Но я не хочу их обижать и поэтому не возражаю.— В Калифорнии, это где?— В Сан-Франциско.— И давно вы там живете?— Почти шесть лет.— Нравится?— Пожалуй. — Она улыбнулась, вспомнив Мэри, Сета, их детей.Завязалась беседа. Пакстон сам был из Лос-Анджелеса, но университет кончал в Сан-Франциско и навсегда сохранил приятные воспоминания об этом городе. Айво не разделял их восторгов.Ужин был необыкновенный. Три часа пролетели как миг, и, когда время близилось к полуночи, Айво велел принести счет.— Не знаю, как вы, дети мои, — признался он, — но этот седовласый джентльмен уже хочет спать.И он с улыбкой зевнул. Вечер удался на славу. Сразу видно, что Олли и Беттина понравились друг другу.Беттина, однако, шутливо возразила ему:— Айво, ты несправедлив к себе. Ты поседел никак не позже, чем лет в двадцать.— Весьма возможно, дорогая, но теперь я заслужил свою седину, посему могу ссылаться на нее, когда мне заблагорассудится.Оливер смотрел на Айво, не скрывая своего восхищения. Стюарт — редкое явление в журналистике, к нему нельзя относиться без уважения.Айво тепло попрощался с Оливером и Беттиной и сел в машину, которая все это время ждала его у входа в ресторан. Оливер заверил Айво, что он проводит Беттину до отеля.— Смотри, только не позволяй себе вольностей. Не вздумай похитить ее.У Оливера заблестели глаза от такого предположения.— Нет, Айво, до похищения дело не дойдет. И обещаю не делать ничего, что можно было бы счесть непозволительным.— Предоставим судить об этом мисс Дэниелз, — сказал Айво и помахал им рукой на прощание, потом поднял стекло, и лимузин отъехал. Олли и Беттина смотрели ему вслед.Потом они неторопливо пошли мимо зданий из коричневого кирпича, жилых домов, учреждений, магазинов. С лица Пакстона не сходила счастливая улыбка.— Как давно вы знакомы с Айво? — поинтересовался он.— Всю жизнь, — просто ответила Беттина. Очевидно, ему ничего не известно. Так и есть, следующий вопрос подтвердил это:— Он был другом вашего отца? Она кивнула, по-прежнему улыбаясь, а потом, вздохнув, решила рассказать ему все. Теперь ей было легко рассказывать об этом. Она больше не стыдилась своей жизни, напротив — вспоминала с гордостью и нежностью.— Да, он был папиным другом. Но не только: мы шесть лет были мужем и женой… Давно это было…Оливеру не удалось скрыть своего крайнего удивления:— Как же это? Почему вы расстались?— Ему хотелось думать, что я выросла из этого брака. Но это не так. А теперь мы просто друзья.— Какая необыкновенная история. Никогда ничего подобного не слышал. Я даже предположить не мог. — Он внимательно посмотрел на Беттину. — Вы по-прежнему… встречаетесь? — спросил он и густо покраснел, а Беттина улыбнулась. — То есть, я не имел в виду… Вы думаете, он рассердился, когда я предложил проводить вас?Видно было, как он смущен, но Беттина не могла сдержать смех.— Да нет же! Конечно, нет.На самом деле она предполагала, что Айво не случайно познакомил ее с Пакстоном. Или он хотел заранее обеспечить благоприятный отзыв о спектакле, или решил, что ей нужен ухажер на время пребывания в Нью-Йорке?Они долго шли молча, Беттина запросто держала Оливера за руку. Наконец он нарушил молчание и с улыбкой обратился к Беттине:— Как вы смотрите на то, чтобы нам немного потанцевать?Теперь настал ее черед удивляться:— Сейчас? Почти в час ночи?— Конечно, ведь, как сказал Айво, в Нью-Йорке все иначе. Всю ночь все открыто. Не возражаете?Беттина хотела отказаться от такого нелепого предложения, но непосредственность Пакстона так восхитила ее, что она согласилась. Они тут же взяли такси и поехали в какой-то бар в Ист-Сайде. Там играла музыка и в такт ей двигались танцующие, почти вплотную прижимаясь друг к другу. В баре пили, смеялись, беседовали, и, конечно же, он был совсем не похож на изысканную «Лютецию», но Беттина радовалась тому, что они пришли сюда, и с сожалением покидала этот бар час спустя.По дороге в отель они разговорились о предстоящей премьере.— Не сомневаюсь: пьеса прекрасная, — сказал Пакстон, тепло улыбаясь Беттине.— Почему вы так решили?— Потому что ее написали вы, а, значит, она не может быть плохой.Беттина благодарно посмотрела на Оливера.— Жаль, что вы критик.— Почему? — удивился он.— Потому что я хотела пригласить вас на репетиции и узнать, что вы на самом деле думаете о пьесе, но у вас такая профессия, Олли, — она улыбнулась, назвав его уменьшительным именем, — что продюсера хватит удар, когда он вас увидит. — Подумав немного, она спросила: — А отзыв о спектакле будете писать тоже вы?— Скорее всего.— Это совсем плохо, — удрученно произнесла Беттина.— Почему?