https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/80x80/s-nizkim-poddonom/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— И он крепко выпил, что никак не пойдет ему на пользу. Но он молод, здоров, силен и крепок. Нога у него срастется и через несколько недель будет как новая.
Тюрина охватило чувство огромного облегчения. Только тут он понял, что его колотит.
— Наше судно отходит утром, — сказал офицер.
— Он не может быть на нем, — заметил врач. — Ваш капитан едет сюда?
— Я послал за ним.
— Отлично. — Повернувшись, врач оставил их. Капитан прибыл одновременно с полицией. Он переговорил по-шведски со штурманом, пока молодой сержант выслушивал от Тюрина неопределенное описание машины. Затем капитан подошел к нему.
— Я считаю, что вы спасли Ларса от гораздо более худшего исхода.
Тюрин предпочел бы не слышать от него таких слов.
— Я попытался оттащить его в сторону, но он упал. Он был очень пьян.
— Хорст сказал, что вы ожидаете подходящего судна, списавшись с предыдущего.
— Да, сэр.
— Вы квалифицированный дипломированный радиооператор?
— Да, сэр.
— Мне нужно кем-то заменить беднягу Ларса. Не хотите ли завтра утром отплыть с нами?
— Я вывожу тебя из дела, — сказал Пьер Борг. Дикштейн побледнел. Он молчал, уставившись на своего шефа.
— Я хочу, чтобы ты вернулся в Тель-Авив и осуществлял руководство операцией оттуда.
— Да имел я тебя, — бросил Дикштейн.
Они стояли на берегу Цюрихского озера. Его гладь заполняли яхточки, чьи многоцветные паруса радостно трепыхались под лучами швейцарского солнца.
— Не будем спорить. Нат.
— Не будем спорить. Пьер. Я отказываюсь выходить из дела; И точка.
— Я приказываю тебе.
— А я говорю тебе — да пошел ты!
— Слушай, — Борг глубоко вдохнул. — План твой прекрасен. Единственная погрешность в нем заключается в том, что ты скомпрометирован: противная сторона знает, что ты его разработал, и они попытаются найти тебя и пустить прахом все, что тебе удалось достичь. Ты можешь по-прежнему руководить операцией, но тебе надо убраться с глаз.
— Это не та операция, когда ты можешь сидеть в конторе, нажимать кнопки, и все идет как по маслу. Она слишком сложна, в ней слишком много непредугадываемых вариантов. И я должен постоянно находиться на месте, чтобы успевать принимать решения. — Прервавшись, Дикштейн задумался. Но в самом деле, почему я все должен делать сам? Неужели я единственный человек в Израиле, которому это под силу? А не в том ли дело, что я жажду славы?
Борг высказал вслух его мысли:
— Не пытайся быть героем. Нат. Ты для этого слишком умен. Ты профессионал: тебе надлежит подчиняться приказам. Дикштейн покачал головой.
— Тебе следовало бы крепко подумать прежде, чем отдавать мне такой приказ. Помнишь, как евреи относятся к людям, которые всегда подчинялись приказам?
— Ну, хорошо, ты прошел концлагерь — но это не дает тебе право, черт побери, всю жизнь делать только то, что ты хочешь!
— Ты можешь, конечно, остановить меня. Можешь лишить поддержки. Но в таком случае ты так и не получишь свой уран, потому что я не собираюсь никому рассказывать, как его заполучить, — слова свои Дикштейн закончил выразительным жестом.
Борг в упор уставился на него:
— Ну, подонок, ты и это предусмотрел.
Дикштейн заметил выражение лица Борга. Как-то ему довелось быть свидетелем неприятной сцены, когда Борг ссорился со своим сыном — подростком Даном. Насупившись, мальчишка мрачно слушал, как отец объяснял ему: участие, в маршах мира является нелояльностью по отношению к отцу, матери, стране и Богу и так далее — пока Борг едва не задохнулся от душившей его ярости. Дан, подобно Дикштейну, знал, как противостоять, когда на тебя давят, а Борг в таких случаях обычно багровел и начинал орать. Внезапно Дикштейн увидел, что на «этот раз ничего подобного не происходит. Борг сохранял спокойствие.
Сдержанно улыбнувшись, он сказал:
— Уверен, что та, кого ты трахаешь — агент другой стороны.
У Дикштейна перехватило дыхание. Ему показалось, что сзади ему врезали ломом по голове. Вот уж этого он ожидал меньше всего. Сузи была чем-то отдельным, совершенно отъединенным от всей прочей жизни, а теперь Борг выволок её на всеобщее обозрение: гляньте-ка, чем Нат занимается!
— Нет. — Голос Ната звучал глухо и ровно.
— Я изложу тебе лишь самую суть, — продолжил Борг. — Она арабка, политические взгляды её отца носят проарабский характер, она путешествует по всему миру и под прикрытием профессии имеет возможность входить в контакты; а агент Ясиф Хассан, который и заприметил тебя в Люксембурге — друг её семьи.
Дикштейн подошел вплотную к Боргу и, с яростью глядя ему в глаза, бросил:
— Это все?
— Все! Что ты, мать твою, имеешь в виду под этим словечком — все? Мы расстреливали людей и при меньших доказательствах вины!
— Но не тех, кого я знаю.
— Пыталась ли она получить от тебя какую-то информацию?
— Нет! — рявкнул Дикштейн.
— Ты злишься, потому что знаешь — ты сделал ошибку. Повернувшись. Дикштейн уставился на озеро, стараясь успокоиться и взять себя в руки. После долгой паузы он сказал:
— Да, я злюсь, потому что сделал ошибку. Я должен был рассказать тебе о ней, а не ходить вокруг да около. Теперь я понимаю, как вся эта ситуация представляется тебе…
— Представляется? Ты хочешь сказать, что не считаешь её агентом?
— Ты проверял через Каир?
Борг выдавил искусственный смешок.
— Ты говоришь так, словно в Каире у меня собственная разведслужба. Я не могу просто звякнуть им и попросить просмотреть её досье, пока я жду на линии.
— Но у тебя же есть отличный двойной агент в египетской разведке.
— Так ли уж он хорош? Похоже, все о нем знают.
— Кончай эти дурацкие игры. После Шестидневной войны даже газеты утверждают, что у тебя есть отличные агенты-двойники в Египте. И дело в том, что ты даже не пытался её проверить.
Борг умиротворяюще воздел руки ладонями кверху.
— О'кей. я постараюсь проверить её через Каир. Это займет некоторое время. Тем временем ты представишь отчет, в котором изложишь все детали своего замысла, а я постараюсь привлечь других агентов к этому заданию.
Дикштейн вспомнил Ала Кортоне и Андре Папагополуса: никто из них не будет исполнять обещанное ни для кого другого, кроме Дикштейна.
— Не сработает, Пьер, — тихо сказал он. — Тебе необходимо получить уран, и я единственный человек, который может доставить его тебе.
— А если Каир подтвердит, что она в самом деле агент?
— Я уверен, что ответ будет отрицательным.
— Ну, а если нет?
— Думаю, что ты убьешь её.
— О нет, — Борг ткнул пальцем едва ли не в нос Дикштейну, и теперь в его голосе слышалась сдавленная ярость. — О нет, я этого делать не буду, Дикштейн. Если она окажется агентом, ты убьешь её.
С подчеркнутой медлительностью Дикштейн взял руку Борга и отвел её от своего лица. И его голос еле заметно дрогнул, когда он сказал:
— Да, Пьер. Я сам убью её.

