Сама мысль о том, что Кольм никогда не был чистым мальчиком, что всю жизнь готовился стать отцом этой странной нации, была невыносима.
Казалось невероятным, что человек в здравом уме может верить в это, а женщины, которые ожидали его, раздвинув ноги и протянув к нему руки, могли хотеть этого.
Но они действительно хотели его, все эти прекрасные женщины с нежной, молочной кожей и восторженным выражением лица...
...рисунок... девочка...
Франческа смутно помнила девочку. Воспоминания обрушились на нее, бессвязные и отрывочные, и в какое-то мгновение она подумала, что сходит с ума.
Кольм работал, как машина, совершенно не заботясь о партнерше. Он вонзался в нее один раз, второй, изливал семя и переходил к следующей, словно натренировался выбрасывать определенную порцию семени, чтобы сберечь силы для очередного соития.
Это было хуже кошмара – это была реальность, это была ее семья, и это был мужчина, которого она столько лет боготворила.
А он оказался монстром и дьяволом, и никто не мог остановить его.
Он обслуживал женщин, одну за другой, изливая свое семя и оставляя каждую стонущей и неудовлетворенной.
Вновь прозвучал гонг, и Кольм излил семя в последнюю женщину.
– Программа действует, – вновь возвестила тетя Кларисса. – Король – это семя.
И женщины хором подхватили:
– Да здравствует семя!
Племенная ферма для нового мирового порядка...
Это больше, чем бесстыдство, думал Алекс, прижавшись спиной к стене за парапетом.
И такое существование было одобрено амбициозным молодым императором, которому не терпелось вцепиться своими щупальцами в девственную Англию.
Никогда. Он клянется своей жизнью, жизнью своей Королевы и страны – никогда.
Он клянется, что семя будет уничтожено, если даже это будет стоить ему жизни.
Франческа была близка к обмороку, задыхаясь в этой атмосфере похоти и греха.
Тетя Кларисса сняла свое одеяние и покинула запретную комнату, покинула Франческу, не сказав ни слова, оставив ее в руках тети Иды.
– Что вы собираетесь со мной сделать? – прошептала Франческа.
– Не то, что хотелось бы. Как ни смешно, твоя тетя Кларисса неравнодушна к тебе. Она, Главная Сила, создающая новый мировой порядок, хочет подумать, что с тобой делать. А я не стала бы думать. Отдала бы тебя Кольму, чтобы он поразвлекся с тобой, пока не надоест, а потом выбросила бы в Темзу.
Франческа вздрогнула.
– А что собирается сделать со мной тетя Кларисса сейчас?
– Приковать тебя цепями к стене.
Франческа не могла тягаться с тетей Идой, сильной, как бык; Ида заставила ее спуститься вниз, туда, где происходило спаривание.
Кольм не спеша, подошел к ним, застегивая рубашку, когда Ида щелкнула вторым замком на цепях.
– Итак, вот она, настоящая мученица нашей идеи.
– Можешь использовать ее, если хочешь, – цинично предложила Ида.
– Я мог бы, – сказал Кольм, склонив голову набок и разглядывая Франческу. – Или придумал бы что-нибудь другое. Она не хочет сказать, где документ.
Зло. От Кольма исходит зло, он похож на грешного ангела – сияющего и растленного.
Франческа дернулась, безуспешно пытаясь освободиться от цепей.
– Хорошо бы заткнуть ей рот, – сказал Кольм. – Возможно, ночь, проведенная здесь, заставит ее заговорить. Знаешь, надо убедить Клариссу, что в нашей работе нет места сантиментам. Право же, Фрэнни, если бы ты не лезла в дела Сары и осталась в Берлине, ничего этого не произошло бы. Но с другой стороны, ты невероятно соблазнительна в цепях.
Ничего бы не произошло. Слишком тяжело было сейчас думать о том, насколько иной могла быть ее жизнь, скажи она Алексу правду.
