— Это так, но кое-что я все же сделаю. — Бурк прошел в комнату. — Не пытайтесь извлечь для себя выгоду из этой заварушки, Тезик. Не изображайте крутого парня, играя жизнями других людей. Вам ведь известна поговорка: если гражданин оказывается в беде, он зовет копа, а если коп оказывается в беде, он вызывает представителей службы специального назначения.
— Я предпочитаю личную инициативу, лейтенант. Считаю, что еще до того, как эти подонки получат по заслугам, они…
— О ком вы говорите? Где приказ, разрешающий вам отдавать собственные распоряжения?
— Его отдали мои мозги.
— Это-то и плохо.
Тезик продолжал, ничуть не смущаясь:
— У меня нет возможности связаться с кем-либо.
— Вы пытались позвонить в управление полиции?
— Я уже сказал вам, что не могу дозвониться. Боже мой, это же революция. Вы понимаете? — По голосу чувствовалось, что он нервничал. — Только внутренний телефон в соборе и работает… Я с кем-то там разговаривал…
— С кем? — Бурк приблизился к столу.
— Какой-то парень — Финн или что-то в этом роде. Его имя есть на дверях собора.
— И что он сказал?
— Ничего. — Сержант на мгновение задумался. — Сказал, что у него четыре заложника.
— Кто они?
— Кардинал…
— Черт возьми!
— Да. Еще священник Мёрфи. Какая-то женщина, ее имя я не помню, довольно известная. О ней писали газеты. А еще там какой-то англичанин из королевской службы — Бейкер вроде бы.
— О Господи! Что еще он сказал, Тезик? Давайте, давайте, вспоминайте же!
Тезик пытался припомнить что-то еще:
— Погодите… Он сказал, что убьет их, — но ведь они всегда так говорят, правда? И еще, что он и его люди подожгут собор. Но как можно поджечь собор?..
— Спичками!
— Невозможно. Камень не горит. Но в любом случае двери якобы заминированы. Черт побери, у меня здесь тридцать пять спецназовцев, готовых выполнить любой приказ. Я пошлю дюжину самых опытных людей в проходы, что ведут к ризнице. А еще я направлю грузовик из санитарного департамента со своим человеком за рулем, чтобы он протаранил центральный вход и…
— Бросьте даже думать об этом.
— Какого черта! Послушайте, чем дольше вы будете ждать, тем хуже. Это факт.
— Где вы научились этим «фактам»?
— В морской пехоте. Вьетнам.
— Понятно. А теперь послушайте меня, Тезик. Здесь центр Манхэттена, а не чертова счастливая провинция. Захвачен кафедральный собор — в нем мировые художественные ценности. К тому же есть заложники, грабители никогда не берут заложников. Полиция должна охранять, а не действовать кавалерийскими наскоками. Я понятно говорю?
— Это как сказать. Связь с командованием нарушена. Однажды недалеко от Куангчи я был в дозоре…
— Кому это интересно?
Тезик ощетинился:
— Покажите ваш жетон.
Бурк достал из внутреннего кармана жетон, показал и убрал назад.
— Послушайте, Тезик, поймите, люди, захватившие собор, не представляют никакой или, по крайней мере, непосредственной опасности кому бы то ни было вне стен собора.
— Они стреляли в прожектор. Вывесили флаг на колокольне. Они могут быть красными, Бурк, революционерами… фениями… Вот черт, что еще за фении?
— Послушайте меня. Оставьте все это уполномоченной на то службе и тем, кто будет вести переговоры о заложниках. Хорошо?
— Я ворвусь в собор, Бурк. Сейчас, пока они не начнут стрельбу в городе, пока не начнут убивать заложников… и не подожгут собор…
— Он каменный.
— Отвали, лейтенант! Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей и сделаю все, что должен сделать.
Бурк расстегнул пальто и заложил большие пальцы за ремень.
— Выхода нет.
На несколько минут в комнате воцарилось молчание, ни один из мужчин не проронил ни слова, затем Тезик сказал:
— Я войду в эту дверь.
Бурк помолчал еще немного, а потом резко бросил в ответ:
— Попробуй только!
В кабинете опять стало тихо, только слышалось тиканье часов на камине.
Оба отошли от стола и переглянулись: никто не хотел уступать, но и не знал, как поступить в сложившейся ситуации.
Глава 21
Отец Мёрфи обратился к Морин и Бакстеру, сидевшим рядом на церковной скамье:
— Я хочу поговорить с Его Высокопреосвященством. Вы пойдете со мной?
Морин покачала головой.
— Я на минутку подойду, — сказал Бакстер.
Отец Мёрфи встал, пересек мраморный зал, встал на колени перед троном и поцеловал епископальное кольцо, затем поднялся с колен и тихо заговорил с кардиналом. Морин взглянула на них и обратилась к Бакстеру:
— Я не хочу оставаться здесь больше ни секунды.
Он внимательно посмотрел на нее. Ее глаза нервно бегали, и Бакстер заметил, что она вновь вся напряглась. Он взял ее за руку.
— Вам, право, надо взять себя в руки.