Глава одиннадцатая

В баре аэропорта Хитроу Ростов заказал очередную порцию выпивки и решил начать игру с Ясифом Хассаном. Проблема по-прежнему заключалась в том, как остановить Хассана от информирования Каира, где все сразу же становится известно израильскому двойному агенту. Ростов и Хассан пришли к мнению, что пора уже выработать решение. Ростов собрался все выложить Хассану, а потом возвать к его профессионализму — какой бы он ни был. Конечно, он мог и спровоцировать его, но именно сейчас он был нужен ему в роли союзника, а не подозрительного антагониста.
— Взгляни-ка вот на это, — сказал Ростов, подавая Хассану расшифрованное сообщение.

«КОМУ: Полковнику Ростову через Лондонскую резиденцию.
ОТ КОГО: Московского Центра.
ДАТА: 3 сентября 1968 года.
Товарищ полковник!
Нами получено ваше сообщение g/35-21a, в котором вы просите дальнейшей информации о четырех судах, поименованных в нашем сообщении r/35-21.
Моторное судно «Штромберг», зарегистрированное в Дании и с датским же. владельцем, недавно сменило последнего. Оно было куплено за 1500000 немецких марок неким Андре Папагополусом, корабельным брокером, для корпорации «Сейвил шипинг» из Либерии.
«Сейвил шипинг» зарегистрирована 6 августа с.г. в нью-йоркском офисе «Либериан Корпорейшн сервис, инк», с начальным капиталом 500 долларов. Держателями акций являются Ли Чанг, адвокат из Нью-Йорка, и мистер Роберт Роберте, чей адрес совпадает с местонахождением конторы мистера Чанга. Три директора были обычным путем зарегистрированы в «Либериан Корпорейшн сервис», и они подали в отставку на другой же день после основания компании, что также является обычным образом действий. Папагополус стал президентом и исполнительным директором данной компании.
«Сейвил шипинг» приобрела также моторное судно «Джил Гамильтон», 1500 тонн водоизмещения за 80000 долларов.
Наш человек в Нью-Йорке переговорил с Чангом. Он сказал, что «мистер Роберте» пришел в его контору буквально с улицы, не оставив адреса, и уплатил свой гонорар наличными. Похоже, он англичанин. Подробное его описание прилагается в досье, но оно ничем не может помочь.
Папагополус является известной для нас личностью. Он преуспевающий международный бизнесмен неопределенной национальной принадлежности. Основная его деятельность связана с брокерством в области морских перевозок. Принято считать, что он действует на грани нарушения законов. Его адреса у нас не имеется. Досье на него достаточно объемно, но содержание его носит в основном спекулятивный характер. Предполагается, что в 1948 году он работал по заданиям израильской разведки. Тем не менее, его политические пристрастия и взгляды остаются неизвестными.
Мы продолжаем собирать информацию относительно всех остальных судов, перечисленных в списке.
Московский Центр».

