А если бы даже решилась на такой шаг, он передал бы ее в руки властей. Она видела по хищному выражению его глаз, что он только и ждет этого.
– Я не знала, – повторила Франческа.
– Ради Бога, прекрати изводить ее, – сказал Маркус. – Она не знала. Я верю ей. Уильям выглядел настоящим оборванцем. Откуда ей было знать?
– В постели узнала, – промурлыкал Алекс. – Сара, должно быть, очень хороша в постели, как ты полагаешь? Разве тебе не хочется услышать этот медовый голосок в постели, Маркус?
Маркус уставился на Алекса, как на умалишенного.
– Право же, Алекс, ты, как всегда, слишком далеко заходишь. Проклятый деспот. Он говорит так специально, чтобы шокировать нас, Сара. Вам надо к этому привыкнуть. Послушайте, старина Экерли прибудет сюда в три, чтобы зачитать завещание, и на этом все закончится. Тогда вы все узнаете, Сара. И не позволяйте Алексу устроить из этого фарс, как обычно. А теперь прошу простить, я удалюсь. Не стесняйтесь, приходите ко мне, если Алекс станет невыносимым. Или же приходите к нам вместе с Филиппой.
– Клянусь, ты только об этом и мечтаешь: попробовать втроем, – ехидно заметил Алекс.
– А ты хочешь, чтобы она осталась в твоей постели одна? – тут же парировал Маркус. – Право же, Алекс, ты извращенец, ведешь себя так, словно ты – единственный жеребец в мире. – Он склонился над рукой Франчески. – До встречи, моя дорогая.
Наступила гробовая тишина.
– До встречи, моя дорогая, – передразнил Алекс Маркуса. Она совершенно очаровала его брата, этого растяпу, и Алексу это совсем не нравилось.
Маркус больше не считает, что она воплощение греха и нуждается в очищении.
Нет, Маркус воспринимает ее так, как любой другой мужчина, – как сосуд для его плоти, в который он будет до умопомрачения вонзаться.
С ее опытом она может часами доить мужчину и все равно оставить его с носом.
Но Маркус этого не понял. Маркус видел лишь глаза сирены, слышал грудной голос, боковым зрением заметил натянутый шелк на ее пышной груди, забыл, что женат на этой ведьме, Филиппе, и позволил себе помечтать об искусительнице, не понимая, что она не для него.
Так она действовала на всех. Наблюдая за тем, как она провожала взглядом удаляющегося Маркуса, Алекс поклялся запереть ее в кладовке, вырвать у нее все ее секреты и овладеть этим грешным телом.
Сэр Эдмунд Экерли, баронет и стряпчий семьи Девени с тех пор, как Алекс себя помнил, прибыл ровно в три часа.
– Это чистая формальность, – сказал он, перебирая бумаги на столе в библиотеке. – Я хочу, чтобы присутствовала леди Джудит, поскольку все финансы Уильяма формировались по материнской линии. – Он поднял голову как раз в тот момент, когда Джудит, опираясь на руку Маркуса, вплыла в комнату, бледная и разгневанная. – Моя дорогая Джудит. Я понимаю, как это будет больно для вас. Но процедура не займет и десяти минут. Я полагаю, это жена Уильяма.
– Так «оно» себя называет, – рявкнула Джудит, усаживаясь как можно дальше от Франчески, так, чтобы даже не видеть ее. – Неужели это необходимо, Эдмунд? Я готова дать деньги, если только «оно» исчезнет.
– Мы должны соблюдать букву закона, моя дорогая. – И Экерли стал читать завещание Уильяма, по которому все его наследники имеют право на половину его имущества, остающегося на момент смерти, независимо от того, достиг он тридцати лет или нет. – Ключом, разумеется, является слово «остающееся», и этот пункт был внесен для того, чтобы обеспечить жену и ребенка, если таковой будет. Однако леди Джудит контролировала средства Уильяма при его жизни, и я с сожалением должен констатировать, что его супруге почти ничего не осталось.
– Что? – воскликнул Маркус, которого это вовсе не касалось. – Как это возможно, мама?..
– Я отдала их ему, – холодно заявила Джудит. – Он просил, а я давала. Когда он уехал в Германию. И потом. Мальчику нужно было на что-то жить, не так ли? Я не могла допустить, чтобы он умер с голоду. Или попал в руки ростовщика.
Сэр Эдмунд откашлялся.
– Именно. Оставшаяся сумма составляет менее ста фунтов.
– И, – добавила властно Джудит, – я увеличу сумму до первоначальной, если это создание подпишет бумаги, отказываясь от претензий к моей семье, и если пообещает покинуть Англию.
Сара не могла этого знать, подумала Франческа. Не могла. Они были бедны, словно церковные мыши. Что же сделал Уильям с деньгами?
У нее голова пошла кругом. Она не сомневалась, что Миэр сорвет любые планы Джудит, которая стремилась избавиться от нее.
– У меня здесь чек, – сказал сэр Эдмунд. – Если леди Уильям будет так добра и представит мне свидетельство о браке...
