Подъезд был завален всевозможным хламом, сломанными стульями, ящиками из-под яблок, пустыми бутылками, старыми газетами, в воздухе пахло мусором и мочой. Из-за обшарпанной двери на первом этаже доносились звуки ругани и женского плача. Откуда-то сверху был слышен детский плач, смех подгулявших мужчин и музыка.
Брезгливо зажав нос, Зев стал подниматься по лестнице, стараясь не касаться перил, за которые каждый день хватались десятки немытых рук.
– Как она может жить в таких условиях? – подумал он. – Такая барышня…
Закашлявшись от волнения, Зев постучал в дверь и стал ждать.
Виктор громко залаял; зевая и протирая руками глаза, Азали крикнула:
– Матушка, стучат.
– Стучат? – удивленно переспросила Мисси, отходя от умывальника. – Интересно, кто это к нам пожаловал?
– Вот уж не знаю, – рассмеялась Азали.
Мисси задумалась. Она не ждала гостей. Действительно, кому понадобилось приходить к ней в такой час? У Розы Перельман своих забот хватало, с домовладельцем она рассчиталась сегодня утром. Поправив волосы, Мисси подошла к двери.
– Извините за беспокойство, – проговорил Зев, учтиво кланяясь и снимая шляпу, – но сегодня вы не пришли ко мне…
– Простите меня ради Бога, мистер Абрамски, – с виноватым видом произнесла Мисси, – но сегодня я никак не могла прийти. У меня просто не было денег. Видите ли… у меня… у меня нет больше работы… Не будете ли вы так любезны подождать до следующей недели? Я обязательно раздобуду за это время несколько долларов.
По ее испуганному виду Зев понял – девушка решила, что он пришел потребовать с нее деньги.
– Что вы, что вы, – стал оправдываться он. – Пожалуйста, не беспокойтесь… Конечно, я готов подождать. Я… я… мне просто очень хотелось увидеть вас.
При виде его нежного взгляда Мисси невольно сделала шаг назад. Потом, опомнившись, она улыбнулась и произнесла:
– Да, да, конечно, мистер Абрамски… пожалуйста, проходите.
Виктор встревоженно зарычал: в доме появился чужой. Азали, сверкая улыбкой, вышла навстречу гостю.
– Привет, – сказала она. – Меня зовут Азали. А ты кто такой?
– Абрамски, Зев Абрамски, – представился ростовщик. – Я живу на углу Ривингтон– и Орчард-стрит.
– Орчард-стрит? – переспросила Азали. – Там живет моя подружка Рэчел Коэн.
– Что же вы стоите, мистер Абрамски? – проговорила Мисси. – Садитесь, пожалуйста.
Зев со смущенным видом присел на простой деревянный стул и окинул взглядом комнату. Это был ее дом. Как здесь было чисто: белоснежная скатерть, свежевыстиранные занавески на окнах. На гвозде висело скромное пальтецо и шляпка с искусственными цветами. Кровати не было видно – ее скрывала деревянная ширма. На одной из стен, прямо над раковиной, висело маленькое квадратное зеркало. Вот и все убранство этого скромного жилища. Да, обстановка была очень бедной, но здесь было так уютно, так хорошо: живые цветы на столе, запах дешевого мыла, самодельная настольная лампа с куском розовой ткани вместо абажура. Впервые после отъезда из России Зеву показалось, что он пришел в обжитой, уютный уголок.
Мисси села за стол напротив Абрамски:
– Извините, пожалуйста, мистер Абрамски, – сказала она. – Я не ждала гостей. Не хотите ли чашечку чаю?
– Благодарю вас, не стоит, – покачал головой Зев. – Я пришел, чтобы задать вам один вопрос: не согласитесь ли вы отужинать со мной? Я понимаю, что сегодня уже поздно, но, может быть, в другой день?
Пальцы Абрамски нервно сжимали поля шляпы, от волнения он стал кашлять. Ошеломленная предложением ростовщика, Мисси молча смотрела на него: ей казалось, что она видит этого человека впервые в жизни. Дрожащей рукой Зев поправил галстук.
– Конечно, мистер Абрамски, – улыбнулась девушка. – Я с удовольствием составлю вам компанию.
На лице молодого еврея засияла блаженная улыбка.
– Вы согласны? Замечательно! Вас устроит воскресенье? – Не дожидаясь ответа, он поспешно добавил: – Значит, договорились? Я зайду к вам в шесть вечера.
– В шесть? – Мисси кивнула головой. – Хорошо, буду вас ждать.
В воскресенье, в половине шестого вечера, Мисси отвела Азали к Розе. Потом она аккуратно расчесала волосы, завязала их в пучок, потерла ладонями щеки, наводя румянец, и, надевая шляпку, в десятый раз спросила себя, зачем она приняла предложение Зева Абрамски. Она практически не знала этого человека, хуже того– у нее были с ним деловые отношения: Зев дал ей взаймы пятьдесят долларов, она была перед ним в долгу. Что понадобилось ему от бедной девушки? Зачем он пригласил ее на ужин?
