Доктор умолял князя бежать, бежать как можно скорее. Мы стали поспешно собираться. Старики—дяди, тети, двоюродные дедушки и бабушки – вопреки всем увещеваниям наотрез отказались уезжать из Варышни. Миша тоже решил остаться. Он собирался побыть в усадьбе еще несколько дней, а потом своим ходом добраться до Крыма. Когда мы уезжали, он отозвал меня в сторону и попросил позаботиться о детях. Потом он поцеловал меня и сказал: «Я люблю тебя, Мисси»… С тех пор нам не суждено было встретиться, – проговорила Мисси дрожащим голосом. – Остальное тебе известно: Анна и Алексей погибли в лесу… Я, Софья и Ксения с помощью Тарика Казана бежали в Турцию, а оттуда – в Америку.
Мы с Мишей никогда не были любовниками. Я была совсем юным и невинным созданием, а он… он был настоящим рыцарем.
– Ах, Мисси, – прошептала Анна. – Я понимаю, что тебе очень тяжело было рассказывать обо всем этом, но если бы ты только знала, как я благодарна за правду. Наверное, только сейчас я начала что-то понимать…
– Вот и слава Богу, – улыбнулась Мисси. – Но помни: еще много-много лет назад мы с твоей прабабушкой решили вспоминать о прошлом как можно реже – надо смотреть в будущее, душечка… Обещай мне, что и ты будешь смотреть в будущее…
– Обещаю, Мисси, – проговорила Анна.
Лейла с недоверием посмотрела на подругу: разве можно забыть о таком прошлом?! Но, как ни странно, Анна действительно на протяжении нескольких лет ни словом не обмолвилась о своем княжеском происхождении и о судьбе семьи Ивановых. И вдруг, совсем недавно, она неожиданно пришла к Лейле и сообщила ей, что срочно нуждается в деньгах.
– Попроси дедушку, – ответила Лейла. – Если тебе действительно нужны деньги, он не сможет отказать.
Но Анна не захотела обращаться к Михаилу Казану; Тарик-паша уже заплатил сполна свой долг Ивановым, просить еще было бы просто неприлично. Анна поведала Лейле о драгоценной диадеме.
Поначалу все казалось просто. Первый алмаз был продан без малейших затруднений. Настала очередь знаменитого изумруда. Лейле правилось выполнять миссию секретного курьера: она охотно отравилась в Бангкок, отыскала пресловутого г-на Эбисса и убедила его взяться за переделку камня. Она считала, что блестяще выполнила задание. И вот сейчас, сидя в мягком кресле «Боинга», Лейла впервые за много лет ощутила дрожь в коленках: через несколько часов ей предстояло отчитаться в своих поступках перед Казан-пашой. Уж кто-кто, а она знала, как суров бывает в гневе ее дед.
ГЛАВА 14
Дюссельдорф
Стоявший на вершине лесистого холма дом Арнхальдтов был виден издалека. Вообще-то это сооружение можно было бы с полным правом назвать замком, по крайней мере – гигантским мавзолеем. Действительно, прапрадед Ферди, Фердинанд Арнхальдт, задумал его как памятник самому себе. Фердинанд считал, что вполне заслужил такой памятник. Еще бы: за несколько десятилетий сын хозяйки маленького магазинчика тканей превратился в крупнейшего магната сталелитейной промышленности Германии; скромный бюргер сделался бароном.
За строительство этого величественного дома Фердинанд Арнхальдт принялся уже на закате лет (все остальное время у него просто руки не доходили до этого). Надо было покупать новые заводы, сбывать продукцию, бороться с конкурентами. Фердинанд долго просматривал альбомы архитектурных проектов и наконец остановил свой выбор на большом каменном сооружении замкового типа, с башенками, бойницами, стрельчатыми готическими окнами. По требованию барона архитектор внес в проект ряд изменений – появились дополнительные пристройки. Дом был окружен небольшим парком – увы, барон Арнхальдт и здесь внес свои коррективы в разработанный лучшими парижскими садовниками проект. В итоге весь шарм изначального замысла был безвозвратно утрачен.
В интерьере дома не слишком сочетались дубовая резная лестница в якобинском стиле, приобретенная бароном у разорившегося аристократа, с каминами в стиле ампир. Высокие узкие окна, как в церкви, пропускали мало света.
Ферди Арнхальдт сидел в своем кабинете на втором этаже. Здесь ничего не менялось со времен его прадеда: панели мореного дуба, то же вместительное кожаное кресло, тот же массивный письменный стол. Посредине стола на небольшой бархатной подушечке лежал изумруд. У Ферди не было никаких сомнений в том, что это знаменитый изумруд Ивановых. Ферди имел все основания для торжества: он обвел вокруг пальца таких опасных конкурентов! Да, покупка обошлась ему в девять в лишним миллионов, но камень стоил этих денег. И Ферди был нужен не изумруд – он не был утонченным ценителем драгоценностей: его интересовала загадочная «Леди», владелица камня. Увы, приоткрыть покров тайны над ее именем барону так и не удалось: ни организаторы аукциона, ни сотрудники швейцарских банков не ответили его людям на этот вопрос. Первые просто ничего не знали, вторые свято хранили профессиональную тайну.
