— Тогда у них будет одним небольшим чудом больше , — возразила Мадлен. — А теперь поскорее, пожалуйста! Девицы спрашивают друг дружку, куда запропастилась их сестра Клер и почему та до сих пор не спустилась. Они говорят, что нужно пойти в ее келью .
— Отлично, давайте быстрее… — Это произнесла Себастьяна; она провела тыльною стороной руки по моей щеке, ободряя меня, и сказала: — Будет больно, милочка, но так нужно , чтобы все получилось.
— И тебе будет далеко не так больно, как ей , — добавил отец Луи; я смогла увидеть, как он кивнул в ту сторону, где сестру Клер «обхаживал» Асмодей.
— Пусть ее боль послужит тебе утешением, — сказал тот, — великая боль твоей главной гонительницы. — И мне опять представились муки отца Луи во время его испытания, поиск дьявольской метки и поглотившее его пламя костра.
— Что… что вы хотите сейчас со мной сделать? — спросила я.
— Ты полностью мне доверяешь? — вопросом на вопрос ответила Себастьяна.
Я ответила, что доверяю, и в голове моей вновь прозвучали слова: «Ты в безопасности».
— Хорошо. Тогда начнем. — Она подала знак Асмодею, и я увидела, как у нее в руке блеснули серебряные иглы. Каждая длиною с мой указательный палец. Такие острые, что их кончики были невидимы. В другой руке она держала грубо вылепленную из воска фигурку. Куклу. Сделанную, как я теперь увидела, из той самой свечи, которая светила мне ночью, пока отец Луи не использовал ее не по назначению.
— Закрой глаза, — велела мне Себастьяна.
— Да, — посоветовала Мадлен, — зажмурься.
Я попросила, чтобы то, чему суждено случиться, случилось быстрее, а затем укрепилась и решила терпеть.
— Молодец, хорошая девочка, — проговорила Себастьяна; услышав это, Асмодей расхохотался и хохотал, пока раздавшийся голос Мадлен не заставил его умолкнуть.
— Три девицы направляются в келью своей начальницы , — проговорила та. — Пожалуйста, поспешите!
Себастьяна поспешно склонилась надо мною, вырвала у меня над правым ухом несколько волосков и лишь потом извинилась за это. Глаза мои широко раскрылись, будто те волоски были нитками, привязанными к моим векам, и я сквозь слезы увидела, как Себастьяна обматывает их вокруг безликой головы куклы. Она произнесла что-то похожее на заклинание.
— Вот так… еще чуточку… готово, — сказала она. — А как у тебя?
— Все будет как надо, — отозвался Асмодей. — Моя часть работы полегче: не надо беспокоиться о кукле. Я просто втыкаю иглу прямиком в мясо, так ведь?
Сестра Клер продолжала кричать, пока не подавилась кляпом, после чего заколотила пятками по дубовым доскам стола. Асмо, видимо, имел свой набор иголок.
— Oui , — подтвердила Себастьяна, — но лишь когда я проколю куклу, не раньше. Запомни: сначала одно, затем другое… c'est tres important .
Отец Луи стоял, наклонясь надо мной, напротив Себастьяны, по другую сторону стола. Он взял меня за руку, и тут я окончательно поняла: то, что они собираются сделать, действительно больно. Стыдно признаться, однако мысль о том, что этот обряд, или как там еще все это называлось, гораздо мучительнее для сестры Клер, чем для меня, действительно помогла перенести боль.
Мадлен доложила, что девицы стучат сейчас в дверь к сестре Клер. И я действительно могла слышать эти удары.
— Ну же, ведьма, — сказал Асмодей нетерпеливо, — чего ты копаешься?
— Тихо, — скомандовала Себастьяна. — Я не создавала двойников с… Ну в общем, времени утекло немало.
— Может, следовало практиковаться?
— Может, и следовало. На тебе… А теперь тихо!
