!
Ц Ничего, Телеф. Конечно, с сестрой Богов ничего не может случиться. Я тол
ько так спросил, для примера. Но ведь перегрызутся? Разве я не прав?
Ц Перегрызутся.
Ц А почему госпожа держит их подле себя? Почему не возьмет других? Ведь в
людях-то она разбирается?
Ц Ну, разбирается.
Ц Потому, что нет других. Ты понимаешь, Телеф? Среди всей нашей армии эти
Ц самые лучшие. Каковы же тогда остальные? Нет, я не хочу принизить тебя. Т
ы Ц человек честный, но ты не полководец, не твое это призвание. Понимаешь
, к чему я веду?
Ц Понимаю.
Ц То-то. Слишком мало в этом мире честных людей. В том-то и горе рода людск
ого, ибо будет он всегда плавать в крови. А мысли твои не глупы. Рабам-то и н
ужны рабы… Вот ведь как точно ты сказал. В твоих словах раскрывается суть
нашего подлого мира. А ты философ…
Ц Иди ты!
Ц Не сердись. Я ведь признал разумность твоих доводов, хотя ты и не хочеш
ь признать разумность моих. Ты веришь в прекрасную мечту, которой нет и не
будет, а я Ц киник и знаю, что мир наш подл и низок.
Ц Раз в мире этом есть такие, как госпожа…
Ц Но ведь она не совсем человек. За это ты спорил со мной и это доказал мне
. Она и вправду сестра Богов, сошедшая на землю из любви к людям или из жало
сти к ним. Второе Ц вероятнее…
Ц Болтаешь, что в голову взбредет. Вон, Лиина спешит, Ц опять идти надо. П
отаскал бы носилки, не трепался бы языком. Вы, греки, языком молоть молодцы
, только язык Ц не жернов, от его работы муки не прибудет…
Воины неохотно поднимались. Спор слушали немногие. Большинство обсужда
ли вопросы попроще: погоду, возможный маршрут, место ночевки на сегодня. З
авидовали тем, кто ушел щипать римлян, Ц они без добычи не останутся, а ту
т только ноги собьешь. Да и не поймешь в этом споре, кто прав, кто виноват. И
Телеф прав: хорошо, когда твое Ц это твое, и Стафанион: подлость миром пра
вит. А кто она, госпожа: простая женщина или сестра Богов Ц не так уж и важн
о. Лишь бы и дальше все шло хорошо. А насчет рабов, так это, конечно, скверно,
когда тебя на рынок гонят за неуплату налога или за долг какой, но и пару р
абов в хозяйстве иметь совсем неплохо Ц ни тебе, ни детям твоим надрыват
ься сверх сил не придется…
Единственный, кто дослушал спор до конца, был Валерий. Споря, Телеф больно
задел его, но при этом высказал такие доводы, каких Гальба и у лучших филос
офов Рима не слышал.
Деревенщина, варвар, а как рассуждает!
Конечно, Стафаниона ему не переговорить. Тот даже поражение способен пер
евернуть в победу.
Почему-то Валерию ярко представилось начало восстания, о котором расска
зывал Телеф: вот бьется в пыли и рассыпает проклятия старуха Милица, вот г
удят сбившиеся в кучу поселяне, а вот из хижины выходит госпожа. Только-то
лько вопреки войне она спасла жизнь женщине и новорожденному ребенку. Ус
тала, наверно, и за дочь волнуется: как там она одна. Гул голосов останавли
вает ее. Она колеблется: вмешаться или уйти?
Цезарь, наверно, так же колебался перед Рубиконом, но за Цезарем стояли пр
еданные ему легионы, опыт нескольких войн и ни одного поражения.
А за ней? Что за ней? За знахаркой, гадалкой, чужеземкой? Понимание страшно
й силы Великого Города? Да и нет у нее обиды на Рим. Не знает она, что пылает
ее дом, подожженный потехи ради проезжавшими мимо конниками. И все-таки о
на говорит то, что не смеют сказать сильные мужчины, и добавляет: «Кто со м
ной?» И тут же поворачивается. Она не хочет слышать слов. Тот, кто решил дра
ться, последует за ней.