Ферди откинулся на спинку кресла – она немного скрипнула. «Надо сказать мажордорму, чтобы разобрался, в чем дело», – подумал барон. Он не терпел, когда скрипела мебель. К прислуге в доме Арнхальдтов всегда предъявлялись крайне жесткие требования. С раннего детства Ферди запомнился один эпизод: прабабушка уволила камердинера за то, что он замешкался на какую-то минуту и запоздал распахнуть перед ней входную дверь. Не были приняты в расчет десятилетия верной службы старика. Отец Ферди, ее внук, пытался защитить сто, но тщетно. Строго посмотрев на молодого человека, старуха отрезала:
– Мне не нужны ленивые слуги. Если Карл не способен справляться со своими обязанностями, ему здесь не место.
Через день Карл был уволен. Его сменила целая череда камердинеров, ни один из которых не задерживался подолгу в доме Арнхальдтов: требования старой хозяйки были слишком строгими, нрав ее – слишком крут.
Ферди унаследовал строгость по отношению к слугам от прабабки: даже сейчас, в восьмидесятые годы двадцатого века, когда квалифицированная прислуга стала огромной редкостью, он без малейших колебаний устраивал камердинерам и горничным выволочки за малейшую небрежность в работе. Плохо вытерта пыль со стола, скрипит кресло, чуть потускнел паркет—слуги рисковали лишиться места. Барон знал, что подчиненные его не любят. И в доме, и в пяти огромных проектных институтах, и на разбросанных по всему Руру заводах о нем говорили: «Железная рука прабабки, стальная копия отца».
Ферди действительно походил на отца: те же холодные голубые глаза, зачесанные назад белокурые волосы, большой нос, мощная челюсть, мускулистое тело.
Жена Ферди часто упрекала его в бесчеловечности. Француженка Арлетт привлекла молодого барона с первой встречи: черные волнистые волосы, большие чувственные глаза, пышная грудь, тонкая талия. К тому же, она умела очаровывать мужчин. Их роман длился всего месяц. Они поженились. Когда Ферди понял, что Арлетт пошла за него только ради арнхальдтовских миллионов, было уже поздно: очаровательная кокетка была беременна. Ферди ни при каких условиях не развелся бы с матерью своего ребенка.
Вскоре Арлетт разрешилась от бремени очаровательной девочкой. Сначала Ферди немного огорчился – он так надеялся иметь сына и наследников, но вскоре всем сердцем привязался к дочери. Четырнадцать лет она была единственной радостью сурового барона. А потом в дом Арнхальдтов постучалась беда: юная Лотта погибла, упав с лошади… Это случилось десять лет назад, и с тех пор ее фотография лежит под стеклом на рабочем столе Ферди.
После гибели дочери Арнхальдт так и не развелся с женой. Горький опыт женитьбы на Арлетт многому научил Ферди. Рассчитывать на бескорыстную любовь ему не приходилось – он был слишком богат. Конечно, при желании Ферди мог бы за считанные минуты добиться развода с Арлетт, но, пока такое желание не возникло, он предпочитал держать ее подальше – в роскошном особняке на берегу Средиземного моря в Монако.
Ферди подошел к висевшей над камином картине. Безвкусный пейзажик резко контрастировал с роскошной обстановкой дома. Ни один вор не польстился бы на такую дешевую поделку – на это и рассчитывал прадед Ферди, специально купивший у уличного художника этот «шедевр», чтобы замаскировать спрятанный в толще стены сейф.
Ферди Арнхальдт нажал потайную кнопку – картина медленно отошла вправо, обнажив бронированную дверцу с хитрым цифровым замком. Ферди набрал шифр, и дверца плавно открылась. Содержимое сейфа едва ли заинтересовало бы обычных воров, но для врагов Арнхальдта оно представляло огромную ценность: там хранились секретные документы. Ферди достал коричневый конверт и вернулся к столу. Достав из конверта пачку фотографий, он принялся внимательно рассматривать их.
На первой фотографии был запечатлен дед Ферди. Снимок сделан по случаю его вступления во второй брак. На бароне строгий серый костюм; несмотря на свои пятьдесят два года он сохранил прекрасную форму. Его жена казалась полной противоположностью суровому магнату сталелитейной промышленности: мягкий добрый взгляд, нежные черты лица.
На втором снимке изображалась та же самая женщина– жена его деда. Она сидела на стуле, а за ее спиной стояла симпатичная белокурая девочка.
Третий снимок был очень старым: Аннушка Иванова в своей знаменитой диадеме с гигантским изумрудом в центре.