Все это она сделала ради Кольма. Не зная, разумеется, о его империи зла.
И все усилия ее оказались тщетными. Его не от чего было защищать; это ей нужно было бежать от него как можно дальше.
Меня ждет смерть , потому что я слишком много знаю. Да и стоит ли жить после того , что я натворила?
Кольм тоже заслуживает смерти.
Семя должно быть уничтожено. Любым путем.
Франческа подняла нож и со всего размаха ударила Кольма в пах. Он взвыл, колени его подогнулись, и он рухнул на пол. И прежде чем Ида успела отреагировать, Франческа ударила его ногой в лицо.
Ида схватила ее за ноги, но в этот момент грянул выстрел.
На парапете стоял Алекс с винтовкой в руках. Ида с криком упала. Алекс прицелился в Кольма. Но промахнулся, потому что краем глаза заметил, как Ида, собрав последние силы, бросилась на Франческу. Мгновение – и Кольм, исчез.
Алекс снова поднял винтовку. Эта женщина была настоящим чудовищем – истекая кровью, она снова бросилась на Франческу, пытаясь ее задушить. Надо было ослабить ее хватку.
Он выстрелил Иде в ноги, и она рухнула на колени. И снова, словно восставший из пепла монстр, попыталась броситься на Франческу, но через мгновение упала на пол.
Тишина была оглушающей, запах дыма смешался с липким запахом похоти.
Алекс бросился за занавески, желая удостовериться, что Кольм ушел, потому что такой мерзавец, даже после удара Франчески, был способен на что угодно.
– Он бежал, – сказал Алекс Франческе. – Ты такая находчивая.
Он наклонился и перевернул тело Иды в поисках ключей от наручников. Франческа была в шоке. Она бесстрастно наблюдала за тем, как Алекс освобождает ее, прислушиваясь к топоту в коридоре, и думала о побеге. И о винтовке – ключе к свободе, лежащей на его колене.
– Ида! – Это Кларисса появилась на парапете. – Что происходит?
Алекс схватил винтовку и прицелился.
– У нас нет времени на объяснения, – тихо сказал он. Франческа кивнула. Она не имеет права вмешиваться.
Пусть Алекс делает то, что считает нужным.
– Я слышала выстрелы... – печально произнесла тетя Кларисса.
Такая маленькая, сухонькая старушка, подумала Франческа, и столько в ней зла.
Алекс прицелился в Клариссу.
– Ида?
Франческа очень любила тетю Клариссу. Нет, она не может позволить Алексу убить ее.
– Ида?.. – встревожилась Кларисса и сразу стала похожа на обычную суетливую и заботливую тетушку Клариссу.
Но она не была ни суетливой, ни заботливой. Никогда. Она была Творцом Зла, такого огромного, что даже представить себе невозможно.
Раздался выстрел.
Кларисса схватилась за грудь.
– Франческа, – простонала она тонким, высоким голосом и, перегнувшись через парапет, упала замертво.
Франческа сама была похожа на ходячего мертвеца. Бледная, с блуждающим взором, казалось, ее сразили порочность и зло этого мира.
Но Алексу сейчас было не до уговоров и утешений.
– Франческа? – Она не слышала его. Он слегка похлопал ее ладонью по щеке. – Франческа!
Она сосредоточилась.
– Я слышу тебя, Алекс.
– Твои тетушки мертвы. Мы должны найти Кольма. Он не мог далеко уйти. Он почти полз, когда я выстрелил в него.
Франческа судорожно сглотнула, с трудом преодолев охватившие ее страх, ужас и апатию.
– Я согласна.
– Мы должны уничтожить семя. – Значит, он все слышал.
– Да, – пробормотала она. – Мы должны... – Ее глаза округлились. – Я чувствую запах дыма.
Будь проклят этот мерзавец. Он решил уничтожить следы.
– Я тоже чувствую дым, – сказал Алекс, стараясь не выдать своего волнения. – Стой здесь. Я посмотрю наверху.
