В марте в городе еще было пасмурно и холодно, но иногда уже пахло весной.Айво отложил в сторону газету и улыбнулся Беттине:— Беттина, ты сегодня с утра какая-то подозрительно радостная. На то есть причина или ты все еще вспоминаешь вчерашний вечер?Вчера они ходили на премьеру и остались без ума от спектакля. Всю дорогу домой Беттина увлеченно расхваливала пьесу. Айво уверял ее, что в один прекрасный день она напишет еще лучше. Поэтому-то сейчас Беттина улыбнулась в ответ и склонила голову. Она просматривала «За кулисами», ежедневную газетенку театрального толка, за которой приходилось ездить чуть ли не на другой конец города.— Я нашла здесь одно рекламное объявление, Айво, — многозначительно произнесла Беттина.— Какое же? — он напряженно ждал, что она скажет.— Объявили набор в новый репертуарный театр, вне Бродвея.— И насколько же вне? — Айво сразу сделался подозрительным. Услышав ее ответ, он понял, что его подозрения не напрасны.— Не слишком ли далеко?Судя по адресу, это было где-то в районе трущоб Бауэри. Беттине ни разу не довелось там бывать.— Какая разница? Им нужны люди — актеры, актрисы, персонал, причем опыт работы не требуется. Может быть, это мой шанс.— А что ты будешь делать? — спросил Айво и почувствовал пробежавший по спине холодок. Как раз этого он и боялся. Дважды он предлагал ей работу у себя в газете — нетрудную, интересную, с чуть более высоким, чем принято, жалованьем. И оба раза она отказалась, к тому же во второй раз — в очень резкой форме, поэтому он больше не смел предлагать ей что-либо подобное.— Может быть, что-нибудь связанное с техническим обеспечением — помогать с декорациями, занавесом. Все, что угодно. Я еще точно не знаю. Это было бы потрясающей возможностью увидеть театр изнутри. Понимаешь, когда я стану писать пьесу…В первый момент он с трудом удержался от улыбки. Какой она все-таки еще ребенок.— А ты не находишь, что гораздо полезнее посещать нашумевшие спектакли на Бродвее, вроде того, что мы видели вчера?— Это совсем другое. Никакой спектакль не поможет понять, что происходит за сценой.— А ты считаешь необходимым это знать? Айво старался увести разговор в сторону, и Беттина поняла это. Она тихонько засмеялась.— Да, Айво, считаю.И, не говоря ни слова больше, она направилась в его кабинет, к телефону, не выпуская газету из рук. Через несколько минут она возвратилась, вся сияя.— Мне велели приехать сегодня же, около трех.Айво с печальным вздохом уселся в кресло.— Ну что ж, и я в это время поеду в редакцию. Могу тебя подвезти.— К театру? Ты с ума сошел! Да они никогда не возьмут меня, если я подъеду к этому театру в лимузине.— Это было бы не так уж плохо, поверь мне, Беттина.— Не говори глупости, — Беттина наклонилась к Айво, поцеловала его в лоб и мягко провела по его волосам. — Ты слишком надо мной трясешься. Все будет как нельзя лучше. Подумай, я могу получить работу!— В этом вонючем районе? Как ты предполагаешь туда каждый день добираться?— Как все — на метро.— Беттина! — с угрозой произнес Айво, да только за угрозой скрывался страх. Страх перед тем, что она собирается делать, страх за последствия, которые это может иметь для него.— Айво! — Беттина погрозила ему пальцем, послала воздушный поцелуй и скрылась на кухне, где завела разговор с Матильдой. Айво, почувствовав себя вдруг стариком, сложил газету, уже в дверях громко попрощался и отправился на службу.Полтретьего Беттина спустилась в метро и остановилась на промозглой платформе в ожидании поезда. Когда он подошел, она ступила в вагон — зловонный, с густо исписанными стенами, полупустой. Среди немногочисленных пассажиров были пожилые женщины с волосатыми подбородками, в толстых эластичных чулках, с большими сумками, наполненными загадочными покупками. Казалось, эти сумки были набиты камнями — до того они оттягивали плечи престарелых женщин. Иногда по вагону пробегали подростки, да кое-где, уткнув носы в воротники пальто, дремали потрепанные мужчины. Беттина улыбнулась, представив себе, что сказал бы Айво, увидев такое. Однако, увидев театр, он еще и не то сказал бы. По указанному в объявлении адресу располагалось разбитое здание, лет двадцать тому назад бывшее кинотеатром. Позже в нем находили приют порно-заведения, которые потихоньку разорялись, затем здание простаивало, а одно время даже было переоборудовано в молельню. Теперь оно начало новую жизнь в качестве театра, но далеко не первого сорта. У репертуарной труппы не было денег, чтобы привести в порядок запущенное здание — каждый цент приходилось тратить на постановку спектаклей.