https://wodolei.ru/catalog/mebel/bolshie_zerkala/
И вот теперь оказывалось, что даже их прощанию не суждено состояться, поскольку именно в эту субботу Джеймс понадобился Алексе.
— Ты уже говорила с ним?
— Еще нет. С утра мы никак не могли поймать друг друга по телефону, а после обеда я была занята. Думаю, что Джеймс позвонит мне сегодня вечером.
— Да, я в этом не сомневаюсь, Алекса.
Кэт хотела только попрощаться с ним. Попрощаться и поблагодарить. Торопливо продираясь сквозь толпу в час пик, Кэт вспомнила, что забыла шарф, связанный для Джеймса, так же как забыла копию расписания концертного турне, которую только сегодня наконец-то сделала. Но если она хотела застать Джеймса до его отъезда в аэропорт, то у нее не оставалось ни минуты, чтобы вернуться за всем этим. Плевать! Теперь Джеймсу даром не нужно ее расписание, так же как и шарф — сентиментальное напоминание об их полуночном плавании на яхте. Возможно, в каком-нибудь отдаленном будущем Кэт пошлет Джеймсу этот шарф с письмом, в котором поблагодарит его более красноречиво, чем сможет это сделать лично.
— Я Кэтрин Тейлор, — представилась она секретарше, собиравшейся уже уходить. — Могу ли я видеть мистера Стерлинга? Он еще не уехал?
— Минутку, пожалуйста. — Секретарша нажала кнопку телефона, соединявшего ее с кабинетом Джеймса. — Здесь мисс Тейлор. Да, хорошо. Я сейчас же провожу ее.
Джеймс предполагал, что посетительницей будет Алекса. Возможно, она хотела еще утром сообщить, что выдался свободный вечерок и она летит в Нью-Йорк выпить с ним за начало праздника. Джеймс приготовился спокойно отреагировать на ее раздражение, когда Алекса узнает, что он торопится в аэропорт.
Но прекрасная женщина, появившаяся в дверях кабинета, оказалась не той, что прошлой весной подарила Джеймсу незабываемое… Это была ее сестра, не столь самоуверенная, но в своей очаровательной робости еще более соблазнительная.
— Кэтрин?.. — удивился Джеймс.
— Привет. Спасибо, — Кэтрин ощутила тепло от улыбки Джеймса и, взяв себя в руки, как можно спокойнее спросила:
— Ты говорил с Алексой?
— Нет. Она звонила, но мы разминулись. А что?
— Ее роман закончился.
— О-о, — сочувственно протянул Джеймс; он знал, до чего горька будет для Алексы эта потеря. — Как она?
— Очень переживает. Ты ей нужен, Джеймс.
— Полагаю, мы оба ей нужны.
— Алекса хочет, чтобы ты сопровождал ее в субботу вечером на гала-представлении в Вашингтоне.
Джеймс знал, что Кэтрин никогда не рассказывала сестре ни об одном из их свиданий. Алекса не преминула бы как-нибудь упомянуть об этом, если бы знала. И это очень нравилось Джеймсу, более того — это было просто великолепно. Ему очень нравилась некая таинственность их отношений, и он был счастлив делить ее только с Кэтрин. Но теперь…
— Ты сказала Алексе, что я занят в субботу?
— Нет. Джеймс, если ты захочешь отменить наш ужин, то я все пойму.
— Что ты поймешь, Кэтрин?
— Все. О тебе и Алексе. Теперь, когда она снова свободна…
— Ты считаешь, что мы с Алексой можем начать с того, на чем остановились, словно с тех пор ничего не изменилось? — Сердце Джеймса екнуло, когда он увидел в прекрасных глазах вспыхнувшую после его вопроса трогательную надежду.
«Я считаю, что здесь потребуется время», — сказала Кэт в тот ненастный полдень, и Джеймс с ней согласился. «Но сейчас, милая Кэтрин, это время настало, не так ли?»
— Ты этого хочешь?