— Ах, идите все к черту! Как же вы не можете понять?! Для меня это все равно что сидеть в комнате, наполненной ночными кошмарами.
— Подождите, может быть, я смогу найти для вас стакан воды. Возможно, у них есть успокоительное…
— Нет! Слушайте, я не боюсь…
— Говорите, если это помогает…
Морин попыталась удержать дрожь в ногах.
— Тут завязано многое… Все дело в нем. Во Флинне. Он все может… Он обладает властью… Нет, не властью… короче, он превращает тебя в вещь, и это ужасно. Вы понимаете?
— Стараюсь понять…
— И… эти люди… Они — мои люди, мой народ, вы слышите? Но они совсем не такие. Нет никого больше. Не пойму, как с ними говорить. Это похоже на семейный совет, на который меня вызвали, потому что я совершила что-то страшное. Они ничего не говорят, а только молча таращатся на меня…
Морин тряхнула головой. «Вступают раз, не выходят никогда». Она начала понимать, что означает этот девиз; с ними пока ничего не произошло, произошло только с ней одной. Она снова посмотрела на Бакстера.
— Даже если они не убьют нас… Есть вещи и похуже…
Бакстер крепко стиснул ее ладонь.
— Да… Думаю, теперь я понимаю…
— Я не могу объяснить лучше.
Морин знала, что значит полное подавление личности, которое лишает заложников каких бы то ни было нормальных человеческих эмоций, делая их участниками драмы. Потом все чувства будут перемешаны — тут и недоумение, и осознание вины. Морин вспомнила, что один психолог сказал: «Достаточно хоть раз побывать в заложниках, и вы останетесь заложником на всю оставшуюся жизнь». Морин снова тряхнула головой. Нет. Она не допустит, чтобы с ней случилось нечто подобное. Нет! Нет!!!
Бакстер вновь сжал ее руку.
— Послушайте. Мы можем умереть, но обещаю вам, что не позволю им оскорблять вас… нас. Не будет даже никакой видимости суда, никакого публичного раскаяния, не… — Ему было трудно говорить о том, чего, как он знал, она боялась. — Не будет ни садистской игры, ни психологических пыток…
Морин внимательно изучала его лицо. Он глубже понимал эту обстановку, чем она ожидала от этого чопорного карьерного дипломата.
Бакстер откашлялся и продолжил:
— Вы очень гордая… Но мне поэтому легче с вами говорить. Я ненавижу их, и все, что они вытворяют со мной, унижает только их — но не меня. Нам было бы легче, если бы мы сумели установить с ними надлежащие отношения.
Морин встряхнула головой:
— Видите ли, я чувствую себя изменницей и в то же время… патриоткой. Я чувствую себя виновной и одновременно… жертвой. Как такое может быть?
— Когда мы узнаем ответ, узнаем и как вести себя с такими людьми, как Брайен Флинн.
Морин улыбнулась через силу:
— Извините, что я докучаю вам всем этим.
Бакстер хотел было возразить, но она продолжала:
— Думаю, что вы имеете право знать. До того как я…
Бакстер схватил ее за руку, но Морин перескочила через скамью сзади них и оказалась в последнем ряду. Держась за две резные деревянные колонны, она вскинула ноги вверх к балюстраде, чтобы спрыгнуть вниз в галерею с высоты шести футов.
Фрэнк Галлахер перегнулся через парапет трифория. Он нацелился прямо ей в темечко, но винтовка почему-то задрожала в его руках, и он не выстрелил.
Имон Фаррелл увидел через алтарь спину Морин, но умышленно сместил цель влево и сделал одиночный выстрел, который отчетливо прогремел в тишине собора.
Джордж Салливан и Абби Боланд, находившиеся в длинной галерее передней части храма, резко обернулись на раздавшийся выстрел, а затем уставились на ту, которой этот выстрел предназначался, но не двинулись с места.
Лири понял, что должно было произойти, еще до того, как Морин сделала первое движение. И как только она перепрыгнула через скамью, он перегнулся через парапет хоров и стал следить за ней через прицел своей винтовки. А когда она подпрыгнула к балюстраде, он выстрелил.
Сначала Морин услышала позади себя резкий треск первого выстрела Фаррелла, затем почти одновременно оглушительный взрыв с церковных хоров. Первая пуля прошла слева от нее на довольно большом расстоянии. Выстрел же Лири был более точным: пуля просвистела над ее головой так близко, что Морин почувствовала, как та коснулась ее волос, а отлетевшая от деревянной колонны слева щепка задела ее лицо. Внезапно пара сильных рук схватила Морин за плечи и потащила к скамье, что была позади нее. Затем она увидела перекошенное от ужаса лицо Гарольда Бакстера.
— Отпустите меня! Отпустите!
Бакстер был очень взволнован и, не умолкая, повторял:
— Не двигайтесь! Ради Бога, не дергайтесь!
Потом раздались торопливые шаги, и Морин увидела Меган, перегнувшуюся с кафедры и целившуюся ей прямо в лицо из пистолета. Затем Меган спокойно произнесла: «Ну, благодарю» и взвела курок.
Бакстер повалил Морин на пол, загородил своим телом, громко крича:
— Нет! Ради Бога, не надо!