Документы находились среди вещей, которые Франческа еще не распаковала. Если Миэр разрешит ей подняться наверх, у нее будет целых пятнадцать минут, чтобы сложить вещи и бежать.
– У меня есть документы, – сказала она, с трудом сдерживая волнение.
– Если вас не затруднит, миледи...
– Нас не затруднит, – заявил Алекс. – Я не оставлю ее ни на минуту.
Разумеется. Франческа встала.
– Я вернусь через несколько минут, сэр Эдмунд. – Когда они поднимались наверх, у Франчески мелькнула мысль, не столкнуть ли Алекса с лестницы, чтобы он умер ужасной, мучительной смертью.
– Это унизительно, – сказала она. Алекс так не считал.
– Переживешь.
Сара хранила документы в зеленом дерматиновом портмоне. Когда они вернулись, сэр Эдмунд открыл портмоне, не сумев скрыть неприязнь при виде дешевого материала. Опытным взглядом пробежал бумаги.
– Все, похоже, в порядке, Джудит. Остальные распоряжения вы должны сделать сами.
– Это создание не станет слушать. И Алекс не станет.
– Моя дорогая... – сказал сэр Эдмунд, обращаясь к Франческе. – Я вовсе не намерен вмешиваться в дела моих клиентов, но, полагаю, в ваших интересах лучше позволить леди Джудит обеспечить вам безбедное существование где-нибудь в другом месте. Надеюсь, вы подумаете над моим советом. – Он вручил ей чек.
Франческа взяла его, чувствуя себя мошенницей, что, по сути, было правдой. Ей понравилось, что сэр Эдмунд относится к женщине, которую считает Сарой, как к леди.
– Я подумаю, – прошептала она.
А почему бы нет? Как сказала Филиппа, сумма будет кругленькой, и на эти деньги она сможет долгое время жить припеваючи. А вот сто семьдесят пять фунтов. Но сейчас у нее всего семьдесят пять фунтов. А их на длительный срок не хватит.
– Алчная распутница, – прошептал Алекс ей на ухо. – Такая же, как мой никчемный братец. Куда же девались все деньги, Сара? Сколько из них потрачено на твои наряды и на твою еду?
– Видимо, именно по этой причине вы так долго не откликались, когда я умоляла вас приехать? – парировала она, потрясенная до глубины души. Она знала, как жили Уильям и Сара в Берлине, и не сомневалась, что никаких средств у них не было. Теперь совершенно ясно, почему Джудит так торопится откупиться от нее. – Вы не поверили, что мы испытывали нужду? Сколько же могло быть денег, если Уильям так быстро их промотал? Я не имела и пфеннига, чтобы оплатить счет врача в Берлине. Я не видела ваших денег. Вообще.
Алекс скептически взглянул на нее.
– Ах, как горячо ты себя защищаешь, Сара. Но ты знаешь, этот номер со мной не пройдет. Я все равно докопаюсь до правды. И это еще одна причина не отпускать тебя отсюда, по крайней мере, в ближайшее время.
Она должна, во что бы то ни стало покинуть Миэршем-Клоуз, забыть о Джудит с ее злобой, Алексе Девени с его магнетизмом и тайнах, окружающих Сару Тэва.
Она больше не может притворяться. А если это Сара организовала убийство Уильяма, чтобы завладеть долей его наследства, и украла все деньги, которые Джудит давала ему?
Откуда ей знать? Ее нервы на пределе. Она ни минуты больше не вынесет пристального внимания и пронзительного взгляда Алекса Девени.
– Вы останетесь на ранний обед, – сказал Маркус сэру Эдмунду. – Об этом уже позаботились. А, вот и Уоттен, его пунктуальность как всегда безупречна. – Он взял сэра Эдмунда под руку. – Присоединяйтесь к нам.
Алекс насмешливым жестом пригласил Франческу пройти вперед, и она неохотно последовала за Маркусом и Джудит, гадая, что труднее: высидеть этот нескончаемый обед в присутствии исходящей злобой Джудит или же остаться наедине с Алексом и стать единственной мишенью его яростного гнева и подозрений.
Но этот момент все равно наступит, как бы она ни старалась его оттянуть. Однако сейчас ей необходимо выяснить, совершила ли Сара предательство, хотя это никак не было vсвязано с приездом Алекса в Берлин.
Франческа почти ничего не ела за столом, хотя обед подали роскошный. У Джудит тоже пропал аппетит, и она вяло передвигала еду с одной стороны тарелки на другую. Бросив злобный взгляд на Франческу, она отвернулась и заговорила с сэром Эдмундом.
Франческа попробовала всего понемногу – белый суп а 1а reine, пирог с куропаткой, утиное фрикасе. Шпинат в кляре, тушеный лук, фаршированные огурцы, рисовые пончики. Затем принесли вторую перемену – копченый язык, яблочный пудинг, бланманже и кофейный крем. На десерт подали свежие фрукты, бисквит, миндальные пирожные и смородиновый пирог. А после этого чай, вино и кофе.
Алекс ел от души. Джудит испепеляла его взглядом. Маркус и сэр Эдмунд поддерживали беседу, по-рыцарски не касаясь вопроса об уменьшившемся состоянии Сары и стараясь не замечать враждебности Джудит.