— Нет, — смело выдала Кэтрин чистейшую правду человеку, который так бережно старался не обидеть ее, так деликатно предоставлял ее сердцу полное право выбора. — Нет, Джеймс, я этого не хочу.
— Я тоже не хочу, Кэтрин. Понимаешь, я совершенно околдован младшей сестрой Алексы. — Взгляд Джеймса открыто говорил о его желании и о его любви.
— Правда?
— Ты знаешь, что правда.
Полные мягкие губы Кэтрин, никогда прежде не знавшие поцелуя, раскрылись навстречу губам мужчины, которого она полюбила. Сначала приветствие это было робким, несмелым, но постепенно становилось все более горячим и уверенным. И бледные изящные пальцы Кэтрин, ласково прикоснувшись к лицу Джеймса, скользнули в его угольно-черные волосы. Руки Кэтрин открыли для себя радость, которая была еще волшебнее, чем ее музыка.
Губы их сказали друг другу «здравствуй!». То же самое сделали их тела, начав с легкого прикосновения, становившегося все более жарким, пока сердце Кэт не почувствовало, что бьется о грудь Джеймса, пробуждая сладостное воспоминание о том единственном миге, когда Джеймс держал ее в объятиях.
В ту августовскую ночь трепещущее сердце Кэт посылало неистовые сигналы бедствия, вызванные неразумным голоданием, и потому теперь, несмотря на то что сейчас это, несомненно, были сильные, уверенные удары сердца, переполненного радостью и желанием, Джеймс отпрянул, совсем чуть-чуть, дабы убедиться, что с Кэтрин все в порядке. И заметил в ее взгляде только удивление и досаду на то, что он прервал поцелуй, но через мгновение эти чувства снова сменились желанием и счастьем.
Хотя на этот раз уже оба они испытывали голод, самый прекрасный голод — желание друг друга.
— Кэтрин, я хотел бы целовать тебя бесконечно.
— И я бы этого хотела.
— Правда?
— Да. Вечно. — Кэт взглянула на Джеймса и улыбнулась, не стесняясь более своего страстного желания. — Ты должен снова поцеловать меня, Джеймс. После твоего последнего поцелуя прошло так много времени, — прошептала она.
— Слишком много, — засмеявшись, согласился Джеймс, прильнул к губам Кэтрин и снова утонул в разгорающемся огне ее страсти, но…
— Ах, дорогая! — вздохнул Джеймс, крепче прижимая к себе Кэтрин и целуя ее шелковистые черные волосы. — Я опаздываю на самолет, меня ждут очень важные переговоры. Я позвоню тебе из Нового Орлеана, и буду звонить тысячу раз, и мы встретимся с тобой в субботу вечером. Договорились?
— Договорились о том, что ты покидаешь меня сейчас ради Нового Орлеана и что ты позвонишь мне тысячу раз, — с тихой радостью ответила Кэтрин, и в глазах ее снова появилась грусть. — Но в субботу вечером ты нужен Алексе. Ты сможешь поужинать со мной наедине в воскресенье, перед вылетом в Париж?
— Конечно, смогу, — нежно ответил Джеймс, не споря и понимая, что решение Кэт продиктовано огромной любовью к сестре, которая сейчас так несчастна.
Джеймсу уже давно было пора ехать в аэропорт, но он должен снова поцеловать Кэтрин. Прощальный поцелуй-досада на разлуку, не желающий прекращаться, стал нежным и уверенным поцелуем-обещанием того, что скоро, очень скоро будет новая встреча.
Джеймс действительно опаздывал, но оставалось последнее, что он непременно должен был сделать.
— Кэтрин… Я люблю тебя.
— Ах, Джеймс, я тоже тебя люблю.
Глава 18
Алекса мысленно повторила приготовленную для Стерлинга гневную тираду о человеке, которого он так уважал. Но когда Джеймс примчался в Роуз-Клифф и Алекса увидела в его взгляде нежное участие, то со слезами благодарности просто упала в его объятия. Потому что больше всего сейчас она нуждалась в поддержке человека, любящего ее.
