С.Т. прижал ее крепче, немного передвинулся назад, и конь остановился. Ли испустила глубокий вздох. Она прижалась лбом к его плечу и рассмеялась.
— Это чудесная игра.
— Черт, — он тяжело дышал. — Мы еще до самой игры не дошли.
— Проведи меня еще раз по кругу, — потребовала она. Она почувствовала легкое движение его тела. Мистраль подобрался и пошел сразу в галоп, подбросив ее первым шагом, так, что она вскрикнула. Шаг коня выровнялся, и смех вскипал в ней снова, ветер полоскал ее волосы, и солнечные колонны летели мимо как карусели. Ее руки скользнули вверх. Она закинула их С.Т. на шею и поцеловала его горло.
Повернув голову, он попытался поцеловать ее в губы, но она спрятала лицо у него на плече. Она лизнула его кожу, пробуя на вкус ее соль и тепло. Она целовала его шею, рассыпая цепочку поцелуев в такт движению, которое то приближало ее губы к его коже, то отстраняло их.
— Солнышко, — хрипло проговорил он. Его руки скользили вниз, когда ее качнуло к нему, он накрыл ими ее ягодицы и прижал к себе. Мистраль пошел рысью.
С.Т. выругался. Ли бросало, ее тело беспорядочно стукалось об него при этом новом прыгающем аллюре. Прильнув к нему, она радостно захохотала. Мистраль снова перешел на галоп.
— Так ничего не сделаешь, — пробормотал он. Прижавшись теснее к его коленям, Ли ртом поймала его ухо. Она чувствовала себя теперь достаточно уверенно, чтобы поднять ноги и обвить их вокруг его бедер, перенеся тяжесть своего тела на его бедра и руки, которыми он поддерживал ее спину.
— Сильнее старайся, — задорно подзуживала она его, трогая кончиком языка мочку его уха, играя и посасывая ее, когда она попадала ей в рот.
Его реакция на эти ласки усилилась, дыхание, и без того тяжелое, стало совсем затрудненным, а руки сжимали ее все крепче. Он издавал горловые низкие стоны, пытаясь подтянуть ее поближе. Под рубашкой на ней были только чулки — и ничего больше. При каждом движении коня она прижималась к С.Т. всем телом, откровенно распутным образом. Она лежала на его руках, давая ему принять на свои плечи вес ее тела. Под ее руками кожа его была обжигающей. Волосы ее распустились и летели по ветру, когда, закинув голову, она следила за игрой солнечного света в высоких окнах, кружащихся над ними.
Его лицо было единственно неподвижно в поле ее зрения. Он выглядел возбужденным и сосредоточенным, внимательно наблюдая за сменой выражения ее лица и слегка опуская ресницы при каждом движении. Она запрокинула голову, выгнувшись как кошка.
Он резко выдохнул и весь подобрался. Мистраль неуклюже остановился. С.Т. втянул ее к себе на колени, бешено целуя, впиваясь в нее.
Его руки подняли полотняную массу ее юбок к талии и плечам.
Мистраль беспокойно перебирал ногами. Ли позволила своему телу слиться с телом С.Т., она была прикована его объятием и его ртом, сомкнувшимся на ее губах. Резким движением он опустил руку и, все еще крепко держа ее другой рукой и, прижавшись губами к ее губам, возился с путаницей ее юбок.
— Сладкая моя жена, — он еще ближе придвинул ее к себе. Дыхание его с трудом вмещалось в груди. — Моя красавица жена… — он уперся лицом в ее плечо, наслаждаясь неповторимым движением вглубь.
Ли запрокинула голову. Она вонзила ногти в его обнаженную кожу. Конь с беспокойством задвигался, это только дало им возможность соединиться крепче — до полного взаимного обладания. Он целовал ей шею и подбородок.
— Моя радость, распутница, — бессвязно бормотал он, — я хочу тебя съесть.
— Провези нас по кругу, — бесшабашно сказала она.
Он нервно рассмеялся.
— Опасно, сладкая моя. Это бедное животное не может понять, что происходит.
Она дразняще шевельнула бедрами и коснулась языком его нижней губы.
— Провези, — прошептала она.