Еще один глухой крик сестры Клер. И смешок инкуба, который поверх моей головы посмотрел на монахиню. Что Асмо с ней делает? Но что бы он ни делал, Себастьяна велела ему перестать, и тот послушался, возразив, однако:
— Валяй продолжай, а то эту я придушу, а ту оставим в покое! — Он подразумевал, конечно, меня.
— Нет! — взмолилась Мадлен.
— Гениально! — воскликнула Себастьяна. — Давайте завалим весь монастырь трупами, чтобы все принялись искать виновных. Чтобы начали следствие, которое сможет…
— Только не говори, что ты боишься этих дураков, — проворчал Асмодей.
— Конечно нет. Но и допустить, чтобы они докучали мне, я не могу.
— Пожалуйста, не покидайте эту ведьму.
Отец Луи наклонился к Мадлен и зашептал ей на ухо:
— Не тревожься. Им она нужна не меньше, чем нам. Она (теперь он имел в виду Себастьяну) просто не может ее не спасти. Это часть того, во что она верит, ее кредо… или что-то в этом роде; разве я не прав? — Себастьяна ничего не ответила.
Тут все мы услышали, как воспитанницы, подошедшие к двери в келью сестры Клер, окликают ее. Услышав их, туда должны были подняться прибывшие в монастырь селяне. Затем последовали медленные удары — те колотили в дверь, которую Мадлен закрыла изнутри на засов после того, как Асмодей ушел, забрав сестру Клер.
— Умница, что вспомнила про засов, — похвалила ее Себастьяна. — Твоя находчивость даст нам несколько лишних секунд, которых так не хватает. — И она завернула куклу в лоскутки от розового платья. — Умница, — повторила она.
— Спасибо тебе большое , — подхватил Асмодей. Он явно подтрунивал над Мадлен, которая не замедлила с ответом:
— Да, это была моя идея, и я заслуживаю похвалы.
— Чего ты заслуживаешь, — вмешалась в их разговор Себастьяна, — так это чтобы тебе дали истекать кровью еще пару столетий… А ну замолчите оба!
Какое отношение к происходящему имело то, что у Мадлен постоянно идет кровь? Почему она так заинтересована в моем спасении? В чем состоит их замысел? Я не решалась задать эти вопросы. Однако отец Луи смилостивился и решил кое-что пояснить.
Пока Себастьяна втыкала иглы, а помогавший ей Асмодей следил, чтобы не пропустить свой черед обработать тело монахини, пока Мадлен странствовала по монастырю, невидимая для его обитателей, отец Луи говорил.
— Все очень просто, — начал он. Затем наклонился к самому уху моему и продолжал шепотом, чтобы не мешать Себастьяне, которая в поте лица трудилась над восковой куклою и у которой, похоже, не все ладилось с требуемым заклинанием. (Теперь-то я понимаю, что помимо прочего кюре хотел отвлечь меня от грядущей боли.) — Мадлен покинула библиотеку во время нашего э-э-э… тет-а-тет, — тут он улыбнулся и крепче сжал мои пальцы своей холодной рукою, — и встретилась с Асмодеем у кельи нашей монахини. Она проникла туда и явилась сестре Клер в образе твоей сбежавшей подружки… Кажется, ее звали Перонетта? — (Я кивнула.) — Мадлен довела монахиню до сладострастного исступления, та приняла все за вызванный горячкою потрясающий сон, ночное видение. Такие видения посещали ее прежде сотни раз. А после моя Мадлен… которой иногда случается быть озорною обманщицею, изменила свой облик. Не знаю, какое обличье она выбрала на сей раз; возможно, свое собственное. Оно любого способно до смерти напугать. — Здесь он рассмеялся. — Опять же припоминаю, что в прошлом она обожала принимать вид какой-нибудь самой что ни на есть отвратительной карги.
Себастьяна продолжала колдовать над куклою, слова ее заклинаний становились все тише, пока она не дошла до шепота. Асмодей молча стоял рядом. Сестра Клер затихла. Мадлен же, как я догадалась, следила за тем, что происходит с монастыре.