— Алекса, мне так жаль!
— Мне тоже. — Она взглянула на Джеймса и неуверенно улыбнулась. — Не могу сказать, что ты меня не предупреждал.
— А я ведь надеялся, что у тебя это получится.
— Знаю. — Алекса помедлила еще немного в замечательно надежных руках Джеймса и вздохнула, вспомнив о предстоящем гала-представлении. — Спасибо за то, что ты делаешь для меня, Джеймс. У меня просто сил не хватит пойти туда одной.
То было покорное признание, но очень важное. Джеймс знал, что на представлении она будет выглядеть беспечной и уверенной в себе, но сейчас Алекса говорила о том, какого неимоверного напряжения ей это будет стоить. Веселая, беззаботная актриса сегодня не оставит без внимания ни одного мужчину, пожелавшего с ней пофлиртовать. А мужчины этим вечером, несомненно, как никогда, будут домогаться благосклонности Алексы, ведь шоу «Хочу стать звездой» предоставляло возможность пообщаться со звездами на короткой ноге.
Алекса же была ослепительна в своем шелковом вечернем платье приглушенно-изумрудного цвета, с распущенными золотистыми волосами — романтическое видение, мечта, воплотившаяся в плоть.
— Алекса, я постоянно буду рядом.
— Я хотела…
— Да, дорогая?
— Не мог бы ты постоянно держать меня под руку и никуда не отпускать?
— Конечно, могу, — твердо пообещал Джеймс, скрепив обещание сочувствующей улыбкой. — Ты не хочешь рассказать мне об этом ублюдке?
— Нет. Спасибо тебе.
Джеймс сдержал свое слово. Он взял Алексу под локоть и никуда от себя не отпускал. Крепкая, уверенная рука Джеймса придавала сил Алексе, когда они дрейфовали в сверкающей толпе знаменитых и влиятельных гостей. Дружеское участие Джеймса поддерживало Алексу и во время танца, в котором их тела двигались грациозно, с целомудренно-интимной фамильярностью.
«Я выдержу, — думала Алекса. — Я выдержу весь этот вечер, если только Джеймс будет рядом. Я уверена».
— Джеймс? Алекса? — Сладкий голос Хилари пронзил Алексу словно удар тока.
Супруги Макаллистер, медленно танцевавшие всего в нескольких футах от них, мгновенно поколебали наивную самоуверенность Алексы. Но тем не менее, крепче сжав ладонь Джеймса, каким-то чудесным образом Алекса направилась, не прерывая танца, к знаменитой чете для приветствия. И опять же непонятно как ей удалось заговорить весело и беззаботно.
— Как я рада тебя видеть, Хилари! — Она любезно улыбнулась сопернице и с той же улыбкой обратилась к Роберту:
— Здравствуйте, сенатор.
— Здравствуйте, Алекса, — спокойно ответил он, хотя сердце его разрывалось от боли, сердце, на котором сейчас не было защитной брони, только рана, нанесенная Алексой; и Роберт сомневался, что такая рана когда-нибудь затянется; он наконец оторвал взгляд от женщины, которую любил, и обратил его на своего друга. — Привет, Джеймс.
— Здравствуй, Роберт. Хилари.
— Вы наконец-то выбрались на гала-представление, — беспечно заметила Алекса и, как гостеприимная хозяйка (все-таки благотворительный вечер давался съемочной группой «Пенсильвания-авеню»), вежливо добавила:
— Я очень рада.
— Мы тоже, — не менее галантно ответила Хилари. — И так приятно видеть тебя, Джеймс. Ты все еще собираешься присоединиться к Марион и Артуру и провести с ними каникулы на острове?
— Хотелось бы. Завтра я улетаю в Париж, а во вторник мы отплываем из Ниццы на яхте.
— Замечательно, — пробормотала Хилари.
