— Боже мой, ну что ты капризничаешь? — Он сделал другой рывок и держал жгут затянутым, пока Морин не начала задыхаться. — Уже второй раз, Морин, ты указала мне на маленькую трещинку в нашей обороне. И что бы мы без тебя делали? — Хики отпустил жгут и толкнул Морин на землю. Его глаза сузились в злобные щелочки. — Я хотел прострелить тебе башку и выбросить вон туда, в коридор. Это помогло бы полиции принять решение, а то они чересчур долго колеблются. — Несколько мгновений он раздумывал, а затем продолжил: — Но, с другой стороны, хотелось бы, чтобы ты поприсутствовала на финале представления. — Лицо Хики скривилось в недоброй насмешливой улыбке. — Мне хочется, чтобы ты увидела Флинна мертвым или чтобы он увидел мертвой тебя.
Внезапно в голове ее сверкнула догадка — она поняла сущность этого злобного старикашки.
— Убей меня!
Он лишь покачал головой:
— Нет. Ты нравишься мне. Мне нравится, какой ты становишься. Хотя ты могла бы убить Галлахера и наверняка бы встала в ряды проклятых, если бы сделала это. Но сейчас ты только на грани… — хихикнул он.
Морин лежала на влажной земле. Она почувствовала, как чья-то рука схватила ее за длинные волосы и потащила назад в темноту. Через секунду она увидела стоящую на коленях Меган Фитцджеральд, которая нацелила пистолет прямо ей в сердце.
— Твоя чудесная жизнь, сволочь проклятая, подходит к концу.
Резкий голос Хики оборвал ее:
— Не делай этого, Меган!
В ответ Меган сердито прикрикнула на него:
— На этот раз тебе меня не остановить! — Она хладнокровно взвела курок.
— Нет, — снова раздался резкий голос Хики. — Брайен сам решит, убивать ли ее, и если решит так, то самолично ее прикончит.
Морин слушала эти слова, ничем не выдавая своих чувств. Она лишь почувствовала онемение всего тела и опустошение души.
Меган истерично взвизгнула в ответ:
— Пошел к черту! И к черту твоего Флинна! Она сдохнет здесь и сейчас!
Хики вновь заговорил, но на этот раз спокойно и мягко:
— Если выстрелишь, я убью тебя.
Раздался щелчок предохранителя его автоматического пистолета. Галлахер откашлялся и проговорил:
— Оставь ее в покое, Меган.
Никто не шевелился и не издал ни единого звука. Наконец Меган вновь поставила курок на предохранитель. Она включила фонарик и осветила лицо Морин. Кривая ухмылка исказила губы Меган:
— Да ты старуха… И к тому же не такая уж и красивая.
Дулом своего пистолета она грубо ткнула Морин в грудь. Та пристально посмотрела на искаженное злобой лицо Меган, освещенное светом фонарика.
— Ты очень молода и должна быть хорошенькой, но ты безобразна, Меган, и каждый видит это, заглянув в твои глаза.
Меган со злостью плюнула в лицо Морин и исчезла в темноте.
Хики опустился на колени возле Морин и вытер ее лицо носовым платком.
— Ну вот, все нормально. Если хочешь знать мое мнение, то, по-моему, ты даже очень хороша.
— Пошел к черту! — резко отвернулась от него Морин.
Но Хики не отставал.
— Вот видишь, дядюшка Джон снова спас тебе жизнь. — Морин не отвечала, и он продолжал: — Потому что я действительно хочу, чтобы ты увидела все, что случится позже. Да, зрелище будет бесподобным! Не столь часто можно наблюдать, как рушится вокруг тебя величественный собор!..
Галлахер судорожно вздохнул, и Хики повернулся к нему:
— Это только шутка, Фрэнк!