— Между тем, — продолжил отец Луи, — Асмодей изготовил из глины и крови голема. Простое заклинание, и такие големы приобретают любую нужную форму. — (Мне стало любопытно, кем является Асмодей: ведьмаком, оборотнем, колдуном или… как еще можно назвать такого, как он?) — Нет, — ответил отец Луи, прочтя мои мысли. — Ничего подобного. Но у него есть доступ… доступ, если можно так выразиться, доступ к… ну, скажем, к некоторым разновидностям магии. — Далее инкуб сообщил, что Асмодей оставил в келье монахини ее двойника, а настоящую сестру Клер, отчаянно упиравшуюся, затащил в библиотеку.
Теперь я знала в общих чертах, что произошло, и благодарно кивнула, когда кюре спросил, все ли понятно.
— Сейчас Себастьяна делает еще одного двойника. На сей раз твоего. Но в отличие от голема он будет живым. А это гораздо труднее… — Казалось, он едва удерживается от смеха. — Нет, я понимаю, — извинился он, — поверь, я отдаю отчет, насколько трудно во все это вникнуть. Объяснить и то проще. Но скоро ты все увидишь сама.
Наконец он объявил, чем все должно закончиться: мы оставим сестру Клер, которая будет иметь полное сходство со мной, в этой библиотеке и убежим. Скроемся . Последнее слово пришлось мне по сердцу. Уяснять его смысл мне совершенно не требовалось.
— Сама увидишь, что так и произойдет. — Инкуб выпрямился и пожал плечами, как бы говоря Себастьяне: вот, дескать, все, что могу.
Мадлен доложила, что дверь в келью сорвали с петель. И добавила, что в келье нашли «мертвую» сестру Клер де Сазильи.
— И кровавый след тоже , — добавила она. — Они пошли по нему .
— У меня все готово, — объявила наконец Себастьяна, и тут же сестра Клер издала стон, словно от жуткой боли; одновременно с ним я почувствовала резкий, мучительный укол в шею.
— Держи ее, — велела отцу Луи обеспокоенная Себастьяна и, обратившись ко мне, добавила, извиняясь: — Боль от первого укола самая сильная. А сейчас будет еще двенадцать…
Ей нужно было проколоть восковую куклу тринадцатью серебряными иглами. И как только она вводила одну из них в моего воскового двойника, что вызывало боль у меня, Асмодей немедля втыкал иглу из своего набора в плоть монахини.
— Считай вместе с нею, Луи. Осталось еще двенадцать.
В следующий раз боль пронзила кисть правой руки. Потом кисть левой. Терпимо. Но, видно, не для сестры Клер: та ухитрялась раскачивать стол и вопить, несмотря на душивший ее кляп. Ее оглушительным крикам вторил смех Асмодея, такой же громкий, похожий на гул надтреснутого колокола и заполнивший всю библиотеку.
— Еще девять, — шепнул отец Луи. — Совсем немного. — Его холодные губы коснулись моего виска.
Одна ступня, другая. Лоб.
— Восемь, семь, шесть, — считал кюре.
— Они совсем близко, спешите! — торопила Мадлен.
Себастьяна прислушалась. Отдаленные крики уже не казались такими далекими. Асмодей больше не смеялся. Они действительно приближались.
Последние пять уколов оказались хуже всех остальных. Груди. Пупок и задний проход. И самый последний — в рот, в середину языка.
— Это для того, чтобы она говорила твоим голосом, — пояснил отец Луи. — Или, скорей, кричала им.
— Готово. — Себастьяна высоко подняла куклу, нечто сотворенное из белого воска, розовой кисеи, волос, проткнутое тринадцатью серебряными иглами, и повернулась к Асмодею. — Ну что, успех?
— Совершенный. Здорово получилось.
Отец Луи в свою очередь также поздравил Себастьяну.
