— Мне все это порядком надоело, Беттина. Я хочу наконец понять, что происходит.— Ничего не происходит, — сказала Беттина, но при этом у нее задрожала губа, и глаза наполнились слезами. — Ничего! Все чудесно!— Нет, не чудесно. Ты говоришь неправду. Что сказал врач?Беттина отвернулась к окну, но Оливер поймал ее руку и ласково произнес:— Беттина, девочка… Скажи, ну скажи, пожалуйста…Она лишь прикрыла глаза и покачала головой.— Оставь меня одну.Он осторожно повернул ее голову, заставив посмотреть в глаза. Может быть, что-то страшное. Холодок пробежал у него по спине, и он постарался прогнать эти мысли. Невыносимо думать, что он может потерять ее. Тогда его жизнь уже никогда не выправится.— Беттина? — Теперь его голос тоже дрожал.Наконец она посмотрела ему в глаза. По щекам у нее сбегали слезы.— Я на четвертом месяце беременности. — И, с усилием проглотив слюну, она продолжила: — Олли, я так увлеклась этим сценарием, что не заметила. Работала день и ночь, и вот проворонила… — Она заплакала громко, по-настоящему. — Теперь нельзя даже сделать аборт. Я опоздала на две недели.Эти слова повергли Олли буквально в шок.— И ты могла бы?— Какое это имеет значение? Теперь у меня нет выбора.И, освободившись из его объятий, она ушла к себе в комнату. Через минуту после того, как хлопнула дверь спальни, вниз сбежал Александр.— Что случилось с мамой?— Она просто устала.— Значит, шуметь нельзя?— Нельзя, тигренок.— Ладно, тогда давай здесь поиграем! Олли был очень подавлен, поэтому он как-то неопределенно покачал головой. Ему хотелось побыть одному.— Давай попозже.Мальчик огорчился, но по совету Оливера отправился рисовать.Олли погрузился в тягостные думы. Никак из головы не выходили слова Беттины об аборте. Неужели она действительно могла бы? И его не предупредила бы? Не посоветовалась бы? Однако этого не произошло и теперь уже не произойдет… Главное — она беременна… Она носит его ребенка. Его. Он то улыбался, то хмурился, терзаясь мыслями о Беттине. А вдруг будет так, как с Александром? Что, если она никогда не простит его? Как он мог? Он начал корить себя, а потом вдруг взял записную книжку и нашел там номер телефона в Милл-Вэли. Они с Мэри только слышали друг о друге, но он знал, что. Мэри поможет.— Мэри? Это Оливер Пакстон из Лос-Анджелеса.— Олли? — И после секундного молчания: — Что-то случилось?— Нет… то есть да, — и он, поминутно вздыхая, рассказал ей все как есть. — Не знаю, почему я решил позвонить вам, Мэри но вы ведь все-таки медсестра, и вы — подруга… и в прошлый раз вы были рядом… О Господи, это погубит ее! Не знаю, как ее успокоить. Она в истерике. Я никогда не видел ее такой.Мэри спокойно выслушала Оливера:— Я ее прекрасно понимаю.— В прошлый раз было действительно так плохо, как она рассказывает?— Нет, гораздо хуже.— О Боже. — И, ненавидя себя за то, что спрашивает, он все-таки спросил: — А могут сделать аборт, если срок беременности — три с половиною месяца?— Это очень опасно. — И, помолчав немного: — Вы бы хотели?— Не я, она. Так она, по крайней мере сказала, — всхлипывая, произнес Оливер.— Это она со страху.И Мэри во всех подробностях рассказала Оливеру, как проходили роды Александра. Олли в эту минуту был так восприимчив, что сам чуть не морщился от боли.— Роды были сами по себе тяжелые, но по сути дела все страдания Беттина испытала по вине врача. Он сделал все, чтобы ей было как можно хуже.— Она понимает это?