— Потому что вы от него камня на камне не оставите, и мне станет неловко, и вы будете смущаться, то есть все пойдет прахом…Оливер улыбнулся, услышав столь мрачный прогноз.— Тогда остается только один выход.— Какой, мистер Пакетом?— Стать друзьями до премьеры. Тогда будет неважно, что я напишу. Ну как, подходит?— Действительно, другого выхода нет, — согласилась Беттина.В вестибюле отеля он предложил ей зайти куда-нибудь выпить. Беттина сказала, что в номере у нее остался сын и ей хочется посмотреть, как он там.— Сын? У вас с Айво есть сын? Простите мое любопытство.— Нет, этот ребенок — от моего третьего брака.— Вы пользуетесь огромным успехом. И сколько лет сыну?Кажется, на него не произвело большого впечатления то, что Беттина трижды была замужем. Ей это понравилось, и почему-то она вздохнула с облегчением.— Ему четыре года, а зовут его Александр. Он чудесный мальчик.— И он — ваш единственный ребенок. Угадал? — доброжелательно улыбнулся Оливер. Беттина кивнула:— Да.Оливер внимательно посмотрел на нее и спросил:— И кто отец молодого человека? Вы от него вовремя отделались или притащили с собой в Нью-Йорк?То, как он это произнес, вызвало у Беттины смех, хотя из головы не выходили мысли о Джоне.— Мои муж не одобрил нашу поездку в Нью-Йорк, который он считает чем-то вроде Содома и Гоморры. И пьеса вызывает у него почти что бешенство, но мы по-прежнему муж и жена, если вас это интересует. Он остался в Сан-Франциско, а сына я сама захотела взять с собой.— Мы с ним увидимся? — спросил он, имея в виду, конечно же, Александра. Что еще оставалось сказать, чтобы найти путь к ее сердцу?— А вам хотелось бы?— Очень. Завтра мы можем вместе поужинать пораньше, а потом завезем его в отель, а сами сходим куда-нибудь. Ну, как идея?— Идея замечательная. Благодарю вас, Олли.— Всегда к вашим услугам, — с этими словами он отвесил низкий поклон и пошел ловить такси.Только в номере Беттину начали одолевать сомнения. Правильно ли она поступает? Она — замужняя женщина, она обещала ни с кем никуда не ходить в Нью-Йорке. Правда, Оливер — друг Айво.От Джона не было никаких известий. Он не отвечал ни на телефонные звонки, ни на письма, а его секретарша неизменно сообщала, что в данный момент его нет на месте. Телефон у них дома в Милл-Вэли, должно быть, надорвался, но без толку. Джон или не подходил к телефону, или его не было дома. Так, может быть, нет ничего плохого в том, что она поужинает с Оливером Пакстоном? Ведь, нравится он ей или не нравится, все равно она не собирается вступать с ним в серьезные отношения.Об этом она довольно грубо сказала ему на следующий день, когда вечером они пошли в русскую чайную на блины.— А разве я дал вам повод так думать? — изумленно спросил Оливер. — Речь шла не о вас, а о вашем сыне.— Вы были женаты?— Нет, — с улыбкой ответил Оливер. — Мне никто не делал предложения.— Я серьезно, Олли.Они быстро становились друзьями, и оба понимали, что, несмотря на растущую привязанность, дальше дружбы дело не пойдет. Беттина считала это невозможным, и Оливер уважал ее точку зрения.Подали блины, и он, улыбнувшись Беттине, приступил к ним, продолжая разговор.— Я тоже серьезно. Правда, я никогда не был женат.— Почему?— Не нашел никого, с кем бы мог связать всю свою жизнь.— Прекрасно сказано.Беттина состроила гримасу и попробовала блин.— Значит, номер третий не одобряет вашу деятельность? — вдруг спросил Пакстон.Беттина медленно покачала головой:— Нет.— Это не удивительно.— Почему?— Потому что большинству мужчин трудно примириться с тем, что у женщины есть другая жизнь. Прошлая или будущая. А у вас есть и то, и другое. Но вы поступили так, как должны были поступить.— С чего вы взяли?Она спросила это так серьезно, что Оливер не удержался и взъерошил ее каштановые волосы.— Не знаю, помните ли вы, — улыбнулся он, — но в одном романе вашего отца есть замечательное место. Я наткнулся на него, когда мучительно обдумывал — соглашаться ли поступать в «Нью-Йорк Мейл». Ваш отец одобрил бы ваш выбор.Он прочитал, слово в слово, знакомый фрагмент. Беттина от удивления широко раскрыла глаза.— Боже мой, Олли, именно это я прочла в тот день, когда решила приехать сюда. Именно это место определило мой выбор.— И мой тоже, — сказал он и как-то странно посмотрел на нее.Они выпили водки в память о Джастине, доели блины и, держась за руки, возвратились в отель. Оливер не стал подниматься к ней в номер, но назначил встречу на субботу. Они решили сводить Александра в зоопарк. Глава 38 В конце октября Беттине приходилось работать дни и ночи. После бесконечных репетиций в театре она допоздна засиживалась у себя в комнате, внося поправки в текст пьесы. Рано утром она отправлялась в театр, а вечером возникала необходимость вновь вносить изменения. С Айво она вообще не виделась, с Олли очень редко, а сыну могла уделить не более получаса в день. Иногда с Александром играл Оливер Пакстон. Беттина не возражала: как-никак, сыну требовалось общение с мужчиной. От Джона по-прежнему не было никаких известий.