Беттина вошла в здание со смешанным чувством благоговения, возбуждения и страха. Оглядевшись по сторонам, она никого не увидела, лишь слышала свои шаги по голому деревянному полу. Все вокруг, казалось, было пропитано пылью; в помещении царил какой-то чердачный запах.— Что вам угодно?Перед ней возник мужчина в синих джинсах и футболке, с наглыми голубыми глазами и большим, чувственным ртом. Густые светлые вьющиеся волосы придавали его лицу благообразие, которое, однако, сводилось на нет нахальным выражением глаз.— Что вам угодно? — повторил он.— Я пришла… Это я вам звонила утром. По объявлению в газете, — от нервного перенапряжения ей трудно было собраться с мыслями, но она взяла себя в руки и продолжала: — Меня зовут Беттина Дэниелз. Я ищу работу.Беттина протянула руку, как бы просительно, он не пожал ее, а только глубже запихнул свои руки в карманы джинсов.— Не знаю, с кем вы говорили. Во всяком случае, не со мной, иначе я попросил бы вас не беспокоиться, поскольку у нас все укомплектовано. Утром мы отдали последнюю женскую роль.— Я не актриса, — произнесла Беттина с радостным выражением, и мужчина чуть не засмеялся.— По крайней мере, вы — первая, кто честно говорит об этом. Может, вам и стоило бы дать роль. Однако простите — поздно, — он равнодушно передернул плечами и собрался уходить.— Постойте, вы не поняли… Я ищу любую другую работу.— Какую же? — он беззастенчиво разглядывал ее, и если бы Беттина не была в таком волнении, она с удовольствием съездила бы по его физиономии.— Какую дадите… Свет, занавес — что у вас есть.— А вам приходилось работать раньше? Она чуть приподняла голову и сказала:— Нет, никогда. Но мне очень хочется. Я научусь.— Зачем вам это?— Просто мне нужна работа.— Ну так пойдите в секретарши.— Не хочу. Мне хочется работать в театре.— Потому что это престижно? — в его глазах по-прежнему была наглая усмешка, и Беттина начала мало-помалу сердиться.— Нет, потому что я собираюсь писать пьесу.— О, Господи, так вы тоже — одна из тех, что мечтают в один прекрасный день получить Пулитцеровскую премию.— Нет, я не так тщеславна. Просто мне хочется поработать в настоящем театре, вот и все.Беттина нисколько не сомневалась, что потерпела поражение. Работы ей здесь не видать. Этот хмырь успел возненавидеть ее. Как пить дать, успел.Он довольно долго разглядывал Беттину, а потом подошел ближе и спросил:— Вы хоть что-нибудь знаете о работе в осветительном цехе?— Немного.Беттина лгала, но теперь ей уже было все равно. Она решила использовать свой последний шанс.— Немного — это сколько? — он так и впился в нее глазами.— Очень немного.— Другими словами — ровным счетом ничего, — сказал он упавшим голосом и, вздохнув, добавил: — Ладно, мы тебя подна-таскаем. Я сам тебя научу, если не будешь занудой. — Тут он неожиданно вытащил руку из кармана и протянул ее Беттине. — Я — помощник режиссера. Мое имя Стив.Беттина кивнула, не веря, что Стив обращается к ней.— Господи, да перестань ты быть такой зажатой. Считай, что работа у тебя в кармане.— Правда? Осветителем?— Будешь сидеть за пультом. Увидишь, тебе понравится.Беттине еще предстояло узнать, что это — утомительная, тяжелая работа в тесном, душном помещении, но в ту минуту она ни о чем лучшем и помыслить не могла, поэтому счастливо улыбнулась и поблагодарила:— Большое спасибо.— Не стоит. Ты просто первая подвернулась на эту работенку. Если станешь говняться — уволю. Подумаешь, какое дело!— Я не стану.— Ну и ладно. Хоть об этом теперь голова не будет болеть. Приходи завтра, я покажу тебе театр — сегодня мне некогда, — сказал Стив, посмотрев на часы. — Да, завтра. К концу недели начнутся репетиции, а это значит, что тебе придется работать без выходных.— Без выходных? — не смогла скрыть свое изумление Беттина.— Дети есть?Беттина поспешила отрицательно помотать головой.— Ладно, тогда тебе не о чем беспокоиться. Отец может приходить на спектакли за полцены. Ведь если не это, тогда зачем вкалывать по семь дней в неделю? Правильно? Правильно. — Ему, казалось, все было нипочем. — Да, кстати, ты знаешь, что поначалу придется работать за так? Еще будь довольна, что получила работу. Вознаграждение — после премьеры, из театральной кассы.Беттина опять неприятно удивилась. Придется экономить те шесть тысяч долларов, которые остались после уплаты долгов.— Итак, приходи завтра. Усекла? Беттина с готовностью кивнула.— Ну и ладно. А если не придешь — возьму на твое место кого-нибудь еще.— Спасибо.— На здоровье, — он, очевидно, смеялся над ней, но взгляд его смягчился. — Не стоило бы, да уж ладно — скажу. Я ведь тоже когда-то так начинал. Работать со светом — не мед. Только я хотел быть артистом, а это еще хуже.— А сейчас?