Дойдя до конца десят
ой, я отбросил книгу, словно дохлую змею, и встал из-за стола. Прошелся по ку
хне. Невозможно! Не может быть!
Ц Тут что-то не так. Здесь слишком жарко. Меня это не устраивает. Мне нужно
пространство, побольше свежего воздуха.
Я открыл окно и выглянул наружу. За спиной у меня лежала книга. Ну что, Банд
ини, Ц вернись к столу и дочитай. Не стой у окна. Тут книги нет, она вон там, у
тебя за спиной, на столе. Иди и читай.
Плотно сжав рот, я сел и прочел еще пять строк. Кровь прихлынула к лицу. Сер
дце пыхтело, как колесный пароход.
Ц Это странно; в самом деле очень странно.
Из гостиной доносился голос Моны. Она пела. Гимн. Господи, гимны Ц и в тако
е время. Я открыл дверь и высунул голову.
Ц Прекрати петь сейчас же, а то я тебе в самом деле кое-что глупое покажу.

Ц Я буду петь, если мне захочется.
Ц Никаких гимнов. Я запрещаю гимны.
Ц И гимны тоже буду петь.
Ц Споешь гимн Ц и ты покойница. Выбирай.
Ц Кто покойница? Ц спросила мама.
Ц Никто, Ц ответил я. Ц Пока Ц никто.
Я вернулся к книге. Еще десять строк. Я подскочил и стал кусать себе ногти.
Надорвал на большом пальце заусенец. Вспыхнула боль. Зажмурившись, я сти
снул заусенец зубами и рванул. Под ногтем появилась капелька крови.
Ц Кровоточи! Кровоточи до смерти!
Одежда липла к телу. Ненавижу эту кухню. Стоя возле окна, я смотрел, как по б
ульвару Авалон сплошным потоком текут машины. Никогда не слыхал я такого
шума. Никогда не чувствовал такой боли, как в большом пальце. Боль и шум. Вс
е клаксоны мира собрались на этой улице. Грохот сводил меня с ума. Не могу
я жить в таком месте, да еще и писать. Где-то внизу раздалось зудение крана
в ванной: зззззззззззз. Кому понадобилось лезть в ванну в такое время? Как
ому врагу рода человеческого? Может, водопровод вышел из строя? Я сбегал ч
ерез всю квартиру в нашу ванную и спустил воду. Все работает нормально Ц
но с таким грохотом, так громко, почему же я раньше не замечал?
Ц В чем дело? Ц спросила мать.
Ц Здесь слишком много шума. Я не могу творить в этом бедламе. Я тебе говор
ю: я устал от этого сумасшедшего дома.
Ц Мне, наоборот, кажется, что сегодня вечер очень тихий.
Ц Не противоречь мне… женщина.
Я вернулся в кухню. Невозможно писать в таком месте. Неудивительно. Неуди
вительно Ц что? Ну, неудивительно, что в таком месте невозможно писать. Не
удивительно? Ты о чем? Неудивительно Ц что? От этой кухни Ц од
ин сплошной вред. От этого города один сплошной вред. Я сосал пульсирующу
ю рану на пальце. Боль разрывала меня на куски. Я услышал, как мать говорит
Моне:
Ц И что теперь с ним такое?
Ц Он дурачок, Ц ответила Мона. Я ворвался в комнату.
Ц Я тебя слышал! Ц завопил я. Ц И я тебя предупреждаю Ц заткнись! Я тебе
покажу, кто тут глупый.
Ц А я и не говорила, что глупый Ц ты, Ц парировала Мона. Ц Я сказала, что
книга твоя глупая. Не ты. Ц Она улыбнулась. Ц Я сказала, что ты
Ц дурачок. А книга у тебя Ц глупая.
Ц Осторожнее! Как бог мне судья, я тебя предупредил.
Ц Да что это с вами обоими такое? Ц недоумевала мать.
Ц Она знает, Ц ответил я. Ц Спроси ее.
Собравшись с духом перед очередным испытанием, я стиснул зубы и вернулся
к книге. Я держал перед собой листок, но глаз не открывал. Я боялся видеть э
ти строки. Ничего в этой психушке написать невозможно. Никакое искусство
не может родиться из этого хаоса идиотизма. Прекрасная проза требует сп
окойного, мирного окружения. Возможно, даже мягкой музыки. Неудивительно
! Неудивительно!