— Не понимаю, почему он мне не звонит, — сказала она как-то, в сердцах положив телефонную трубку. — С ним могло что-нибудь случиться, или с нами, а он не узнает. Это странно, Олли. Он не отвечает ни на письма, ни на звонки. Не берет трубку.— А ты уверена, что, расставаясь с тобой, он не сказал тебе ничего более определенного?Беттина отрицательно помотала головой, но Оливер, несмотря на многозначительное начало, не стал продолжать свою мысль. Он понимал, что она по-прежнему считает себя замужней женщиной, и уважал ее чувства. Разговор перешел на сомнения и трудности, связанные с постановкой.— Мы никогда не откроемся, — пожаловалась Беттина. Она выглядела утомленной и стала как будто еще тоньше, но глаза были на удивление живыми. Ей нравилось то, чем она занималась, и она всем видом показывала это. Олли всегда старался ободрить ее, когда она делилась с ним своими сомнениями.— Вы обязательно сделаете спектакль, и премьера состоится во что бы то ни стало. Каждый проходит через это. Вот увидите.С каждой неделей все ближе становился заветный день. Наконец наступил момент, когда никаких поправок вносить уже не требовалось. Было решено дать два пробных спектакля в Бостоне и три — в Нью-Хейвене. После прогонов Беттина внесла несколько последних корректив, и они с режиссером пришли к полному согласию: сделано все, что возможно. Теперь оставалось только хорошенько выспаться перед премьерой и провести мучительный день в ожидании спектакля. Олли позвонил ей довольно рано, но Беттина уже была на ногах. Она встала пятнадцать минут седьмого.— Почему? — удивился Оливер. — Из-за Александра?— Нет, из-за моих нервов, — засмеялась Беттина.— Вот поэтому-то я тебе и звоню. Сегодня я весь день буду развлекать тебя.Как раз сегодня и нельзя. На один день и один вечер он стал ее Врагом — критиком, театральным обозревателем. Невыносимо быть с ним весь день, а потом прочитать разгромный отзыв о спектакле, а в том, что отзыв будет разгромным, Беттина не сомневалась.— Нет, лучше я проведу этот день в гостинице, одинокая и несчастная. Мне так нравится.— Подумай о том, что завтра уже все будет позади.— И мне придется забыть о карьере драматурга, — угрюмо добавила Беттина.— Почему же, глупенькая? Все идет так хорошо.Но она не верила Оливеру. Весь день она в волнении мерила шагами гостиничный номер и все никак не могла дождаться вечера. Наконец, не выдержав, отправилась в театр и прибыла туда в семь пятнадцать, то есть почти за час до начала спектакля. Она постояла за кулисами, прошлась по фойе, посидела в зрительном зале, походила по проходам между рядами, вновь отправилась за кулисы, побыла на сцене, вернулась в зрительный зал, но и там ей не сиделось. Наконец она решила обойти близлежащий квартал, ничуть не боясь уличных грабителей, которые, к счастью, не попались ей на пути. Она постояла рядом с театром, дождалась, когда в здание вошли последние опоздавшие, и потом вошла сама. Незаметно скользнув в зрительный зал, она заняла место в последнем ряду, чтобы в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств легко выйти из зала, не привлекая к себе внимания зрителей и не давая им повод думать, что она покидает театр из-за того, что спектакль плох.В фойе она старалась не встретиться с Олли, а после спектакля отказалась ехать в отель в лимузине Айво. Она всех избегала, вышла на улицу как можно скорее, поймала такси и, добравшись до гостиницы, быстро поднялась к себе в номер, предупредив дежурного, что ее ни для кого нет. Всю ночь она просидела в кресле, вслушиваясь в тишину. Она ждала, когда хлопнет дверь лифта и служащий отеля оставит у ее двери утренние газеты. Это произошло в полпятого утра. Беттина бегом побежала к двери, взяла газеты и поспешно начала разворачивать их. Больше всего ее интересовало, что написал он… Она должна знать… что он написал?..Беттина прочла отзыв раз, потом второй, потом заплакала. Вся дрожа, она подошла к телефону и набрала его номер, Оливера.— Ох, Олли, дрянь ты этакая… Вот мерзавец… Я люблю тебя… Скажи, тебе действительно понравилось? О Боже, Олли… Правда?Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла…— Ты ненормальная, Дэниелз, ты знаешь это? Совсем помешалась. Сейчас четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.— Но я ждала утренней газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37