Она была в восторге оттого, что ее муж видит, как Джеймс держит руку Алексы и их медленный танец. Это была потрясающая пара, притягивающая к себе многочисленные восхищенные взоры. Один лишь Роберт был мрачнее тучи. Мгновение спустя, искусно пряча тайную надежду продемонстрировать еще одно доказательство вероломства безнравственной актрисы, Хилари спросила:
— Алекса, ты тоже поедешь на остров?
— Нет. У меня всего пять свободных дней. Я проведу Рождество в Топике, с родителями.
— Как мило! Джеймс, передай Марион и Артуру, что мы их любим. И пожалуйста, не забудь рассказать принцессе Натали, какой восторг у меня вызвало обручальное колечко в романтическом стиле фирмы «Кастиль».
Хилари была уверена, что победила. Она ликовала и до гала-представления, а когда Роберт в конце концов вернулся в Арлингтон, совсем успокоилась. Ее план сработал идеально! Она победила… правда, Роберт выглядел так, будто потерял все. Но Хилари надеялась, что рано или поздно пройдет и это. Со временем глупый эпизод в их супружеской жизни совершенно забудется… если только боль в темных глазах Роберта не вызвана тем, что он считает дни до окончания разлуки с Алексой.
— Роберт?
А Макаллистер никак не мог избавиться от мучительных видений, вызванных поведением на вечере Джеймса и Алексы. Некоторые видения были порождены сценами, которым Роберт сам был свидетелем: Алекса дразнит Джеймса, флиртует с ним, танцует. Но были и другие, пострашнее: Алекса занимается с Джеймсом любовью прошлой ночью, этой ночью, все ночи, которые Роберт не был с Алексой. По твердому, спокойному взгляду друга Роберт понял, что Джеймс не знает о его связи с Алексой. Значит ли это, что все время Алекса играла с ними обоими?
— Ты что-то сказала, Хилари?
— Ты, очевидно, страдаешь, Роберт, и мне невыносимо это видеть. Если тебе так больно без этой женщины, кто бы она ни была, в разлуке будущие пять месяцев, что ж… мы с отцом переживем.
— Никаких проблем.
— Нет?
— Нет. Мой роман окончен.
— Женатый мужчина — это Роберт? — гневно потребовал ответа Джеймс, отвозивший Алексу в Роуз-Клифф.
— С чего ты взял?
— Не стоит играть со мной, Алекса.
— Неужели это было так заметно?
— Нет. — Джеймс смягчился, как только услышал в вопросе такую беспомощную безнадежность, словно Алекса не только совершенно утратила свои актерские навыки, но и потеряла главное в своей жизни. — Полагаю, это было очевидно только для того, кто держал твою руку, внезапно похолодевшую. К тому же, — ласково пошутил он, — получилось так, что чьи-то длинные ноготки весьма глубоко впились в мою ладонь.
— Прости.
— Я хотел, чтобы ты мне сказала.
— Я боялась, ты этого не одобришь.
— Очевидно, следовало бы спросить тебя о мотивах, учитывая твои чувства к Хилари.
— Не было никаких мотивов, — тихо произнесла Алекса. — Просто я полюбила Роберта. Вот и все.
— И все еще любишь?
— Все еще люблю.
Джеймс подогрел молоко, пока она принимала душ и переодевалась в новую ночную рубашку, мягкую, скромную, которую никогда не надевала для любовников. Джеймс проследил за тем, чтобы Алекса выпила молоко, и, укладывая в постель, мягко отклонил ее просьбу, скорее крик одинокой души, нежели страсти, лечь с ней рядом.
После того как Алекса уснула, Джеймс поехал в Инвернесс.
Она сказала, что не говорила ему о своих отношениях с Робертом, поскольку боялась, что Джеймс это не одобрит. А сама-то Алекса одобрит его любовь к Кэт? Может быть, и нет, по крайней мере в данный момент. Алексу беспокоит в нем неугомонность, желание бросать вызов и оберегать свою личную жизнь и, конечно, собственное признание Джеймса в том, что он вряд ли сможет полюбить по-настоящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Ты уже говорила с ним?