Я открыл глаза и попытался прочесть хоть что-нибудь. Не годится. Не действ
ует. Я не мог этого читать. Попытался вслух. Не годится. Эта книга ни к черту
не годится. Несколько велеречива; в ней слишком много слов. И несколько тя
желовесна. Это очень хорошая книга. Но бьет мимо цели. Довольно плохая. Нет
, хуже чем просто плохая. Паршивая книга. Вонючка, а не книга. Наййраспрокл
ятущая книга на свете. Она смехотворна; нет, она смешная; она глупая; о, она г
лупа, глупа, глупа, глупа. Как тебе не стыдно, дурак, за то, что написал такую
глупую штуку? Мона права. Она глупая.
А все из-за женщин. Они отравили мне мозг. Я уже чувствовал, как оно подступ
ает Ц нагое безумие. Каракули маньяка. Сумасшествие. Ха! Глядите! Он безум
ец! Посмотрите на него! Один из этих, с приветом! Озверел совсем, псих! Он так
им стал от множества тайных женщин, сэр. Мне ужасно его жаль. Прискорбный с
лучай, сэр. А ведь когда-то был хорошим парнишкой, католиком. В церковь ход
ил, и все такое. Очень был набожный, сэр. Образцовый мальчуган. Образование
ему дали монахини, прекрасный парень рос. А теперь Ц такой вот прискорбн
ый случай, сэр. Очень трогательно. Как с цепи сорвался. Да уж. Что-то с парне
м стряслось. Как старик умер, так будто не с той ноги встал Ц и смотрите, чт
о с ним сейчас.
Идей понахватался. Все эти липовые женщины. В парне всегда какой-то приба
бах наблюдался, но только эти его фальшивки всё наружу вытащили. Я, бывало
, его тут частенько видел: гуляет сам по себе. Жил с матерью и сестрой вон в т
ом оштукатуренном доме через дорогу от школы. Постоянно к Джиму захажива
л. Расспросите самого Джима. Джим его хорошо знал. Работал на консервной ф
абрике. Ну, он тут много где работал. И нигде подолгу не задерживался Ц сл
ишком непредсказуемый. Такой винтик разболтанный, псих. Чокнутый, точно
вам говорю, просто чокнутый. Ага Ц чересчур много женщин, и не того пошиба
. Вы бы послушали, что он нес. Как ненормальный. Во всем округе Лос-Анджелес
не сыскать большего вруна. Галлюцинации были. Мания величия. Угроза обще
ству. Женщин на улицах преследовал. Бывало, на муху разозлится и сожрет. А
все женщины. И крабов много убивал. Весь день как-то раз Ц одного за други
м. Просто не все дома. Самый ненормальный парень во всем округе Лос-Анджел
ес. Я рад, что его заперли. Говорите, его в доках поймали, и он там в ступоре б
родил повсюду? Что ж Ц это на него похоже. Наверное, еще себе крабов на пож
иву искал. Опасный он, говорю вам. За решеткой ему и место. Надо очень тщате
льно с ним разобраться. Засадить его на весь остаток жизни. Безопаснее, ко
гда умалишенный в психушке сидит, ему там самое место. Хотя Ц печально, пе
чально. Ужасно жаль его мать с сестрой. Каждый вечер за него молятся. Нет, в
ы себе вообразите только! Ага! Может, они тоже ненормальные…
Я рухнул на стол и разрыдался. Мне снова хотелось молиться. Ничего на свет
е мне больше так не хотелось, как помолиться.
Ха! Безумец хочет молиться!
Молящийся псих! Может, у него религиозное воспитание такое. Может, ребенк
ом он был чересчур благочестив. Смешная история с этим парнем. Очень смеш
ная. Я кусал себе кулак. Я ногтями драл клеенку на столе. Зубы мои отыскали
пылавший заусенец. Я вгрызся в него. Листы были разбросаны вокруг меня по
всему столу. Ну и писатель! Книга о Калифорнийском Рыболовстве! Книга о ка
лифорнийской блевотине! Смех.
