своей фигуре. – Она бросила на Зигфельда взгляд, полный укоризны. Потом, повернувшись к официанту, Элиза велела ему принести салат из свежей зелени и крохотный кусочек телятины – разумеется, без соуса.
– Но… – пыталась было возразить Верити, но тщетно– цыпленок исчез.
Раньше ей приходилось голодать от бедности. Неужели теперь ей снова придется отказывать себе даже в таких маленьких удовольствиях? Да еще при таких доходах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80