И все-таки есть за ней что-то. Не легионы, не победы, нет. За ней есть вера люд
ей. Вера в слабую женщину, ни разу не унизившуюся и ни разу не унизившую, ве
ра в знахарку, не раз побеждавшую смерть, вера в «самую лучшую гадалку в ми
ре», чьи добрые слова всегда сбываются.
Потому-то и торопятся вслед за ней мужчины, сжимая тяжелые дубины Ц един
ственное их оружие. Мужчины, которые идут биться за то, чтобы добытое их ру
ками оставалось у них. За свое, за себя. А поспеть за ней нелегко. Мужчины бе
гут, задыхаясь и глотая горячий воздух. Если слаб Ц отстань, возвращайся.
Но никто не отстает. Стыдно отстать от женщины.
Подставляя плечо под носилки, Валерий усмехнулся. Он вспомнил, как гналс
я за девочкой, когда та, желая наказать его за медлительность, шла впереди
него.
А вот и легионеры. Отряд невелик. Все они хорошо приложились к кувшинам с в
ином. А чего опасаться? Последние из сопротивлявшихся распяты на камнях
в Черной долине и высохли, подобно мумиям фараонов в пирамидах. Правда, гд
е-то ходят воины Кривого Ксифия, но они римлян не трогают, предпочитая гра
бить тех, кто не может защитить себя. Потому-то так внезапен шквал выбрасы
ваемых пращами камней, потому-то и растерялись легионеры, когда на них на
кинулись варвары с дубинами. Если бы знать! Он бы вправил мозги центурион
у Центурион
Ц командир подразделения (центурии) в древнеримском легионе.
. Идиот! Позволил солдатам напиться, шел по чужой земле, как по улице
Рима! Да что там этот дурак Ц центурион. Знай он сам, чей дом подожжен поте
хи ради, подождал бы, а когда варвары с добычей подошли бы поближе… Или при
казал бы обшарить заросли как следует.
Но будущее способны видеть лишь избранные, а направлять судьбу Ц избран
ные из избранных. Боги! До чего же это я додумался! Сравнил безродную гадал
ку с величайшим из римлян! Не считая, конечно, Тиберия Цезаря, отца римског
о народа и грозу варваров. Да будет долог век его.
Поспешно проговорив про себя эти слова, Валерий чуть не оглянулся: не под
слушал ли кто его крамольные мысли, и тут же рассмеялся про себя. Что подел
аешь, привычка крепка. Где-где, а здесь наверняка нет шпионов императора Т
иберия.
После этого привала Валерия больше от костра не гнали. Играть в кости, впр
очем, не звали тоже. На привалах воины обычно коротали время, рассказывая
и слушая истории о боях, небывалых совпадениях, случаях из мирной жизни.

Особенно всем нравились новости. Рассыпавшиеся на отряды и отрядики пов
станцы нападали на римские центурии и когорты, постепенно оттесняя приш
ельцев к главному городу страны, за его неприступные стены. Засады в самы
х неожиданных местах, ночные нападения Ц все это делалось грубо, по-варв
арски и нередко удачное бегство оценивалось в разговорах выше героизма
и стойкости. И только неварварская слаженность всех, казалось бы, произв
ольных нападений напомнила Валерию давнюю историю Пунических войн. Вед
ь именно так выдавливал из Италии Медлительный Фабий непосильные тогда
для Рима полчища карфагенян.
Единственный, с кем Валерий делился своими мыслями, был Стафанион. Тот, в с
вою очередь, пересказывал, а порой и растолковывал юноше новости, да и сам
был не прочь порасспросить благородного пленника. Интересовало грека в
первую очередь все, что касалось старшей госпожи и Лиины, но юноша мало че
м мог быть полезен своему «другу».
Госпожа его не замечала и, тем более, не подпускала ни к каким своим делам,
а Лиина предпочитала расспрашивать, а не рассказывать. Интересовало дев
очку все: Рим с его обычаями, обычай земель, в которых бывал Валерий, о кото
рых он читал или слышал. Память у нее была отменная и запоминала все девоч
ка с первого раза. Валерий только дивился глубине и обширности познаний
юной дикарки.