С.Т. закрыл глаза. Она покусывала и нежно лизала уголок его рта. Он чувствовал, как на него находит жар, чувствовал неодолимую потребность вызвать в ней отклик, чувствовал, как напряглись его мышцы, — от натиска безрассудной всепоглощающей страсти.
Его руки сомкнулись вокруг нее, когда он двумя руками схватил гриву Мистраля. Он отчаянно целовал ее, его жаркий язык вбирал сладость ее рта. Он сумел оторваться от ее лица и шепнуть:
— Держись за меня.
И тогда Мистраль двинулся, как он хотел: понял его, плавно убыстрив бег. Зажатая в руках С.Т., Ли ощущала, как полная движения сила коня передавалась ей через его тело. С.Т. громко стонал от удовольствия: ритм галопа — сверху-вниз — давал дополнительную сладость их движению навстречу друг другу.
Однако Мистраль своевольно еще убыстрил бег, и С.Т. заскрипел зубами от досады. Он не мог теперь быть хозяином положения, а лишь приноравливался к тряске. Ему приходилось предоставлять все естественному движению коня, и это становилось сладким мучением. Как он хотел прижать, навалиться, взять всей силой своего тела. Ее лицо спряталось в изгибе его плеча, ее руки сжимались и разжимались на его шее.
Мистраль пошел на поворот. С.Т. больше не мог управлять конем, чтобы тот шел по ровному кругу. Ему было все равно, как он идет, — лишь бы это помогало нарастанию жара объятий. Ее распущенные волосы, мягкие и душистые, хлестали его по лицу. Он думал о ней и себе, о счастье быть вместе — все это время, пока галоп подчинял их своему ритму.
Он чувствовал, как прижимается она к нему, требуя освобождения, как ее учащенное дыхание тревожно, коротко бьется у его уха. Но сам он не мог двигаться, не мог преодолеть тот порог, за которым было освобождение от сладкой муки судорожных объятий. Его пальцы, сведенные до боли, вцепились в гриву Мистраля. Она дрожала и извивалась у его груди. Движение коня придвигало ее ближе каждый раз, как круп Мистраля вздымался, и С.Т. чувствовал, что сейчас погибнет от этого мучительного наслаждения.
— Стой, — он больше не мог. — Я хочу остановиться…
Он отпустил гриву, натянул поводья. Но всякая сноровка оставила его. Мистраль пошел боком, растерянный, раздраженный противоречивыми командами. С.Т. отодвинулся от Ли со стоном муки и, перехватив ее в талии, опустил на землю.
Шатаясь и путаясь в одеждах, они добрели до кучи свежих опилок. Мистраль попятился, отпрыгнул в сторону и помчался по манежу, но С.Т. не обращал на него внимания. Он был на грани помешательства, когда опустил жену на чистую, остропахнущую постель из опилок, и вновь прильнул к ней в яростном объятии.
Она рассмеялась. Он, поднявшись на локтях и схватив ее запястья, отвел в стороны руки и распростер под собой. Ее рубашка задралась, открывая грудь, и он увидел прилипшую к ее коже маленькую серебряную звездочку. Он поцеловал звездочку, поцеловал ее так же страстно, как все сейчас делал.
Он почувствовал в глубине ее жаркий отклик, судорогу наслаждения. И это в нем вызвало бурный мгновенный неотвратимый взрыв. Его тело как бы окаменело в послеощущении. Он с трудом выровнял дыхание. Опустил вниз голову, касаясь ее плеча. Он думал о своем ребенке, который уже был в ней.
Она гладила его голую спину, нежно прижимая к себе. Нежное, легкое ее дыхание щекотало его ухо.
— Мы назовем ее Солнышко, — проговорил он в ее волосы.
— Нет, не назовем, — подергала она его косичку. — Это мое имя.
— Тогда Солэр. Это созвучно.
Она провела рукой по его плечу.
— И очень красиво.
— Я научу ее ездить верхом. Я буду ее рисовать. Я нарисую вас обеих.
Он сжал кулак. То ли смеясь, то ли плача, он произнес:
— Я сойду с ума. Двадцать шесть спален. Бога ради! Что я буду с ними делать?
Ее пальцы заплясали по его коже.
— Построй нам дом, монсеньор, — сказала она. — И люби меня в каждой из них.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53