— Еще нет. С утра мы никак не могли поймать друг друга по телефону, а после обеда я была занята. Думаю, что Джеймс позвонит мне сегодня вечером.
— Да, я в этом не сомневаюсь, Алекса.
Кэт хотела только попрощаться с ним. Попрощаться и поблагодарить. Торопливо продираясь сквозь толпу в час пик, Кэт вспомнила, что забыла шарф, связанный для Джеймса, так же как забыла копию расписания концертного турне, которую только сегодня наконец-то сделала. Но если она хотела застать Джеймса до его отъезда в аэропорт, то у нее не оставалось ни минуты, чтобы вернуться за всем этим. Плевать! Теперь Джеймсу даром не нужно ее расписание, так же как и шарф — сентиментальное напоминание об их полуночном плавании на яхте. Возможно, в каком-нибудь отдаленном будущем Кэт пошлет Джеймсу этот шарф с письмом, в котором поблагодарит его более красноречиво, чем сможет это сделать лично.
— Я Кэтрин Тейлор, — представилась она секретарше, собиравшейся уже уходить. — Могу ли я видеть мистера Стерлинга? Он еще не уехал?
— Минутку, пожалуйста. — Секретарша нажала кнопку телефона, соединявшего ее с кабинетом Джеймса. — Здесь мисс Тейлор. Да, хорошо. Я сейчас же провожу ее.
Джеймс предполагал, что посетительницей будет Алекса. Возможно, она хотела еще утром сообщить, что выдался свободный вечерок и она летит в Нью-Йорк выпить с ним за начало праздника. Джеймс приготовился спокойно отреагировать на ее раздражение, когда Алекса узнает, что он торопится в аэропорт.
Но прекрасная женщина, появившаяся в дверях кабинета, оказалась не той, что прошлой весной подарила Джеймсу незабываемое… Это была ее сестра, не столь самоуверенная, но в своей очаровательной робости еще более соблазнительная.
— Кэтрин?.. — удивился Джеймс.
— Привет. Спасибо, — Кэтрин ощутила тепло от улыбки Джеймса и, взяв себя в руки, как можно спокойнее спросила:
— Ты говорил с Алексой?
— Нет. Она звонила, но мы разминулись. А что?
— Ее роман закончился.
— О-о, — сочувственно протянул Джеймс; он знал, до чего горька будет для Алексы эта потеря. — Как она?
— Очень переживает. Ты ей нужен, Джеймс.
— Полагаю, мы оба ей нужны.
— Алекса хочет, чтобы ты сопровождал ее в субботу вечером на гала-представлении в Вашингтоне.
Джеймс знал, что Кэтрин никогда не рассказывала сестре ни об одном из их свиданий. Алекса не преминула бы как-нибудь упомянуть об этом, если бы знала. И это очень нравилось Джеймсу, более того — это было просто великолепно. Ему очень нравилась некая таинственность их отношений, и он был счастлив делить ее только с Кэтрин. Но теперь…
— Ты сказала Алексе, что я занят в субботу?
— Нет. Джеймс, если ты захочешь отменить наш ужин, то я все пойму.
— Что ты поймешь, Кэтрин?
— Все. О тебе и Алексе. Теперь, когда она снова свободна…
— Ты считаешь, что мы с Алексой можем начать с того, на чем остановились, словно с тех пор ничего не изменилось? — Сердце Джеймса екнуло, когда он увидел в прекрасных глазах вспыхнувшую после его вопроса трогательную надежду.
«Я считаю, что здесь потребуется время», — сказала Кэт в тот ненастный полдень, и Джеймс с ней согласился. «Но сейчас, милая Кэтрин, это время настало, не так ли?»
— Ты этого хочешь?
— Нет, — смело выдала Кэтрин чистейшую правду человеку, который так бережно старался не обидеть ее, так деликатно предоставлял ее сердцу полное право выбора. — Нет, Джеймс, я этого не хочу.