Порой, начав читать по памяти какой-нибудь стих, он сбивался, и Лиина зака
нчивала строфу за него, но она никогда не перебивала пленника и, тем более
, не осуждала, если он говорил о вещах ей известных.
Как-то юноша спросил ее о свитке, спасенном из огня. Лиина не удивилась во
просу. Она нередко слушала истории, рассказываемые воинами у костра, и ко
нечно же слышала и эту. Ответ девочки прозвучал кратко: рукопись Ц дар ее
отца ее матери. Тогда Валерий напомнил ей ее же слова о том, что она никогд
а не видела ни отца, ни деда. Лиина ответила, что родилась после их смерти и
потому видеть никого не могла.
Больше Валерию узнать от нее ничего не удалось. Слишком неохотно говорил
а девочка о себе.

* * *

Блуждание по горам длилось три с половиной недели. Измотанные воины нача
ли вслух возмущаться, и тогда женщина позволила им сделать привал на нес
колько дней.
В первый день Валерий, как и остальные, отсыпался, на второй Ц наслаждалс
я бездельем, к полудню же третьего дня, когда безделье начало надоедать е
му, выпросил у Воцеса пару порченых костей, решив проверить, как долго мож
ет выпадать одно и то же число очков подряд. Укрывшись ото всех в парадной
половине двойного шатра, он бросал кубики и подсчитывал броски. После ст
о двадцать третьего броска в шатер зашла девочка и, увидев, чем занят римл
янин, неожиданно набросилась на него:
Ц Валерий Цириний Гальба, ты зачем мои кости взял?
А так как юноша растерялся и ответил не сразу, Лиина повторила вопрос:
Ц Валерий Цириний Гальба, я с тобой говорю! Зачем ты взял мои гадальные к
ости?
Не дожидаясь ответа, она сильно толкнула юношу ногой в бок, потом еще раз.
Уворачиваясь от третьего толчка, Валерий опрокинулся на спину, уверенны
й, что ни в живот, ни в лицо бить его девочка не будет. Так оно и вышло. Четвер
того толчка не последовало.
Ц Я ни в чем не виноват, госпожа.
Ц Как ты смел взять мои кости?
Ц Но, госпожа, Ц попытался он возразить, не понимая, в чем его обвиняют.
Лиина поставила ему ногу на плечо:
Ц Ничтожество!
Ц Госпожа, будь милостива.
Ц Где ты взял эти кости?
Ц У Воцеса. Это порченые кости.
Ц Ложь, это мои гадальные кости.
Ц Разве я посмею лгать моей госпоже?
Девочка подняла с ковра кубики, подбросила и поймала их:
Ц Сколько сейчас выпадет?
Ц Семь, госпожа, Ц ни минуты не раздумывая, ответил Валерий.
Лиина бросила кости ему на грудь, убрала ногу с плеча:
Ц Считай!
Валерий приподнял голову:
Ц Четыре.
Ц Повторим. Сколько должно быть?
Ц Семь, госпожа.
Ц Сколько? Ц она бросила кости.
Ц Одиннадцать.
Ц Не семь?
Ц Нет.
Ц Но, может, ты не веришь моей руке? Брось сам.
Юноша приподнялся на локте, бросил кубики:
Ц Семь, госпожа.
Ц Еще раз.
Ц Восемь.
Ц Еще раз.
Ц Четыре.
Девочка опять придавила его к земле:
Ц Так что в этих костях испорчено?
Ц Госпожа, Ц взмолился юноша, Ц я и вправду взял их у Воцеса. Спросите у
него сами, а если он откажется Ц велите убить меня, если только у вас хват
ит жестокости лишить жизни человека из-за такого пустяка.
Ц А ты осмелел, как я вижу, Валерий Цириний Гальба.
Ц Я ни в чем не виновен перед госпожой. Я даже не знал, что у госпожи есть к
ости и что она гадает на них.