Ровно в шесть раздался стук в дверь. Поспешно набросив серое пальтишко, Мисси побежала к двери. Ей не хотелось впускать его в дом, когда не было Азали, мало ли что начнут говорить соседи?
Они вышли на темную улицу. Мисси в своем стареньком, но чистом пальто и Зев, одетый в лучшую субботнюю одежду.
– Я знаю одно хорошее кафе на Бродвее, – сказал Абрамски, когда они дошли до угла. – К сожалению, в отличие от О'Хары, у меня нет автомобиля. Надеюсь, вы согласитесь прогуляться пешком?
– Да, да, конечно, мистер Абрамски, – кивнула Мисси. Они пошли по тротуару, причем Мисси обратила внимание, что Абрамски держится от нее на почтительном расстоянии, казалось, он боится случайно дотронуться до девушки.
Зев и Мисси прошли целый квартал, не сказав ни слова. Молчание становилось тягостным, и Мисси попыталась нарушить его.
– Как ваши дела, мистер Абрамски? – спросила она.
– Спасибо, у меня все в порядке, – отвечал Зев.
Снова воцарилось молчание. Краем глаза Зев посматривал на Мисси, с трудом веря своим глазам: наконец-то сбылась его заветная мечта. Мисси О'Брайен шла рядом с ним… У них был впереди целый вечер, а Зев так и не решался заговорить с ней.
Наконец они дошли до Бродвея.
– Вот то самое украинское кафе, в которое я хотел вас пригласить, – робко проговорил Зев. – Надеюсь, вам здесь понравится.
В этот час в кафе было много посетителей. До Мисси донеслись обрывки русской речи, звон гитар и балалаек. Где-то в глубине зала красивый женский голос пел знакомый цыганский романс. В углу стойки весело булькал самовар, в нос Мисси ударил аппетитный запах бубликов с маком, пирожков, кренделей и соленых огурцов.
– Как мне здесь нравится, мистер Абрамски, – сказала Мисси, усаживаясь за маленький столик возле самого окна. – Это место напоминает мне один цыганский ресторанчик в Петербурге, куда я так любила захаживать.
Мисси рассмеялась и стала подпевать невидимой цыганской певице. Хозяин кафе, дородный усатый украинец, подошел к их столику и высказал восхищение голосом Мисси – он говорил по-русски.
Зев с удивлением смотрел на Мисси. До сих пор он знал бедную, уставшую от работы женщину; сейчас перед ним сидела настоящая юная красавица.
Абрамски заказал борщ и стал с удовлетворением наблюдать, как девушка набросилась на это блюдо. Она съела несколько ложек, но потом неожиданно помрачнела и проговорила:
– Извините, мистер Абрамски, но, наверное, мне не следовало принимать ваше приглашение… Я и так задолжала вам много денег… зачем же вы тратитесь на эти угощения?
– Но вам ведь нравится этот борщ? – спросил Зев.
– Конечно, нравится. Еще бы, я не ела его уже несколько лет… Это было… это было… это было очень давно. – Мисси испугалась, что сейчас наговорит лишнего, и запнулась.
Зев с облегчением вздохнул. Подозвав официанта, он заказал бутылку красного вина. Как хорошо ему было сидеть в этом кафе за одним столиком с этой девушкой. Он так долго мечтал об этом. Абрамски сделал глоток вина и, не сводя глаз с Мисси, стал слушать музыку. Снова воцарилось молчание.
Мисси все время прятала глаза, не зная, что сказать в такой ситуации. Но и молчать все время было невыносимо тягостно. Она отхлебнула вино и проговорила:
– Пожалуйста, расскажите что-нибудь о себе, мистер Абрамски.
– О себе? – удивленно переспросил Зев. – Неужели это может быть кому-нибудь интересно?
– Да, мистер Абрамски, это интересно мне. Например, вы счастливы?
Снова наступила пауза. Зев уставился в тарелку с борщом, вопрос Мисси поставил его в тупик. Наконец он собрался с силами и проговорил:
– Да, сейчас я счастлив… Мне с вами очень хорошо.
– Спасибо, мистер Абрамски, – сказала Мисси. – Но я имела в виду не это… Можете ли вы сказать, что вы счастливый человек? Понимаете, когда я была маленькая, я думала, что все люди счастливы, но вот сейчас мне стало казаться, что все не так – ведь по-настоящему счастливых людей на свете очень мало. Посмотрите, все вокруг с чем-то борются – с нищетой, болезнями, социальной несправедливостью, с отчаянием, наконец. Когда я задумываюсь над тем, как сильно отличается детство Азали от моего собственного, мне просто хочется плакать. Честно говоря, я иногда действительно плачу. Когда ложусь в постель и меня никто не видит.
Зев с сочувствием смотрел на Мисси. Все громче и громче звучала музыка, раскованнее становилась публика. Поймав взгляд Абрамски, Мисси вдруг подумала, что с этим человеком можно ничего не бояться; вино развязало ей язык, и она начала рассказывать ему о своем детстве, об Англии, о том, как умер отец, и она осталась одна-одинешенька в России.
– Вот так я и оказалась в Петербурге, – неожиданно резко замяла она дальнейший рассказ.