Наверное, уже в сотый раз Ферди сравнивал лица княгини Аннушки и белокурой девочки со второй фотографии. С каждым разом он все больше и больше убеждался в их сходстве.
Отодвинув фотографии в сторону, Ферди вынул из конверта пачку бумаг. Это были пожелтевшие от времени договоры об аренде, датированные серединой 20-х годов: правительство Союза Советских Социалистических Республик предоставляло компании Арнхальдта право на пользование раджастанскими копями, в том числе – копями, принадлежавшими до революции семье Ивановых. Именно там добывался бесценный вольфрам, без которого промышленная империя Арнхальдтов была бы обречена на разорение. Да, на протяжении семидесяти лет предки Ферди и он сам были вынуждены платить дань за пользование этими копями незаконным владельцам – Советам. Но сейчас у Ферди наконец появилась перспектива окончательно завладеть бесценными месторождениями вольфрама. Много лет назад его дед был на полпути к обладанию раджастанскими копями – теперь ему предстояло довести дело до конца. Ферди Арнхальдт знал, что на карту поставлена судьба всей его промышленной империи. Он был готов на все.
С нетерпением посмотрел на часы. Было без одной минуты три. Ровно через минуту должен раздаться звонок, которого он так ждал. Шестьдесят секунд тянулись мучительно долго. Старинные каминные часы пробили три раза, но телефон молчал. Прошло еще целых пять минут, и наконец зазвенел телефон. Ферди снял трубку:
– Заставляете себя ждать, – процедил он, но вдруг изменившимся голосом, проговорил: – Извините, пожалуйста, я ждал звонка другого человека.
Нервным движением руки Ферди взял карандаш и стал рисовать на листке бумаги не дававшую ему покоя диадему княгини Аннушки Ивановой…
– Да-да, я слушаю вас, – проговорил он в трубку. – Американское телевидение? Очень интересно. Простите, а почему вы решили взять интервью именно у меня? Говорите, просто так? Что-что?.. А-а, вы готовите серию репортажей о ведущих западноевропейских промышленниках… Простите, с кем имею честь? – Ферди отложил карандаш, в его тоне появились настороженные нотки. – Очень приятно, мисс Риз… Боюсь, что сегодня мне не удастся уделить вам внимание… Понимаю, понимаю… Перезвоните завтра мне в офис… До свидания.
Арнхальдт положил трубку и задумался: Джини Риз – это имя было ему знакомо. Да, именно эта молодая американская журналистка делала репортаж о женевском аукционе… Неужели это совпадение? Или ей стало известно, что он, Ферди Арнхальдт, приобрел изумруд? Проболтался Маркгейм? Нет, это совершенно исключено – он надежный человек.
Мысли Арнхальдта были прерваны звонком, который он ждал ровно в три часа. Звонил сотрудник швейцарского банка, согласившийся за весьма солидную плату предоставлять Ферди интересующие его сведения.
– Да, – холодно произнес Арнхальдт. – Понятно. Кстати, почему вы заставляете себя ждать? Надеюсь, впредь вы будете более пунктуальны.
Повесив трубку, Арнхальдт сел в свое кожаное кресло и задумался. Он только что получил ответ на волновавший его – и не только его – вопрос: кто же выставил на аукцион изумруд? Ответ ошеломил Арнхальдта. Оказалось, что владельцем знаменитого камня была судоходная компания Казанов, штаб-квартира которой находилась в Стамбуле. Такого ответа Ферди Арнхальдт никак не ожидал.
Джини ехала в такси на встречу с Ферди Арнхальдтом. Зачем она пошла на это: ради стратегических интересов США? Или из профессионального честолюбия? А может, это красивые серые глаза Валентина Соловского вскружили ей голову, и именно ради него она предприняла это путешествие в Дюссельдорф?
Вдали показались серые зубчатые стены Хаус-Арнхальдта. Сбавив скорость, такси стало подниматься по посыпанной гравием дорожке. Наконец водитель затормозил возле парадного входа – перед помпезным мраморным фонтаном, увенчанным двухметровым Нептуном с трезубцем в руке. Морское божество напоминало рыбака, вышедшего охотиться с гарпуном на кита. Таксист услужливо распахнул дверцу, и Джини вышла из машины, попросив шофера ее подождать. Заметив его восторженный взгляд, она довольно улыбнулась: коль скоро мужчины так смотрят, то с ней все в порядке. А в предстоящем разговоре с Арнхальдтом женское обаяние могло сильно пригодиться.
Не успела Джини нажать кнопку звонка, как дверь раскрылась настежь. Наверное, нынешний камердинер слышал печальную историю своего нерасторопного предшественника и не хотел повторять его ошибку.
Камердинер провел Джини в приемную и попросил обождать. Высокая квадратная комната была обставлена довольно скромно. Стены увешаны фотографиями, рассказывавшими историю заводов Арнхальдтов со времен первой фабрики, основанной прапрадедом Ферди еще в начале девятнадцатого века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80