Но в этом не было необходимости; он и так знал, что сделал Кольм, – поджег алтарь, и тот вспыхнул, как факел, преграждая им выход.
– Туда пути нет, – сказал Алекс, но Франческа уже и сама это поняла. И при этом чувствовала себя удивительно спокойно. Или она уже мертва?
– Послушай. Он же выбрался как-то отсюда, не поднимаясь наверх. Надо выяснить как. Возьми свечу. – Алекс тоже взял свечу и раздвинул занавеси, пропуская вперед Франческу.
– Как сюда входили те женщины?
– Они появлялись из-за занавесок, – ответила Франческа, тут же сообразив, что женщины находились в маленькой потайной комнате, скрытой занавесками, в которой, похоже, не было выхода.
– Должен быть выход. Может, потайная стена или рычаг. – Алекс присел у противоположной стены и стал ощупывать ее, дюйм за дюймом.
Франческа проверяла занавеси. Ничего.
Но что-то должно быть, потому что-то дым становился все гуще и гуще. Выбрался же как-то Кольм из этой комнаты.
– Подожди-ка... – Алекс подошел к занавесям и стал разглядывать что-то. – Понятно. – Он изо всех сил дернул за карниз. Они услышали скрежет камня о камень и увидели дверь.
– Быстрее... – Алексу казалось, что еще секунда – и он задохнется; Франческа, наконец, протиснулась в дверь, Алекс бросился следом и упал прямо на нее, жадно вдыхая чистый ночной воздух.
Брейдвуд горел.
Они стояли на холме и смотрели, как полыхает на фоне ночного неба дом.
Все демоны зла, кроме одного, призваны в ад, подумала Франческа. И этот, последний, тоже окажется там.
Все исчезло. Все, что было у нее в жизни, ее надежды, ее мечты... ее семья... ее деньги... о, Боже... все деньги, которые могли как-то смягчить эти потери. Чудовищность произошедшего у нее на глазах ошеломила Франческу.
И, казалось, заданный ею вопрос был излишним.
– Что нам теперь делать? – Но Алекс знал ответ:
– Найти и убить это исчадие ада.
Глава 20
Секреты, повсюду секреты.
Филиппа не знала, как выдержит все это. Она тосковала по Аполлону. Прекрасному, сильному, словно жеребец, Аполлону.
Она ждала ребенка, но об этом никто не должен был знать. Пока не станет заметно.
И, что хуже всего, никому до нее нет дела. Ни Маркусу, который все время занят, ни Джудит, все еще ликовавшей по поводу исчезновения «этой твари».
Только зачастивший к ним Аластэр заметил, что она бледна и апатична. Но он приезжал, надеясь увидеть «тварь», и не скрывал этого.
– Богиня, истинная богиня. Восхитительная, яркая. Тебе, Филиппа, с ней не сравниться. Признайся честно, Маркусу небось и смотреть на тебя неохота?
Филиппа от обиды расплакалась, а Аластэр терпеть не мог слезы.
– Не реви, – одернул он ее, с нетерпением ожидая, когда, наконец она доверится ему. – Может, поделишься со мной, расскажешь, что случилось.
Филиппа знала, что он сплетник, и это было ей сейчас на руку. Пусть все узнают, может, хоть обратят на нее внимание. Потому что она живет словно в аду.
– Я встретила мужчину, около месяца назад или двух...
– О... о!
– Он... гм... неожиданно уехал.
– О Боже. – Женщины обычно не признаются в таких вещах, но Филиппа, похоже, была в отчаянии. – Насколько далеко это зашло?
– Дальше некуда, – прошептала Филиппа. Аластэр покачал головой:
– О, ты пустилась в плавание по бурному морю и не успеешь оглянуться, как утонешь. Зачем ты это сделала? И посмотри, чем это для тебя закончилось.
Филиппа глубоко вздохнула.
– Это еще не все.
– Нет, – простонал Аластэр. Она кивнула.