— Умом — да, сердцем — нет. И теперь панически боится. Мы уже говорили с ней как-то об этом. Она решила, что больше никогда не отважится на рождение ребенка. Признаюсь, если бы я прошла через такое, наверное, поступила бы так же. Но, Олли, на этот раз все будет по-другому…— Откуда вы знаете?— Любой врач скажет вам то же самое. Разве ее врач иного мнения?— У нее пока нет акушера.— Тогда, умоляю вас, найдите хорошего. Это очень важно. Поговорите с друзьями, наведите справки. То, что произошло в Сан-Франциско, не должно повториться.— Не повторится. Я этого не допущу, — вздохнул Оливер. — Спасибо, Мэри. Простите, что побеспокоил вас со своими проблемами.— Глупости, — отрезала Мэри и с улыбкой в голосе добавила: — Олли, я очень рада…Он опять вздохнул:— И я рад. Но просто шалею от мысли, что ей, возможно, вновь придется испытать такие муки.— Она скоро успокоится, а вы тем временем найдите ей хорошего доктора.Он приступил к поискам, едва положив трубку. Обзвонив нескольких приятелей, жены которых в последние годы рожали в Лос-Анджелесе, он с удивлением обнаружил, что трое из них указали на одного и того же врача и отозвались о нем как о мечте любой женщины. Оливер торопливо записал номер телефона, по которому можно было связаться с удивительным врачом, навел дополнительные справки и дрожащей рукой накрутил диск.— Доктор Сэлберт? Меня зовут Оливер Пакстон…И он, ничего не упуская, изложил историю Беттины.— Приводите ее завтра утром. Ну, скажем, часов в десять?— Чудесно. А что мне сейчас делать? Доктор захохотал:— Дать ей выпить. Желательно чего-нибудь покрепче.— А это не повредит ребенку?— Нет, если ограничиться одной-двумя рюмками.— А можно шампанское? — Оливер еще ни разу в жизни так не волновался.— Сколько угодно. До встречи.— Да-да… и спасибо, — растерянно пробормотал Оливер и положил трубку.— Куда ты идешь? — позвал его Александр.— Я скоро вернусь.И действительно, он вернулся очень скоро-с большой бутылкой первосортного французского шампанского. Ему хватило пяти минут для того, чтобы собрать поднос, на который он, кроме бутылки, поставил два фужера и вазочку с арахисом.Оливер осторожно постучался в дверь спальни.— Да? — еле слышно прозвучал из-за двери голос Беттины.— Можно войти?— Нельзя.— Отлично.И он осторожно открыл дверь.— Я рад, когда меня встречают так приветливо.— Господи, — простонала Беттина, увидев шампанское, и отвернулась. — Для меня это не праздник, Олли.— Это ваше дело, мисс Дэниелз, а я могу отметить будущее появление на свет моего сына так, как того пожелаю. Кроме того, — он поставил поднос рядом с кроватью и с любовью посмотрел на Беттину, — я очень рад, что его матерью будет обожаемая мною женщина.И он присел рядом с ней на кровать и стал нежно гладить ее волосы, но она стряхнула его руку.— Хватит… Нет настроения. Тогда он прилег рядом и с любовью, растроганно смотрел на Беттину.— Девочка, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я только что говорил с Мэри, и она мне обо всем рассказала. Я понял, через какой кошмар ты прошла. Но на этот раз это не произойдет. Клянусь тебе.— Ты звонил Мэри? — удивленно и с подозрением спросила Беттина. — Зачем?— Потому что я люблю тебя, потому что беспокоюсь за тебя, потому что не хочу, чтобы ты боялась.Она заплакала, ощутив в его голосе подлинную заботу.— Ох, Олли, как я тебя люблю… дорогой мой… — Она рыдала в его объятиях.— Успокойся, все будет отлично.— Обещаешь? — она посмотрела на него по-детски доверчиво.— Обещаю. Завтра мы пойдем к врачу, от которого без ума все женщины.— Ты уже нашел мне доктора? — в ужасе воскликнула Беттина.— Конечно. Я злой и ужасный. Разве ты этого раньше не замечала?