— Я тоже не хочу, Кэтрин. Понимаешь, я совершенно околдован младшей сестрой Алексы. — Взгляд Джеймса открыто говорил о его желании и о его любви.
— Правда?
— Ты знаешь, что правда.
Полные мягкие губы Кэтрин, никогда прежде не знавшие поцелуя, раскрылись навстречу губам мужчины, которого она полюбила. Сначала приветствие это было робким, несмелым, но постепенно становилось все более горячим и уверенным. И бледные изящные пальцы Кэтрин, ласково прикоснувшись к лицу Джеймса, скользнули в его угольно-черные волосы. Руки Кэтрин открыли для себя радость, которая была еще волшебнее, чем ее музыка.
Губы их сказали друг другу «здравствуй!». То же самое сделали их тела, начав с легкого прикосновения, становившегося все более жарким, пока сердце Кэт не почувствовало, что бьется о грудь Джеймса, пробуждая сладостное воспоминание о том единственном миге, когда Джеймс держал ее в объятиях.
В ту августовскую ночь трепещущее сердце Кэт посылало неистовые сигналы бедствия, вызванные неразумным голоданием, и потому теперь, несмотря на то что сейчас это, несомненно, были сильные, уверенные удары сердца, переполненного радостью и желанием, Джеймс отпрянул, совсем чуть-чуть, дабы убедиться, что с Кэтрин все в порядке. И заметил в ее взгляде только удивление и досаду на то, что он прервал поцелуй, но через мгновение эти чувства снова сменились желанием и счастьем.
Хотя на этот раз уже оба они испытывали голод, самый прекрасный голод — желание друг друга.
— Кэтрин, я хотел бы целовать тебя бесконечно.
— И я бы этого хотела.
— Правда?
— Да. Вечно. — Кэт взглянула на Джеймса и улыбнулась, не стесняясь более своего страстного желания. — Ты должен снова поцеловать меня, Джеймс. После твоего последнего поцелуя прошло так много времени, — прошептала она.
— Слишком много, — засмеявшись, согласился Джеймс, прильнул к губам Кэтрин и снова утонул в разгорающемся огне ее страсти, но…
— Ах, дорогая! — вздохнул Джеймс, крепче прижимая к себе Кэтрин и целуя ее шелковистые черные волосы. — Я опаздываю на самолет, меня ждут очень важные переговоры. Я позвоню тебе из Нового Орлеана, и буду звонить тысячу раз, и мы встретимся с тобой в субботу вечером. Договорились?
— Договорились о том, что ты покидаешь меня сейчас ради Нового Орлеана и что ты позвонишь мне тысячу раз, — с тихой радостью ответила Кэтрин, и в глазах ее снова появилась грусть. — Но в субботу вечером ты нужен Алексе. Ты сможешь поужинать со мной наедине в воскресенье, перед вылетом в Париж?
— Конечно, смогу, — нежно ответил Джеймс, не споря и понимая, что решение Кэт продиктовано огромной любовью к сестре, которая сейчас так несчастна.
Джеймсу уже давно было пора ехать в аэропорт, но он должен снова поцеловать Кэтрин. Прощальный поцелуй-досада на разлуку, не желающий прекращаться, стал нежным и уверенным поцелуем-обещанием того, что скоро, очень скоро будет новая встреча.
Джеймс действительно опаздывал, но оставалось последнее, что он непременно должен был сделать.
— Кэтрин… Я люблю тебя.
— Ах, Джеймс, я тоже тебя люблю.
Глава 18
Алекса мысленно повторила приготовленную для Стерлинга гневную тираду о человеке, которого он так уважал. Но когда Джеймс примчался в Роуз-Клифф и Алекса увидела в его взгляде нежное участие, то со слезами благодарности просто упала в его объятия. Потому что больше всего сейчас она нуждалась в поддержке человека, любящего ее.