Морин тоже повернулась к Галлахеру:
— Он не шутит, тебе известно, что…
Хики наклонился пониже к ее уху и прошептал:
— Заткнись, или я…
— Что? — Морин сердито фыркнула на него. — Что ты мне можешь сделать? — Она снова повернулась к Галлахеру: — Он хочет видеть всех нас мертвыми. Он хочет увидеть, как ты и все остальные твои молодые друзья последуют за ним в могилу…
Хики рассмеялся пронзительным, визгливым смехом. Крысы прекратили пищать.
— Маленькие твари чувствуют опасность… Они чуют смерть. Они догадываются… — проговорил Хики.
Галлахер ничего не ответил, лишь в тихом холодном воздухе слышалось его тяжелое дыхание. Морин медленно привстала и спросила:
— Как Бакстер? Другие?..
Хики ответил в своей обычной грубой манере:
— Бакстер мертв. Отец Мёрфи ранен в лицо и теперь умирает. С кардиналом же все в порядке. — Он сочувственно добавил шепотом: — Вот видишь, что ты наделала?
Морин ничего не ответила, только слезы неудержимо текли по ее лицу. Хики отвернулся от нее и перевел свет фонаря на открытую дверцу. Галлахер тоже посмотрел на люк и сказал:
— Лучше всего установить здесь сигнализацию.
— Лучшим сигналом тревоги отсюда будет килограмм взрывчатки, — ответил Хики. — Я пришлю сюда Салливана — он заминирует дверцу. — Он взглянул на Морин. — Ну что? Пошли домой?
Все четверо начали медленно ползти назад, к люку под медной плитой.
— Если бы я был помоложе, Морин, то влюбился бы в тебя, — обратился Хики к Морин. — Ты так похожа на женщин, которых я знавал в пору своей юности и которые участвовали в нашем движении. В других революционных движениях были мужеподобные неврастенички и психопатки. Но мы всегда умели привлекать умных и хорошеньких девочек — таких, как ты. А знаешь, почему? — Он перевел дыхание. — Ладно, не отвечай. Ну как, устала? Да и я тоже. Помедленней, Галлахер, ты здоров как бык. Нам еще придется изрядно поползать, прежде чем отдохнем. Мы отдохнем все, Морин. Скоро все вылезем наверх… освободимся от всех забот, от всех обязательств… перед рассветом… прекрасный отдых… это не будет так уж ужасно… не будет, правда… мы все идем домой.
Глава 41
Шрёдер прошел через двойные двери в кабинет настоятеля и с порога воскликнул:
— Посмотрите, кто к нам пришел! Ну как, звонили Флинну?
— Без вас, Берт, не решился. Чувствуете себя получше?
Шрёдер прошелся вокруг стола.
— Пожалуйста, лейтенант, встаньте с моего места!
Бурк, усмехнувшись, пересел, а Шрёдер стоял и смотрел на него.
— Можете отнести им телевизор?
— Зачем он понадобился им в таком спешном порядке?
Шрёдер задумался. Флинн действовал как-то непредсказуемо. Запросить срочно телевизор — это, разумеется, мелочи… Но из таких мелочей складывается…
— Он держит фениев в неведении, — заметил Лэнгли. — Всю информацию из внешнего мира они получают через него. После пресс-конференции он разобьет телевизор или поставит в такое место, где только он да Хики смогут использовать его в качестве источника разведданных.
Шрёдер с пониманием кивнул головой:
— Вот уж никогда не думал, что из того, смотреть или не смотреть телевизор, может возникнуть проблема, влияющая на окончательное решение, но если уж они просят, то наше дело дать им телевизор. — Он позвонил на коммутатор. — Соедините меня с главным органом. — Откинувшись на стуле и положив ноги на стол, Шрёдер передал трубку Бурку: — Связь установлена, говорите, лейтенант.
В подключенных динамиках раздался громкий голос:
— Алло, это Флинн!
— Говорит Бурк.
— Слушай, лейтенант, сделай мне одолжение — никуда не отлучайся и будь все время в этом чертовом епископском доме, хотя бы до рассвета. Когда собор начнет рушиться, тебе, может, захочется видеть это собственными глазами. Приготовьтесь, заклейте все окна полосками и не стойте под люстрами.