— Да… Замечала. А как ты отыскал этого доктора? — улыбнулась она и поцеловала его в ухо.— Спросил у приятелей, жены которых недавно рожали, потом поговорил по телефону с ним самим. Произвел неплохое впечатление.— Что он сказал?— Велел тебе выпить шампанского. Назначение врача.Он откупорил бутылку и протянул ей фужер игристого вина.— А это не повредит ребенку? — с сомнением спросила Беттина, поднимая фужер. Оливер засмеялся. Беттина рассказывала ему, что Джон во время беременности запрещал ей пить даже кока-колу:— Нет, любовь моя, не повредит. — И он радостно посмотрел на Беттину, довольный, что она загодя беспокоится о будущем ребенке. — Вот увидишь, у нас родится замечательный сын. Или дочь.— Откуда знаешь, что замечательный? — улыбаясь, спросила Беттина. По ее глазам было видно, что она наконец-то успокоилась.— Потому что это будет наш ребенок. Глава 46 Тебя к телефону, толстуха! — позвал Олли с крыльца.Беттина играла с Александром на заднем дворе. Она недавно купила ему новые качели и теперь, выпятив огромный живот, раскачивала сына так, что тот взлетал чуть ли не до небес.— Сейчас подойду, дорогой, — сказала Беттина и заковыляла к черному ходу на кухню. Проходя мимо Олли, она бросила на него неодобрительный взгляд.— Никогда не называй меня так, верзила нескладный. В последнее время ты что-то очень много болтаешь, а я прибавила всего-то четырнадцать фунтов.— Твой доктор, наверно, не умеет пользоваться весами.Нет, врач Беттины умел все, не только это. За те четыре месяца, что он наблюдал ее, между ними установились доверительные отношения. Беттина перестала со страхом ждать появления на свет ребенка.— Кто звонит?— Нортон.— Что он хочет?— Не знаю, сама спроси.Взяв телефон, она поцеловала Олли. Они частенько подшучивали друг над другом, но любовь их крепла с каждым днем. Оливер буквально помешался на будущем ребенке. Он старался всячески оберегать Беттину. Даже Александр примирился с тем, что скоро в доме появится маленький, если, конечно, это будет не девчонка.— Да? — сказала Беттина в трубку. В голосе ее слышалось недоумение.Олли старался понять, о чем с ней говорит Нортон, и делал Беттине вопросительные жесты, но та помотала головой и повернулась спиной к Оливеру.Он еле дождался конца разговора.— Ну что? Не томи.Беттина, побледнев, опустилась на стул.— Хотят ставить вторую пьесу. И не только в театре, потом будут делать фильм.— И ты удивлена? Я давно говорил об этом. Мне только одно непонятно — почему они тянули так долго? — Чтобы продать вторую пьесу, понадобился почти год. Вдруг Олли с беспокойством спросил: — Когда они предполагают начать работу?Беттина посмотрела на него, не скрывая своей радости.— Нортон очень благоразумен. Он объяснил продюсерам, что я в положении, поэтому они согласились подождать.— Сколько?— До октября. — Ребенок должен был появиться на свет в июле. — В контракте оговаривается, что я пробуду в Нью-Йорке не больше трех месяцев. — И, озабоченно посмотрев на Олли, Беттина добавила: — Ты сможешь взять отпуск?— Если потребуется, — уверенно сказал Оливер. — А можно брать с собой такую кроху?— Конечно, ему исполнится к тому времени два месяца.— Не ему, а ей, — поправил Олли. Он не переставал говорить, что хочет девочку. — Сын у меня уже есть, — объяснял он, с гордостью глядя на Александра. Вот еще почему он уговаривал Беттину выйти замуж — ему хотелось усыновить Александра и дать ему свое имя, однако Беттина по-прежнему не соглашалась.