— Прошу вас , — взмолилась Мадлен. — Они у двери .
То, что случилось после, произошло быстро, как в сказке. Подхваченная священником, я соскочила нагишом со стола и оказалась укутанной в голубой плащ, протянутый Себастьяной. Оглянувшись, я увидела… не может быть… я увидела своего двойника, в прошлом бывшего сестрой Клер де Сазильи. Неотличимого от меня! Одетого в то самое дурацкое розовое платье с оборками, вновь ставшее целым благодаря воздействию на него какого-то заклинания из арсенала черной магии. Сестра Клер стояла передо мной, и, глядя на нее, я видела… саму себя! Может, я и сказала тогда что-то. Но скорее всего промолчала.
Сестра Клер не могла говорить. Мешал кляп.
Асмодей отволок ее к стулу и взялся за цепи. Она не сопротивлялась — видимо, находясь под заклятием… Неужели, когда Себастьяна изменяла ее внешность, грозной монахине передались также моя покорность и неразговорчивость? Или та просто была в состоянии, близком к обмороку?
Скобы, которые еще недавно удерживали на мне цепи, сомкнулись теперь вокруг ее лодыжек. Сестра Клер давилась кляпом, который свисал теперь из ее рта, словно язык уставшей собаки. Асмодей хохотал не переставая, пока Себастьяна не цыкнула на него и не велела отойти от «этого чучела».
…Шарканье шлепанцев, стук каблуков по каменным плитам коридоров, по главной лестнице. Звяканье металла о камень.
— Они вооружились, — предупредила Мадлен. — Они приготовились воевать.
— Они опоздали, — заметила Себастьяна. — Первый удар нанесли мы.
Отец Луи сгреб книги, лежавшие на подоконнике, в большой кожаный мешок, который он вытащил непонятно откуда. Мадлен между тем приводила библиотеку в тот вид, который та имела, когда мои тюремщики, уходя, заперли за собой дверь менее двенадцати часов назад. Глиняный кувшин, огарок свечи, выщербленная кружка — все вернулось на прежние места. (Кровь, которую девушка проливала при этом, ничуть не мешала ей. «Она весьма кстати, — сказал про кровь отец Луи. — Выглядит, словно тут наследил сам Сатана».) Себастьяна убирала иглы в футляр и заворачивала его в черный бархат.
Я молча смотрела на них. И тут мне пришло в голову, что ни один из этой четверки, кто бы то ни был: два привидения — инкуб и девушка-призрак; ведьма и демон — а может, колдун или дьявол в человеческом обличье, — никто из этих четверых не боится за себя, за свою собственную безопасность. Только теперь я окончательно поняла, что покину С*** живой.
Асмодей вытащил мокрую от слюны розовую тряпицу изо рта моей «копии». Себастьяна произнесла несколько слов на каком-то древнем наречии. И тут сестра Клер — то есть как бы я сама … мой двойник, одним словом, — закричала. Я услышала свой голос. И я вопила вовсю.
— Получилось, — сказала Себастьяна. — Как ты себя чувствуешь, милочка? Судя по всему, не так уж плохо. — И, обратясь к Асмодею, добавила: — Ну, мы готовы?
Тот ответил, что да, конечно. Мы все — за исключением Асмодея — собрались у запасной двери малой библиотеки. Себастьяна и я, взявшие друг дружку за руки, отец Луи, несущий мешок с книгами, и Мадлен. Сестра Клер таращилась на нас — а в особенности на меня — и не переставая визжала. Затем ей каким-то образом удалось слегка успокоиться, и к ней вернулся дар членораздельной речи. Я стояла как вкопанная и слушала… саму себя, «моим» собственным голосом ведущую перемежаемый бранью в адрес чертей и демонов рассказ о виденных «мной» злодейских бесчинствах, обращенный к не верящим ей людям, которым в скором времени предстояло войти в библиотеку через главную дверь, куда их приведет оставленный хитроумной Мадлен кровавый след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88