Бурк знал, что сейчас больше двухсот человек, находящихся в соборе и около него, слушают его разговор с Флинном, и каждое их слово записывается на магнитофон и передается в Лондон и Вашингтон. Флинн тоже об этом знал и намеренно играл на публику, чтобы произвести желаемый эффект.
— Чем могу быть полезен? — нашелся Бурк.
— А разве ты не обязан в первую очередь спрашивать о состоянии заложников?
— Ты ведь говорил, что с ними все в порядке.
— Ну когда это было?
— И как они сейчас?
— Без изменений. Если не считать, что Мелон спрыгнула в подпол и поползала там на животе. Но теперь она уже вернулась. Выглядит немного усталой. Вот ведь какая умница: нашла ход из подпола в коридор, а в нем лифт, ведущий в комнату для невест. — Флинн на пару секунд остановился, затем продолжил: — Но вы смотрите, этот люк не трогайте — он заминирован, а взрывчатки заложили столько, что бабахнет ой-ей-ей как!
Бурк посмотрел на Шрёдера, который по другому телефону разговаривал с одним из помощников Беллини.
— Понял тебя, Флинн.
— Ну и отлично. И вы также имейте в виду, что всякий другой вход, который обнаружите, тоже заминирован. А кроме того, весь обширный подпол буквально усеян минами. Ты, лейтенант, конечно, можешь подумать, что я вру или блефую, но это не блеф. Так что советую рассказать об этом спецназовцам.
— Я так и сделаю.
— И еще: мне нужен телевизор. Принеси его к нашему обычному месту встреч, скажем, минут через пятнадцать.
Бурк вопросительно посмотрел на Шрёдера и прикрыл трубку ладонью.
— Телевизор на нижнем этаже в приемной, — проговорил Шрёдер. — Но за него нужно добиться чего-нибудь взамен. Попросите разрешения поговорить с заложниками.
Бурк убрал руку с трубки и сказал:
— Но сперва я хотел бы поговорить с отцом Мёрфи.
— А-а, твой друг… тебе трудно свыкнуться с мыслью, что твой друг здесь.
— Он не мой друг, он мой исповедник.
Флинн рассмеялся:
— Извини, но твои слова напомнили мне одну забавную шутку: «Да это вовсе не леди, это же моя жена». Ты ведь слышал ее?
Шрёдер подавил самодовольную усмешку. Бурк начал закипать:
— Позови все же отца Мёрфи!
Теперь в голосе Флинна не чувствовалось насмешки, наоборот, в нем звучала твердость:
— От меня, Бурк, ничего не требуй!
— Я телевизор не принесу, пока не поговорю со священником.
Шрёдер взволнованно покачал головой и тихо шепнул:
— Перестаньте, не давите на него.
— У нас же есть о чем поговорить, не так ли, Флинн? — продолжал Бурк.
Флинн долго молчал, затем ответил:
— Я подведу Мёрфи к выходу. Увидишь его на нейтральной полосе. Через пятнадцать… нет через четырнадцать минут, и не опаздывай ни на минуту.
Он положил трубку. Шрёдер набросился на Бурка:
— О чем, черт побери, вы там внизу с ним договариваетесь?
Бурк не обратил внимания на его слова и снова соединился с главным органом:
— Флинн?
В динамиках вновь зазвучал голос Флинна, он был явно удивлен:
— Ну что еще там?
Бурк чувствовал, как его всего просто трясет от злости.
— Давай договоримся. Ты не вешаешь трубку, пока я не кончил говорить. Понял?
Бурк швырнул телефонную трубку на рычаг.
— Какой бес в вас вселился? Вы что, все еще ничему не научились? — Шрёдер вскочил со своего места.
— Да пошли вы к чертовой матери! — Бурк вытер лоб носовым платком.