– И никто не догадывается.
– Откуда им догадаться. Посмотри на себя. – Ее глаза наполнились слезами. – Скажи мне, что делать.
Ни один мужчина, даже гомосексуалист, не смог бы устоять перед такой мольбой.
– Доверься мне, моя милая. Я о тебе позабочусь.
На следующий день, в сумерках, они приехали в Миэршем-Клоуз. Алекс нанял карету с парой лошадей и сам правил ими. При сложившихся обстоятельствах это было самое разумное, хотя он не сомневался, что Джудит опять будет близка к обмороку.
– Милорд... – Мальчики-грумы выбежали навстречу, когда карета въехала во двор. – Позвольте...
Алексу показалось, что он не был дома, по меньшей мере, год.
– Франческа... – Он протянул ей руку как раз в тот момент, когда Маркус выбежал из арки под лестницей.
– Что за пьяный правил каретой? – Маркус остановился как вкопанный. – О Бог мой... Алекс! И... вы оба жутко выглядите...
– Мама дома? А Филиппа? Пойдем, мы многое должны рассказать.
Но Джудит, разумеется, слышать ничего не хотела, а Филиппе, похоже, было все равно.
– Значит, ты опять за старое: возьмешь ее в свою комнату...
– Она будет жить в комнате для гостей, – спокойно ответил Алекс. – Слишком долго объяснять, почему она появилась здесь под чужим именем. Достаточно сказать, что сейчас я ей полностью доверяю и надеюсь, что вы последуете моему примеру.
– Ты действительно сумела обвести его вокруг пальца, – вполголоса съязвила Филиппа. – Я бы все отдала, чтобы узнать твой секрет.
– Парочка тетушек, одержимых манией величия. Это средство способно творить чудеса с мужчиной.
Филиппа в недоумении уставилась на нее.
Франческа не отвела взгляда. Филиппа выглядела утомленной, глаза ее горели злобой и какой-то скрытой мукой, словно она побывала в аду.
Это действительно так, подумала Франческа. Поглощенная ощущениями, вызванными возвращением в Миэр, она совсем забыла о Филиппе, о том, что та тоже стала пешкой в руках Кольма.
Кольм сам сказал, что соблазнил жену викария и вдоволь попользовался ею.
О Боже, о Боже... он следил за Сарой от самого Берлина до Миэршема, вторгся в их жизнь, соблазнив родственницу Алекса. И все это время искал бумаги. И соблазнил Филиппу лишь потому, что она была доступна, созрела – а кто, как не он, способен удовлетворить желание женщины.
Бедная Филиппа. Сосуд для семени... а что, если это семя даст плоды? Что, если это уже случилось? Однако поведение Филиппы не располагало к сочувствию или жалости.
Франческа осторожно протянула ей руку, но Филиппа, гордо выпрямившись, отмахнулась от ее сочувствия.
– Значит, мы теперь одна большая счастливая семья, – с сарказмом заметила Филиппа. – Как мило. – Ей хотелось плакать. Но жена священника должна стойко выносить испытания.
В конце концов, Сара, Франческа, или как ее там, получит то, что хочет. А Филиппе придется довольствоваться ублюдком, рожденным от сбежавшего возлюбленного. Какая несправедливость!
– Пойдемте, миледи. Его светлость хотят, чтобы вы отдохнули. – Уоттен появился рядом с Франческой. Она не сводила глаз с Филиппы, пока поднималась в комнату для гостей, и сильно встревожилась. Филиппа казалась маленькой, несчастной, измученной. И никто не мог ей помочь.
– Агнес позаботится о вас, миледи. Можете принять ванну, если пожелаете. Ужин подавать вам в комнату? Только скажите – все будет исполнено.
Она предпочла ванну – горячую, освежающую ванну, с пышной пеной, чтобы смыть все свои грехи. И еду. И чистую ночную рубашку, в которой она могла бы свернуться калачиком на постели и забыться сном без сновидений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37