— Так даже интереснее, — говорила она, — у всех у нас разные фамилии: Дэниелз, Пакстон и Филдз.— Звучит как название адвокатской конторы, — смеялся Оливер, но Беттина оставалась тверда в своем решении.Беттина сидела, о чем-то задумавшись. Наверно, о пьесе. Оливер улыбнулся, глядя на нее.— А когда запускают фильм?— После Рождества. Это примерно на полгода, то есть до июня. Так что мне предстоит месяцев девять работы.Тревога не оставляла Оливера.— А не трудновато ли сразу после рождения ребенка?— Почему сразу? Два месяца я буду отдыхать. Потом бывает не так уж трудно, можешь поверить мне на слово.Беттина все-таки побаивалась родов, но Оливер все время был рядом с ней. Они вместе ходили на занятия по предродовому тренингу, даже в кабинет врача всегда входили вместе. Олли так долго ждал этого события, что теперь не желал упустить ни одного момента. В сорок четыре он готовился стать отцом. Быть может, в первый и последний раз в своей жизни.А Беттина думала не только о ребенке. Она жила также мыслями о новой пьесе, и только в последние месяцы беременности пьеса начала отходить на второй план. Ей все больше хотелось проводить время с Олли, спокойно сидеть в теньке, наблюдая, как во дворе играет Александр. Она рано ложилась спать, не жаловалась на аппетит, читала очень мало. Казалось, что мозг ее отдыхает. Она не думала о покорении новых высот, не звонила Нортону, не заботилась о делах. Вместо этого она готовилась к очень важному событию, нацелив себя лишь на него. Оно поглотило все остальные стремления. За два дня до родов из Сан-Франциско прилетела Мэри. Детей она оставила со своей матерью, а Сета отпустила с друзьями в поход. Олли и Беттина встречали ее в аэропорту.— Конечно же, мне лучше побыть с тобой, чем сидеть в палатке. Как живешь? — спросила она, с улыбкой глядя на Беттину.— Как растение. Ем да сплю. Ничего не пишу. Наверно, не сочиню больше ни одной пьесы.Но сейчас ее это не волновало. Она думала только о том, что ей вот-вот предстоит отправиться в родильный дом. Даже на Оливера в эти дни она не обращала внимания. Все мысли — о своем животе и находящемся там ребенке. Странное, необычное, сосредоточенное только на себе существование. Олли все понимал, тем более что доктор предупредил его — в последние дни именно так и будет.— Что говорит врач?— Ничего, особенного. Говорит, что ребенок появится на свет со дня на день. А я не верю, что он родится в положенный срок.— Почему?— Никогда не складывается так, как надо.— Все будет чудесно, — засмеялась Мэри. Они втроем садились в машину. — А еще хорошо бы устроить что-нибудь этакое: поужинать в каком-нибудь шикарном ресторане, сходить в театр, — и, поверь, все произойдет в тот же вечер.Они посмеялись, услышав такое, но Олли поддержал идею:— Что, если нам поужинать в «Бистро»?— В день родов? — ужаснулась Беттина. — Вдруг что-то случится?— Ты испортишь ковер, и нас туда больше никогда не пустят, — захихикал Олли. Беттина состроила гримасу, но он настаивал на этом и сразу же, как они вернулись домой, заказал столик на следующий день.— Господи, — недовольно проворчала Беттина и пошла проводить Мэри в ее комнату на втором этаже. С доктором был уговор, что Мэри будет в родильной палате, рядом с Беттиной, просто как подруга, но тот не возражал, даже если за родами будет наблюдать столько народу, сколько того пожелают Беттина и Олли. «Только не приводите маленьких детей и больших собак», — сказал врач.Итак, на следующий день все трое поехали на довольно ранний ужин в «Бистро».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37