Я услышал их из соседней комнаты, мать и Мону. Они разговаривали о деньгах
. Мать горестно жаловалась. Говорила, что нам ни за что не выкарабкаться с
моей зарплатой на консервной фабрике. Говорила, что придется, видимо, пер
еселяться к дяде Фрэнку. Уж он-то о нас хорошо позаботится. Я знал, откуда т
акие разговоры. Слова самого дяди Фрэнка. Он опять говорил с матерью. Наве
рняка. И еще я знал наверняка, что она сейчас не повторяет всего, что он ей н
апел на самом деле: что я никчемный, что на меня нельзя положиться, что от м
еня всегда следует ожидать только самого плохого. Причем сейчас говорил
а только мать, Мона ей не отвечала. Почему она не отвечает? Почему она така
я грубиянка? Такая черствая? Я подскочил с табурета и ринулся в комнату.
Ц Отвечай матери, когда она к тебе обращается!
Увидев меня, Мона окаменела от ужаса. Впервые я видел такой страх в ее глаз
ах. Я сразу кинулся в бой. Вот чего мне всегда хотелось. Я наступал на нее. Он
а проговорила:
Ц Осторожно!
Она затаила дыхание, вжалась в спинку стула.
Ц Артуро! Ц воскликнула мать.
Мона улизнула в спальню и хлопнула за собой дверью. Да еще и навалилась на
нее с той стороны. Она звала мать, просила, чтобы та меня удержала. С разбег
у я вломился туда. Мону отбросило к кровати, она повалилась спиной на покр
ывало. Она хватала ртом воздух:
Ц Осторожно!
Ц Моннахиня!
Ц Артуро! Ц вскрикивала мать.
Ц Монашка! Так книга, значит, глупая, да? Так тебе смешно было, правда? Так э
то худшая книга в мире, да?
Я поднял кулак и отпустил его. Он ударил ее в рот. Она закрыла губы руками и
упала на подушки. С воплями в спальню ворвалась мать. Сквозь пальцы Моны с
очилась кровь.
Ц Так ты над нею смеялась, да? Ты презрительно фыркала? Над трудом гения? Т
ы! Над Артуро Бандини! А теперь Бандини наносит ответный удар. Он наносит у
дар во имя свободы!
Мать закрыла ее от меня руками и всем телом. Я пытался ее оторвать. Мать же
вцепилась в меня, как кошка.
Ц Пошел вон отсюда! Ц крикнула она.
Я схватил куртку и выскочил за дверь. За спиной мать еще что-то лопотала. С
тонала Мона. Такое чувство, что я их никогда больше не увижу. И я был этому р
ад.

Двадцать пять

На улице я не знал, куда идти. В городе два достойных направления: на Восто
к и на Запад. На Востоке лежал Лос-Анджелес. На Западе через полмили Ц мор
е. Я зашагал к морю. Холодища стояла в ту летнюю ночь. Наползал туман. Ветер
толкал его туда и сюда Ц огромные ленты ползучей белизны. С канала мычал
и сирены, будто грузовики с молодыми волами. Я закурил. На костяшках пальц
ев осталась кровь Ц кровь Моны. Я вытер ее о штаны. Она не стерлась. Я подня
л кулак и позволил туману обслюнявить его холодными поцелуями. Потом сно
ва потер. Все равно не стиралась. Тогда я повозил костяшками по грязи возл
е тротуара, пока кровь не исчезла, но ободрал кожу, И|те-перь потекла моя кр
овь.
Ц Отлично! Кровоточи Ц ты! Кровоточи!
Я пересек школьный двор и пошел по Авалону, ускоряя шаги. Куда идешь ты, Ар
туро? Сигарета казалась омерзительной, будто рот волосами набили. Я выпл
юнул ее вперед, потом аккуратно раздавил пяткой. Через плечо оглянулся. П
оразительно. Она по-прежнему горела, в тумане завивался слабый дымок. Я пр
ошел квартал, размышляя об этой сигарете. Она еще жила. Мне было больно от
того, что она все еще тлела. Зачем ей до сих пор гореть? Почему не погасла? Ду
рное предзнаменование, быть может. Почему я должен отказывать этой сигар
ете в праве вступить в царство сигаретных духов? Почему позволяю тлеть и
так жалко страдать? К этому ли я пришел? Неужели я такое ужасное чудовище,
что отказываю сигарете в законной кончине?