— Алекса, мне так жаль!
— Мне тоже. — Она взглянула на Джеймса и неуверенно улыбнулась. — Не могу сказать, что ты меня не предупреждал.
— А я ведь надеялся, что у тебя это получится.
— Знаю. — Алекса помедлила еще немного в замечательно надежных руках Джеймса и вздохнула, вспомнив о предстоящем гала-представлении. — Спасибо за то, что ты делаешь для меня, Джеймс. У меня просто сил не хватит пойти туда одной.
То было покорное признание, но очень важное. Джеймс знал, что на представлении она будет выглядеть беспечной и уверенной в себе, но сейчас Алекса говорила о том, какого неимоверного напряжения ей это будет стоить. Веселая, беззаботная актриса сегодня не оставит без внимания ни одного мужчину, пожелавшего с ней пофлиртовать. А мужчины этим вечером, несомненно, как никогда, будут домогаться благосклонности Алексы, ведь шоу «Хочу стать звездой» предоставляло возможность пообщаться со звездами на короткой ноге.
Алекса же была ослепительна в своем шелковом вечернем платье приглушенно-изумрудного цвета, с распущенными золотистыми волосами — романтическое видение, мечта, воплотившаяся в плоть.
— Алекса, я постоянно буду рядом.
— Я хотела…
— Да, дорогая?
— Не мог бы ты постоянно держать меня под руку и никуда не отпускать?
— Конечно, могу, — твердо пообещал Джеймс, скрепив обещание сочувствующей улыбкой. — Ты не хочешь рассказать мне об этом ублюдке?
— Нет. Спасибо тебе.
Джеймс сдержал свое слово. Он взял Алексу под локоть и никуда от себя не отпускал. Крепкая, уверенная рука Джеймса придавала сил Алексе, когда они дрейфовали в сверкающей толпе знаменитых и влиятельных гостей. Дружеское участие Джеймса поддерживало Алексу и во время танца, в котором их тела двигались грациозно, с целомудренно-интимной фамильярностью.
«Я выдержу, — думала Алекса. — Я выдержу весь этот вечер, если только Джеймс будет рядом. Я уверена».
— Джеймс? Алекса? — Сладкий голос Хилари пронзил Алексу словно удар тока.
Супруги Макаллистер, медленно танцевавшие всего в нескольких футах от них, мгновенно поколебали наивную самоуверенность Алексы. Но тем не менее, крепче сжав ладонь Джеймса, каким-то чудесным образом Алекса направилась, не прерывая танца, к знаменитой чете для приветствия. И опять же непонятно как ей удалось заговорить весело и беззаботно.
— Как я рада тебя видеть, Хилари! — Она любезно улыбнулась сопернице и с той же улыбкой обратилась к Роберту:
— Здравствуйте, сенатор.
— Здравствуйте, Алекса, — спокойно ответил он, хотя сердце его разрывалось от боли, сердце, на котором сейчас не было защитной брони, только рана, нанесенная Алексой; и Роберт сомневался, что такая рана когда-нибудь затянется; он наконец оторвал взгляд от женщины, которую любил, и обратил его на своего друга. — Привет, Джеймс.
— Здравствуй, Роберт. Хилари.
— Вы наконец-то выбрались на гала-представление, — беспечно заметила Алекса и, как гостеприимная хозяйка (все-таки благотворительный вечер давался съемочной группой «Пенсильвания-авеню»), вежливо добавила:
— Я очень рада.
— Мы тоже, — не менее галантно ответила Хилари. — И так приятно видеть тебя, Джеймс. Ты все еще собираешься присоединиться к Марион и Артуру и провести с ними каникулы на острове?
— Хотелось бы. Завтра я улетаю в Париж, а во вторник мы отплываем из Ниццы на яхте.
— Замечательно, — пробормотала Хилари.