— Сейчас я мечтаю стать режиссером. Атмосфера театрального товарищества сделала свое дело — они уже стали друзьями. К Беттине вернулось присутствие духа, и она улыбнулась Стиву:— Если вы будете хорошо себя вести, то я, может быть, соглашусь отдать вам свою пьесу.— Не надо пороть чушь, девочка. Ступай, увидимся завтра.Когда она, стуча каблуками по дощатому полу, направилась к выходу, Стив окликнул ее:— Эй, как, ты сказала, тебя зовут?— Беттина.— Ладно, ступай.Он махнул рукой на прощание, повернулся и пошел к сцене. Беттина, не задерживаясь, вырвалась из угрюмого театра и оказалась на улице, залитой ослепительным светом солнца. Ей хотелось крикнуть во весь голос: «Ура, у меня есть работа!» Глава 11 — Все забываю, что теперь мне не надо читать объявления о работе, — обратилась Беттина к Айво и, отложив воскресную газету, улыбнулась ему.Впервые за последние три недели она позволила себе немного отдохнуть. В это воскресное утро они сидели на своем любимом месте у растопленного камина. Репетиции завершились, и теперь Беттина могла до самого вечера побыть дома.— Неужели тебе и правда нравится твоя работа? — спросил Айво, не в силах скрыть тревожную озабоченность. Он терпеть не мог и ее затею, и район, куда ей приходилось ездить, и вечерние отлучки из дому. А еще ему не нравились темные круги у нее под глазами, появившиеся в результате постоянного недосыпания. Беттина возвращалась из театра радостно-возбужденная и редко ложилась раньше трех.Сейчас она смотрела на Айво с серьезным видом. Айво не сомневался в искренности ее слов.— Очень нравится, — сказала она. — Мне даже кажется… — Беттина поколебалась и продолжила: — Мне кажется, я поняла, что значили для папы его книги. Коль я собираюсь писать для театра, надо изучить его вдоль и поперек. Только так можно написать хорошую пьесу.— Наверно, ты права. Но почему бы тебе не сочинить роман, как это делал твой отец? — Айво вздохнул и грустно улыбнулся. — Я беспокоюсь, потому что ты очень поздно возвращаешься из театра. Подумать только — ты околачиваешься в таком районе в такой час!— Это моя работа. И нечего тебе беспокоиться — мне очень быстро удается поймать такси.Беттина не осмеливалась ездить в метро по ночам.— Знаю, но… — Айво в сомнении покачал головой и поднял над головой обе руки. — Сдаюсь, что тут еще скажешь?— Ничего не говори. Не лишай меня радости — У меня правда все хорошо.— Разве я могу противиться твоему счастью?А счастье было написано у нее на лице. Даже Айво был вынужден признать это. Это уже продолжалось несколько недель.— Конечно, не можешь, Айво, — сказала Беттина и вновь углубилась в газету. — Теперь мне осталось найти квартиру.— Уже? — оторопел Айво. — К чему такая спешка?Беттина медленно подняла голову. Взгляд у нее был невозмутимый. Ей не хотелось уезжать отсюда, но она понимала, что пора.— Разве я тебе еще не надоела? Айво, не дожидаясь, пока она договорит, печально замотал головой.— Нет, Беттина, нет. Никогда. И ты знаешь это лучше меня.Сама мысль о том, что она переедет на другую квартиру, терзала его душу. Но у него нет права удерживать ее.А Беттина не осмелилась сказать ему, что она собирается уже осмотреть две квартиры. Будь что будет, это может подождать до понедельника. Свободное от всяких дел воскресенье она обязана посвятить Айво. И так видно, что он с трудом мирится с ее новой жизнью и не хочет ее отпускать. Может быть, он обещал это ее отцу? Однако не будет же он вечно исполнять роль няньки. Жить здесь, безусловно, весьма удобно. Но пришло время съезжать. Так будет лучше. С Айво, конечно, очень легко и просто. Она даже научилась хранить втайне свое чувство к нему. Теперь они просто друзья — ничего больше. А то, что она по нему сохнет, — касается лишь ее одной.Они отложили разговор о переезде и отправились на привычную воскресную прогулку в парк. Там было полно горожан — на велосипедах, на роликах и просто бегающих по дорожкам. Беттина села на траву и похлопала ладонью по земле, приглашая Айво сесть рядом. Некоторое время они молчали, потом Беттина сказала:— Тебя что-то беспокоит. Могу я спросить, что?Но он ничего не. мог ответить ей. Как об этом расскажешь? Поэтому он отвел глаза в сторону и произнес:Дела.— Врешь. Скажи мне правду.— Ох, Беттина… — он прикрыл глаза и вздохнул. — Я просто устал. И впервые по-настоящему почувствовал себя старым-старым, — Айво открыл глаза и улыбнулся Беттине. Потом, сам не зная почему, решил сказать ей все. — Видишь ли, каждому возрасту — свое. Есть время влюбляться, жениться, иметь детей, есть время, когда, появляется первая седина. Бывает, что жизнь течет гладко, и вдруг — ты понимаешь, что возраст у тебя не тот и что тебе хотелось бы снова стать молодым…Беттина озадаченно посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37