— Что, не нравится, когда правду говорят? — не отставал Шрёдер. — Много о себе возомнили. Эти подонки обзывали меня самыми последними словами, а вы разве видели, чтобы я…
— Ладно. Вы правы. Извините.
Но Шрёдер не унимался:
— О чем вы намерены с ним говорить при встрече?
Бурк покачал головой. Он устал и начинал терять самообладание. Но вместе с тем понимал, что если от усталости допустит ошибку, то неизвестно, чем все это может обернуться.
Зазвонил телефон. Шрёдер поднял трубку и передал ее Бурку:
— Это из вашего отдела в полицейском управлении.
Бурк отключил громкоговорители и перенес телефон подальше от стола.
— Это кто, Луиза?
Дежурный сержант сообщила:
— На Терри О'Нил ничего нет. Дэниел Морган: возраст тридцать четыре года. Натурализованный американец. Родился в Лондондерри. Отец — протестант из Уэльса, мать — ирландская католичка. Невеста арестована в Белфасте за активное участие в делах ИРА. Видимо, до сих пор сидит в Арме. Мы пошлем запрос в английское…
— Ничего не запрашивайте в их разведывательных службах и не обращайтесь за помощью к ЦРУ и ФБР, пока не получите указаний от меня или от инспектора Лэнгли.
— Слушаюсь. — Луиза продолжала: — Имя Моргана упоминается в нашем досье: он был однажды арестован за участие в демонстрации перед зданием ООН в семьдесят девятом году, но после уплаты штрафа освобожден. Проживает в общежитии Христианского союза молодежи на Западной Двадцать третьей улице. Вряд ли его там теперь найдешь. Верно ведь? — Она дочитала досье до конца и сказала: — Я передала эти сведения нашим людям и детективам. Копию вам пришлю. Да, вот еще что: о Стиллвее пока ничего не известно.
Бурк повесил трубку и повернулся к Лэнгли:
— Давай отнесу этот чертов телевизор.
— О чем это вы шепчетесь, — спросил Шрёдер.
Лэнгли смерил его пристальным взглядом.
— Лучше постарайтесь добиться успеха в своем деле, тогда и Беллини будет немного полегче.
— Неужели? И это все, что вам удалось разнюхать в результате предварительно расследования?
— Если мы ничего не прояснили, то и у вас не появится возможность удачно вести переговоры о спасении жизни архиепископа Нью-Йорка и о сохранении собора святого Патрика, — оборвал их перепалку Бурк.
— Спасибо за разъяснение, премного вам обязан.
Бурк пристально посмотрел на Шрёдера и понял, что в его шутке есть доля правды.
* * *
Морин вышла из туалета в комнате для невест и подошла к туалетному столику. Ее верхняя одежда валялась на стуле, а у зеркала стояла аптечка. Морин опустилась на стул и открыла коробку.
В стороне с пистолетом стояла Джин Корней и следила за Морин. Откашлявшись, Джин неуверенно начала разговор:
— Видишь ли… о тебе все еще говорят в нашем движении.
Морин спокойно мазала йодом свои окровавленные ноги. Она даже не удостоила Джин мимолетного взгляда, но все же произнесла равнодушно:
— Неужели до сих пор?
— Да. До сих пор не утихают рассказы про твои с Брайеном подвиги, когда ты еще не стала изменницей.
Морин посмотрела на стоявшую рядом молодую женщину. Ее слова были бесхитростны, без всякой враждебности или злости, лишь пересказ того, о чем она уже слышала, словно история Иуды. Это своеобразное Евангелие от Ирландской республиканской армии. Морин увидела, что пальцы и губы девушки посинели, и спросила:
— Ты что, озябла?
Та кивнула:
— Ага, собачий холод. Меня послали погреться, а заодно и приглядывать за тобой.
Морин заметила, что к одежде Джин пристали деревянные щепки.
— А что ты делаешь на чердаке? Занимаешься работой плотника?
Корней смешалась и быстро отвела взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77