Меган, пронзительно завизжав: «Уйди ты, бестолковая сволочь! Уйди!», ударила Бакстера по затылку рукояткой пистолета и ткнула дуло прямо Морин в горло.
Кардинал вскочил и побежал к алтарю с громким криком:
— Остановитесь! Отпустите их!
Отец Мёрфи быстро подскочил к Меган, схватил ее за кисти рук, высоко приподнял, перевернул в воздухе и уложил на лопатки на пол. Меган заскользила по полированным мраморным плитам, быстро поднялась на колени и навела пистолет на прелата.
Сверху через перила перегнулся Флинн и четким голосом скомандовал:
— Отставить!
Меган крутанулась на коленях и пристально посмотрела на Брайена, держа пистолет в обеих руках прямо перед собой.
Флинн перепрыгнул через дверцу в ограждении и, подскочив, отдал команду:
— Быстро убирайся на хоры и сиди там!
Меган все еще не поднималась с колен, пистолет дрожал в ее руках. Все окружили ее, стояли молча и не двигались. На алтарный помост вскочил Джон Хики.
— Пойдем со мной, Меган. — Он подошел к ней, обнял за талию и взял за руки. — Пойдем отсюда, пойдем. Вот так.
Подняв Меган на ноги, он опустил ее руку с пистолетом и повел по ступенькам с алтаря в центральный проход в зале.
Флинн подошел к церковных скамьям и взглянул на Морин и Бакстера, все еще лежавших на полу.
— Бакстер, вы поступили очень смело, прямо по-рыцарски. Но и очень глупо.
Гарольд Бакстер не спеша поднялся и так же не спеша помог встать Морин. Флинн перевел взгляд на нее.
— Теперь ты поняла, что убежать не так-то легко? К тому же ты чуть не убила сэра Гарри.
Морин ничего не ответила. Бакстер достал носовой платок и приложил его к щеке Морин, которую задела щепка от деревянной колонны. Неожиданно Флинн ударил Бакстера по руке. Затем продолжил, как ни в чем не бывало:
— И не воображайте, что мистер Лири — плохой стрелок. Вам не успеть добежать до двери, как он прострелит вам лодыжки. — Флинн повернулся к священнослужителям: — Это и вас касается, Ваше Высокопреосвященство, и вас, добрый отец Мёрфи. И если чудом кому-нибудь удастся убежать отсюда, кто-то другой тут же умрет. — Он оглядел четырех заложников и медленно проговорил: — Может быть, вас всех лучше связать? Но я предпочитаю не делать этого. — Он еще раз окинул каждого молчащего пленника ледяным взглядом. — Запрещаю вам покидать алтарный помост. Вы все поняли? Хорошо. Можете сесть. — Флинн неторопливо повернулся и вскоре скрылся за алтарем. Спустившись по ступенькам к дверям склепа и подойдя к Пэду Фитцджеральду, он тихо спросил: — Что-нибудь слышно внизу?
Пэд так же негромко ответил:
— Было немного шума в коридорах, но сейчас вроде все утихло. Кто-нибудь пострадал? С моей сестрой все в порядке?
— Никто не пострадал. Не покидай этот пост ни в коем случае, что бы ни услышал сверху.
— Понял. Присмотри за Меган, ладно?
— Мы все смотрим за ней, Пэд.
* * *
Один из полицейских оперативной патрульной службы влетел в епископский кабинет в доме настоятеля и, еле переводя дыхание, проговорил:
— Сержант!
Тезик и Бурк мгновенно повернулись к нему.
— Люди в коридорах услышали два выстрела… — взволнованно доложил полицейский. Тезик перевел взгляд на Бурка.
— Ну, началось. Идем на штурм.
Он быстро направился к двери. Бурк схватил его за плечи и отшвырнул к камину. Тезик с трудом удержал равновесие и крикнул полицейскому:
— Арестуй этого человека!
Полицейский заколебался было, но все же вытащил свой пистолет. В эту минуту раздался телефонный звонок. Бурк потянулся к телефону, но Тезик опередил его и схватил трубку.
— Сержант Тезик, нью-йоркское управление полиции.
В соборе Флинн опустился на скамью, стоящую у церковного органа, и произнес:
— Я Финн Мак-Камейл.
— Что у вас там произошло? Что за перестрелка? — взволнованно вопрошал Тезик. Флинн неторопливо прикурил сигарету.
— Два выстрела едва ли можно назвать перестрелкой, сержант. Вам следует провести следующий отпуск в Белфасте. Там парой выстрелов матери обычно будят своих детей, чтобы отвести их в ясли.
— Так что же…
— Никто не пострадал, — перебил его Флинн. — Случайно разрядилась автоматическая винтовка. — Он затянулся сигаретой и продолжил уже более резким тоном: — Наше терпение скоро лопнет, сержант.
— Просто надо успокоиться…
— Последний срок выполнения требований, которые я выдвину, — восход солнца, а так как восход солнца вряд ли можно отодвинуть на более поздний срок, то советую вам побыстрее найти свое чертово начальство. — Флинн повесил трубку и еще раз затянулся сигаретой.
Он думал о Морин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77