Она была в восторге оттого, что ее муж видит, как Джеймс держит руку Алексы и их медленный танец. Это была потрясающая пара, притягивающая к себе многочисленные восхищенные взоры. Один лишь Роберт был мрачнее тучи. Мгновение спустя, искусно пряча тайную надежду продемонстрировать еще одно доказательство вероломства безнравственной актрисы, Хилари спросила:
— Алекса, ты тоже поедешь на остров?
— Нет. У меня всего пять свободных дней. Я проведу Рождество в Топике, с родителями.
— Как мило! Джеймс, передай Марион и Артуру, что мы их любим. И пожалуйста, не забудь рассказать принцессе Натали, какой восторг у меня вызвало обручальное колечко в романтическом стиле фирмы «Кастиль».
Хилари была уверена, что победила. Она ликовала и до гала-представления, а когда Роберт в конце концов вернулся в Арлингтон, совсем успокоилась. Ее план сработал идеально! Она победила… правда, Роберт выглядел так, будто потерял все. Но Хилари надеялась, что рано или поздно пройдет и это. Со временем глупый эпизод в их супружеской жизни совершенно забудется… если только боль в темных глазах Роберта не вызвана тем, что он считает дни до окончания разлуки с Алексой.
— Роберт?
А Макаллистер никак не мог избавиться от мучительных видений, вызванных поведением на вечере Джеймса и Алексы. Некоторые видения были порождены сценами, которым Роберт сам был свидетелем: Алекса дразнит Джеймса, флиртует с ним, танцует. Но были и другие, пострашнее: Алекса занимается с Джеймсом любовью прошлой ночью, этой ночью, все ночи, которые Роберт не был с Алексой. По твердому, спокойному взгляду друга Роберт понял, что Джеймс не знает о его связи с Алексой. Значит ли это, что все время Алекса играла с ними обоими?
— Ты что-то сказала, Хилари?
— Ты, очевидно, страдаешь, Роберт, и мне невыносимо это видеть. Если тебе так больно без этой женщины, кто бы она ни была, в разлуке будущие пять месяцев, что ж… мы с отцом переживем.
— Никаких проблем.
— Нет?
— Нет. Мой роман окончен.
— Женатый мужчина — это Роберт? — гневно потребовал ответа Джеймс, отвозивший Алексу в Роуз-Клифф.
— С чего ты взял?
— Не стоит играть со мной, Алекса.
— Неужели это было так заметно?
— Нет. — Джеймс смягчился, как только услышал в вопросе такую беспомощную безнадежность, словно Алекса не только совершенно утратила свои актерские навыки, но и потеряла главное в своей жизни. — Полагаю, это было очевидно только для того, кто держал твою руку, внезапно похолодевшую. К тому же, — ласково пошутил он, — получилось так, что чьи-то длинные ноготки весьма глубоко впились в мою ладонь.
— Прости.
— Я хотел, чтобы ты мне сказала.
— Я боялась, ты этого не одобришь.
— Очевидно, следовало бы спросить тебя о мотивах, учитывая твои чувства к Хилари.
— Не было никаких мотивов, — тихо произнесла Алекса. — Просто я полюбила Роберта. Вот и все.
— И все еще любишь?
— Все еще люблю.
Джеймс подогрел молоко, пока она принимала душ и переодевалась в новую ночную рубашку, мягкую, скромную, которую никогда не надевала для любовников. Джеймс проследил за тем, чтобы Алекса выпила молоко, и, укладывая в постель, мягко отклонил ее просьбу, скорее крик одинокой души, нежели страсти, лечь с ней рядом.
После того как Алекса уснула, Джеймс поехал в Инвернесс.
Она сказала, что не говорила ему о своих отношениях с Робертом, поскольку боялась, что Джеймс это не одобрит. А сама-то Алекса одобрит его любовь к Кэт? Может быть, и нет, по крайней мере в данный момент. Алексу беспокоит в нем неугомонность, желание бросать вызов и оберегать свою личную жизнь и, конечно, собственное признание Джеймса в том, что он вряд ли сможет полюбить по-настоящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54