В конце концов, Джудит грохнула ложкой по столу и встала.
– Прошу меня извинить, джентльмены... – Маркус попытался жестом задержать ее:
– Мама...
– У меня разболелась голова, – холодно заявила она. – Пойду отдохну.
– Я провожу тебя.
– В этом нет необходимости.
– Я отведу тебя, – твердо сказал он и поднялся, в свою очередь, принеся извинения.
Алекс проследил за ними взглядом, полным цинизма, не двинувшись с места, не произнеся ни слова, потягивая вино и все это время остро ощущая присутствие Сары.
Она хорошо держится, подумал он со злобой. Очень хорошо. Ни словом, ни жестом, ни выражением лица не выказала разочарования после того, как Эдмунд прочел завещание.
Неудивительно. У нее столько вариантов, что какие-то пятьсот фунтов ее мало волнуют. В то же время он терялся в догадках. Чего она ждала, если послала за ним, чтобы он увез ее в Англию? Ведь единственной ее целью могло быть желание получить эти земли.
Нельзя верить ни единому слову этой хитрой бестии. Совершенно ясно: все вертится вокруг денег, и совершенно не важно, как она их получала и что должна была сделать для этого.
Зачем она связалась с Кольмом? Зачем тогда танцевала для него? Она, вероятно, сейчас в отчаянии: он чинит ей препятствия на каждом шагу, а она этого не ожидала. Никаких денег от Кольма. Никаких денег из наследства Уильяма. И вырваться от него она не может, чтобы поймать в свои сети других очарованных ею мужчин...
Сейчас она в его власти. Целиком и полностью. И он не отпустит ее, пока не сочтет нужным, пока не сломит ее, не овладеет ее телом, не разоблачит.
Франческа со страхом ждала момента, когда придется подняться наверх с Алексом. Джудит давно ушла; сэр Эдмунд галантно раскланялся и удалился, Маркус отправился к себе, и теперь остались лишь она, Алекс Девени, вино и напряженное молчание.
И броситься прочь она не могла, потому что повсюду были слуги, а взгляд его красноречиво говорил: «Только попробуй».
О чем он думает?
О чем она думает? Что Сара была хитрой вымогательницей, которая вышла замуж за Уильяма ради его наследства? Он, должно быть, сказал ей, что, если с ним что-нибудь случится, ей следует обратиться к его брату, что о ней позаботятся, что все будет хорошо...
Но все это никак не вязалось с ее репутацией, ее карьерой или ее связью с Кольмом. К тому же до самой смерти Уильяма она выступала на частных вечеринках.
Ради денег. Это был единственный вывод. Пока болезнь не сломила ее.
Где же, правда, о Саре, а где – ложь?
Ожидала ли она этого наследства и совершила ли ради него убийство?
Может, Уильям отказался обратиться к семье за материальной помощью, потому что все это время пользовался деньгами, которые поклялся не трогать, и поэтому не хотел, чтобы Сара об этом знала?
Но почему?
Может, Сара знала, что больна, еще до смерти Уильяма и поэтому пыталась устранить то, что стояло между ней и безопасностью, комфортом, в которых отказал ей Уильям?
Одни вопросы. В довершение ко всему Алекс Девени много знал о Саре, а она – нет.
Поэтому Алекс так смотрел на нее. Вот что он думал: Сара, обнаженная танцовщица. Сара и ее мужчины. Сара и его брат. Сара и Кольм.
Кольм.
Сердце ее учащенно забилось. Она закрыла глаза, представив его.
И все это ради Кольма.
Она должна узнать о Кольме все. Господи, если она этого не сделает, то вся ее затея окажется напрасной.
Она знала, совершенно точно знала, что ее единственным оружием в борьбе с Алексом и его семьей было ее молчание, и понимала, что Алекс воспринимает это молчание как нечто совершенно иное. Возможно, как чувство вины или как молчаливое признание всех ее грехов, потому что Алекс Девени, конечно же, считал ее обольстительницей, какой и была Сара.
С другой стороны, она никогда не думала о последствиях своей затеи. Она ведь не сможет бесконечно держать Алекса на расстоянии, особенно теперь, когда он намекнул ей о своих намерениях.
...в его постели...
Тем больше оснований не оставаться с ним наедине – но это невозможно. Так близки, как сиамские близнецы, сказал он, и если Алекс сумеет преодолеть свою неприязнь к ней, то есть к Саре, ей от него не спрятаться.
Франческа поняла, что настал решающий момент. Если ей хватит находчивости и хитрости, она наплюет на убытки и скроется. Чем быстрее она уедет от этих злобных людей, тем лучше. Ей вовсе не нужно, чтобы они вымещали свою ненависть к Саре на ней.
Она уже испытала, что это такое, и сыта по горло.
По правде говоря, не было необходимости узнавать о том, что связывало Сару с Кольмом; просто она хотела защитить его, так, как он защищал и оберегал ее от тети Иды, пока жил в ее доме.
Но она оказалась беспомощной под натиском неудержимого потока, имя которому Алекс Девени. Она не может бороться с ним, может только молчать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37