Ц Да: смотри, но потом не жалуйся, Ц Лиина сняла со стены мешочек из замши
, высыпала его содержимое на столик. Даже приподнявшись, Валерий не смог у
видеть, что именно это было. Девочка недовольно хмыкнула, взяла что-то со
столика, повернулась к нему. Вид у нее был растерянный: Ц Все на месте. Смо
три, Ц на ее узкой ладони лежали два кубика, точь-в-точь, как те, из-за кото
рых она только что сердилась.
Валерий сел, потер плечо. В общем-то боли девочка ему не причинила.
Лиина смахнула косточки со стола в мешочек, повесила его на прежнее мест
о и присела рядом с пленником, опершись на одно колено. Вид у нее был прист
ыженный:
Ц Выходит, что я сама и виновата? Больно?
Ц Ничего, госпожа, это не боль, Ц Валерий не лгал. Конечно, для тела неско
лько толчков болью не были, ну а для души… Так ведь он всего лишь ничтожный
раб, живая вещь, говорящая скотина, которую и унизить-то невозможно…
Девочка толкнула его в плечо. Раньше такой толчок он принял бы как поощре
ние, но теперь это прошло мимо его сознания.
Ц Ну!
Валерий помотал головой.
Ц Ну! Не злись. Признаю. Виновата.
Он опять помотал головой, сказал просто:
Ц Я не злюсь.
Он действительно не злился. На что? На то, что госпожа ни за что наказала св
оего раба? На все ее воля. Еще хорошо, что, поняв ошибку, она не сорвала досад
у на нем же.
Но девочка не верила ему:
Ц Злишься ведь?
Валерий улыбнулся через силу:
Ц Теперь госпожа поколотит меня за то, что я не злюсь?
Некоторое время Лиина молча всматривалась в лицо пленника. Непривычная
грусть отразилась в ее позе, в чертах лица. Грусть эта была какой-то слишк
ом глубокой, слишком безысходной для этой обычно очень вертлявой и легко
мысленной девчонки. Валерий следил за ней, опасаясь спугнуть это, непоня
тное для него настроение госпожи.
Глубоко вздохнув, Лиина помотала головой, как бы отгоняя тяжелые мысли, с
казала с веселой, но необидной бесцеремонностью:
Ц Дай руку.
Ц Возьмите, госпожа, Ц юноша с готовностью протянул ей раскрытые ладон
и. Ц Хоть обе и голову в придачу.
Ц Так, посмотрим, Ц Лиина зажала его левую руку между ладонями, подержа
ла несколько мгновений, резко сняла верхнюю ладонь, Ц какое у тебя будущ
ее.
Ц Меня или прирежут или продадут, Ц невесело отозвался Гальба.
Ц Ах, вот как?! Ц притворно возмутилась девочка. Ц В таком случае я тебе
ничего не скажу. Оставайся при своем мнении.
В шатер кто-то вошел. Девочка оглянулась, бросила через плечо:
Ц Привет, Авес. Мамы здесь нет. Или ты ко мне?
Валерий тоже оглянулся, хотел вскочить, уж очень неласков был взгляд, бро
шенный на него молодым полководцем, но Лиина удержала пленника:
Ц Сиди. У тебя интересная рука.
Ц Гадаешь?
Ц Да.
Ц Ну и что ждет этого красавчика?
Ц В ближайшем будущем ничего хорошего, потом Ц немного лучше, а в конце
жизни быть ему императором.
Ц А побои его сегодня не ждут? Ц зло усмехнулся Авес.
Ц Сегодня его ударят пару раз, а вот завтра… Ц девушка выпустила руку В
алерия, встала, спросила улыбаясь: Ц Какие новости, Авес?
Ц Никаких, Ц развернувшись, взбешенный воин выскочил из шатра.
Ц Какие мы гордые, Ц Лиина задумчиво посмотрела ему вслед. Ц Но все-так
и я, кажется, перестаралась. Валерий, Ц обратилась она к пленнику, Ц оста
вь меня. Ни сегодня, ни завтра я тебя не позову.
Подобрав кости, Гальба молча вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24