Официант унес пустые тарелки из-под борща и через какие-нибудь две минуты вернулся с подносом, заставленным ароматными картофельными пирожками с поджаристой корочкой, горячими колбасками по-селянски и большой горой каши под грибным соусом. Абрамски наполнил бокалы вином и попросил официанта принести еще черного хлеба.
Мисси наклонилась к Зеву и вполголоса проговорила:
– Я знаю, тогда, на кладбище, вы слышали, как назвала Азали Софью… Не знаю, почему, но я вам верю, Зев Абрамски.
Русский дух ресторанчика, звуки знакомого языка, любимые песни сделали Мисси разговорчивой. Вот уже несколько лет она хранила свою тайну, боясь раскрыть ее даже самым близким людям – даже Розе Перельман. Как давно хотелось ей найти такого человека, с которым можно было бы поделиться тайной семьи Ивановых! И вот сейчас ей наконец можно было выговориться. Убедившись, что никто их не подслушивает, Мисси начала свой рассказ.
Она поведала Зеву обо всем: о бегстве из Варышни, о нападении разбойников во главе с Микояном, о спрятанных в одежду бриллиантах, о зверском убийстве княгини Аннушки, о рискованном путешествии в Константинополь, о том, как княгиня Софья за бесценок продавала фамильные сокровища. Из всех драгоценностей осталась только диадема, да и то почти все украшавшие ее бриллианты, за исключением четырех самых крупных и гигантского изумруда, были уже проданы.
Стыла каша с пирожками, а Мисси все рассказывала и рассказывала. Она поведала Зеву о той погоне, которую организовали за ними чекисты. Она честно призналась, что до конца своих дней не сможет отделаться от чувства страха. Рассказала она ему и про мучившие ее каждую ночь кошмары. Только об одном не стала она говорить – о своей любви к князю Мише…
– Вот так, Зев Абрамски, – сказала она, поднимая голову. – Теперь вам известно, кто я такая и как оказалась в Нью-Йорке. Вы единственный человек, которому я открыла свою тайну.
В ее глазах стояли слезы. Заметив это, Абрамски достал из кармана белоснежный носовой платок и протянул ей.
– Спасибо за доверие, – проговорил Зев. – Клянусь, что никогда, ни при каких обстоятельствах я никому не расскажу о нашем разговоре. Клянусь жизнью, я сохраню эту тайну.
Он с нежностью посмотрел на девушку.
– Пожалуйста, ешьте, вы такая бледная, уставшая. Вам просто необходимо хорошо питаться.
Снова воцарилось молчание, но оно уже не казалось Мисси таким гнетущим, как раньше. Ей было хорошо в обществе этого немногословного человека, и ему тоже было хорошо с этой девушкой…
На обратном пути Абрамски по-прежнему держался от Мисси на почтительном расстоянии. Когда они дошли до двери ее подъезда, он предложил ей поужинать с ним и в следующее воскресенье.
Мисси не знала, что ответить. Наверное, ей не следовало соглашаться, но этот застенчивый молодой человек был так добр, так внимателен, что она не смогла найти в себе силы отказаться. К тому же, он знал ее тайну.
– Хорошо, мистер Абрамски, – проговорила Мисси. – Через неделю, в шесть вечера.
Быстро попрощавшись, она вбежала в подъезд.
Наутро Мисси проснулась с чувством тревоги и беспокойства. Позабылось все очарование уютного украинского кафе – остался лишь неприятный осадок оттого, что она поверила свою тайну Зеву Абрамски. Теперь она никогда не сможет освободиться от этого человека. Зачем только она разболтала ему всю эту историю? Кто тянул ее за язык? Ведь Софья столько раз предупреждала об опасности.
Громко хлопнула дверь квартиры Перельманов. Меер уходил на работу. Вскочив с постели, Мисси стрелой бросилась к Розе – ведь Азали и Виктор провели эту ночь у Перельманов. Верный пес ни за что не соглашался оставить без присмотра маленькую девочку, считая ее своей хозяйкой. «Что же мы будем делать, когда Азали пойдет в школу?» – думала по этому поводу Мисси. Впрочем, ей вообще не очень хотелось думать о школе – слишком печальными были эти мысли. Действительно, какие у них были перспективы? Отдать дочь князя Михаила Иванова в ближайшую муниципальную школу? Но Азали и так знала куда больше, чем там могли ей дать. Она умела читать и писать, свободно говорила по-французски и по-английски. Правда, в последнее время у нее появился легкий еврейский акцент – сказалась дружба с еврейскими детишками с Ривингтон-стрит.
При виде печального выражения ее лица, Роза Перельман рассмеялась:
– Что с тобой, Мисси?! Кто тебя, бедняжка, обидел? Проходи, проходи, выпей стаканчик чайку. Ну, дорогая, – продолжила она, усаживаясь за стол, – расскажи-ка мне об этом ростовщике. Удалось тебе выяснить, что это за человек?
– Нет, Роза, – виновато проговорила Мисси. – Весь вечер мы говорили обо мне. Знаешь, я наболтала столько лишнего. Теперь он знает про меня все. Понимаешь, я никому – даже тебе – никогда всего этого не рассказывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80