Я поспешил обратно. Вот она.
Я размазал ее в бурую массу.
Ц Прощай, дорогая моя сигарета. Мы встретимся вновь Ц в раю.
И я пошел дальше. Туман лизал меня множеством холодных языков. Я застегну
л кожаную куртку Ц всю, кроме последней пуговицы.
А почему бы и эту последнюю не застегнуть? Это меня разозлило. Застегнуть
или оставить расстегнутой, на посмешище всему пуговичному миру, такую бе
сполезную пуговицу? Оставлю расстегнутой. Нет, застегну. Да, расстегну.
Я не сделал ни того, ни другого. А вместо этого принял поистине соломоново
решение. Я содрал ее с воротника и швырнул на мостовую.
Ц Прости, пуговица. Мы долго были друзьями. Часто касался я тебя своими п
альцами, а ты грела меня в холодные ночи. Прости меня за то, что я сделал. Мы
тоже встретимся в раю.
Возле банка я остановился и увидел царапины от спичек на стене. Чистилищ
е спичечных черточек, их наказание за жизнь без души. Только одна черточк
а здесь обладала душою Ц только одна, проведенная женщиной в фиолетовом
пальто. Остановиться и нанести ей визит? Или пройти мимо?
Остановлюсь.
Нет, пойду дальше.
Нет, остановлюсь.
Нет, не буду.
Да и нет.
Да и нет.
Я остановился.
Я отыскал ту царапину, которую оставила она, та женщина в фиолетовом паль
то. Как же прекрасна эта черточка! Какое художественное мастерство в рос
черке! Какая экспрессия! Я зажег спичку: длинная тяжелая борозда. Затем ма
кнул горящей серой в ту черточку, что осталась от женщины. Спичка приклеи
лась к стене, оставшись торчать.
Ц Я соблазняю тебя. Я люблю тебя и публично отдаю тебе всю свою любовь. Ка
к же тебе повезло!
Моя спичка цеплялась к ее художественному росчерку. Потом упала, когда с
ера остыла. Я пошел дальше могучим парадным шагом Ц завоеватель, покори
вший редкую душу спичечной черточки.
Но отчего же спичка остыла и отвалилась? Вот что не давало мне покоя. Меня
охватила паника. Почему это произошло? Чем я такое заслужил? Я Ц Бандини,
писатель. Почему же спичка меня так подвела?
В гневе я заспешил обратно. Нашел спичку там, куда она упала на тротуар, хо
лодную и мертвую для всего остального мира. Я поднял ее.
Ц Почему же ты упала? Зачем оставила меня в час моего триумфа? Я Ц Артуро
Бандини, могучий писатель. Что же ты сделала со мной?
Нет ответа.
Ц Говори! Я требую объяснений. Ни слова.
Ц Очень хорошо. У меня не остается выбора. Я должен тебя уничтожить.
С хрустом я разломил ее надвое и швырнул в канаву. Она приземлилась возле
другой спички, несломанной, очень симпатичной спички с мазком голубой се
ры вокруг шеи Ц весьма светской и изощренной спички. И рядом лежала моя
Ц униженная, с переломанным хребтом.
Ц Ты позоришь меня. Вот за это ты действительно будешь страдать. Я оставл
ю тебя на посмешище всему спичечному королевству. Теперь все спички буду
т видеть тебя и отпускать презрительные колкости. Так тому и быть. Бандин
и сказал свое веское слово. Бандини, могучий мастер пера.
Но через полквартала это мне показалось ужасно несправедливым. Бедная с
пичка! Жалкий мой дружок! Необязательно все это было делать. Она так стара
лась. Я знал, каково ей там. Я вернулся и забрал ее. Положил в рот и изжевал в
пульпу.
Теперь все остальные спички ее попросту не признают. Я выплюнул спичку н
а ладонь. Вот лежит она, сломленная и размолотая, уже в состоянии разложен
ия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22