Прочитав, Хассан вернул листик Ростову.
— Как им удалось все это выяснить?
Ростов аккуратно разорвал сообщение на кусочки.
— Все хранится в том или ином досье. Ничто из вышеперечисленного не является секретом, кроме разве досье Папагополуса. Вся штука заключается в том, чтобы знать, где искать ответы на вопросы. А белки как раз в этом-то и специализируются. Это главное, чем они занимаются. — Ростов положил обрывки бумаги в большую стеклянную пепельницу и поджег их.
— Вам тоже надо бы обзавестись такими, — добавил он.
— Остается надеяться, что и у нас они появятся.
— Дай вам Бог. Во всяком случае, хуже не будет. Может, даже ты сам будешь заниматься этим делом. Что весьма поспособствует карьере.
— Может, я так и сделаю, — кивнул Хассан.
Появился заказ: водка для Ростова, джин для Хассана. Ростов был доволен, что Хассан правильно отреагировал на его дружелюбное вступление. Он тщательно размешал хлопья пепла, чтобы среди них не осталось ни одного клочка бумаги.
— То есть, вы предполагаете, — сказал Хассан. — что за спиной «Сейвил шипинг» стоит Дикштейн?
— Да.
— Так что мы будем делать со «Штромбергом»?
— Ну… — опустошив свой стакан. Ростов поставил его на стол. — Предполагаю, что «Штромберг» нужен ему для того, чтобы в подходящий момент подменить им «Копарелли».
— Этот замысел может ему обойтись непомерно дорого.
— Он перепродаст судно. Кроме того, он может использовать «Штромберг» для захвата «Копарелли» — правда, пока ещё не представляю, как это будет осуществлено.
— Может, попробовать внедрить человека на борт «Штромберга», подобно Тюрину на «Копарелли»?
— Не имеет смысла. Дикштейн. не сомневаюсь, рассчитает старую команду и наберет израильских моряков. Надо придумать что-то другое.
— Вы знаете, где сейчас находится «Штромберг»?
— Я послал запрос белкам. Когда свяжусь с Москвой, у них уже должен быть ответ.
Объявили посадку на рейс Хассана. Он встал.
— Мы встретимся в Люксембурге?
— Не уверен. Я дам знать. Но я должен ещё кое-что сказать. Присядь.
Хассан сел.
— Когда мы начали вместе работать по Дикштейну. я испытывал к тебе глубокую враждебность. Прими мои извинения, я могу только сожалеть об этом, но должен сказать, что для неё были свои причины. В Каире происходит утечка информации. Не подлежит сомнению, что в аппарате египетской разведки есть двойной агент, работающий на Израиль. И я убежден, как тогда, так и сейчас, что все сообщения, которые пересылаются вашему начальству, через этого двойного агента уходят в Тель-Авив: в таком случае Дикштейн узнает, как близко мы к нему подобрались и ускользнет от нас.
Хассан кивнул.
— И что вы предлагаете?
— Так. Конечно, ты должен проинформировать шефов о том, что удалось выяснить, но я бы хотел, чтобы ты особенно не вдавался в детали. Не называй ни имен, ни времени, ни места. Если на тебя будут давить, вали все на меня, жалуйся, что я не подпускаю тебя к информации. Не контактируй ни с кем, кроме тех. кому обязан сообщать. И. главное, не обмолвись ни о «Сейвил шипинг», ни о «Штромберге», ни о «Копарелли». Что же касается Петра Тюрина на борту «Копарелли» — постарайся просто забыть о нем.
— Что же тогда остается для донесений? — забеспокоился Хассан.
— Более чем достаточно. Дикштейн, Евроатом. уран, встреча с Пьером Боргом… если ты выложишь хотя бы половину из этого, то станешь в Каире просто героем.
Но Хассана его слова не убедили.
— Я отвечу такой же откровенностью. Если я последую вашим советам, мои донесения потеряют всю убедительность, которой отличаются ваши.
Ростов изобразил смущенную улыбку.
— Разве я веду нечестную игру?
— Нет, — признал Хассан. — Вы заслуживаете полного доверия.
— Да и, кроме того, никто, кроме нас двоих, не будет знать, как и чем отличаются наши донесения. И в завершении операции ты получишь полную информацию.
— Хорошо, — сказал Хассан. — Я буду осторожен. У вас есть какие-то планы?
— Постараюсь провести несколько дней с Марией и детьми. У нас дача на берегу Рижского залива.
— Прекрасно.
— Там великолепные места, хотя нет такой жары, конечно, к которой вы привыкли. Куда потом направишься — в Александрию?
Прозвучало последнее приглашение на рейс, и араб встал.
— Мне ещё не так везет, — сказал он. — Скорее всего, мне придется провести все время в прогнившем Каире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49


А-П

П-Я