– Как все происходило, Лейн? Все было так, как он рассказывает?
Как будто понимая, что Лейн сейчас должен вынести приговор и что его собственная жизнь сейчас висит на волоске, Байрон Хант заканючил:
– Скажи ему, парень. Скажи ему, что все было именно так, как я рассказал.
Прежде чем Лейн ответил, прошло немало времени. Эва бросила на него взгляд и обнаружила, что его лицо изменилось до неузнаваемости. Оно было искажено болью. Обычно смуглая кожа стала пепельно-серой. Он смотрел на Байрона Ханта невидящим взглядом. Она знала, что сейчас перед его глазами проходят картины прошлого.
Лейн наконец заговорил. Сколько же муки было в его голосе.
– Большая часть – правда. – Он говорил медленно, будто тщательно подбирая слова, каждое из которых с болью срывалось с его губ. – Но мама не хотела идти с Билли в гостиную, с тем, самым молодым. Он силой потащил ее, а остальные двое сидели за столом и смеялись. Она крикнула мне «Беги!», поэтому я побежал в свою комнату и закрыл дверь, потому что очень испугался. Мама плакала. Я слышал это из-за двери. Она умоляла того типа прекратить, не трогать ее, отпустить ее. Потом, через какое-то время она перестала кричать, а только всхлипывала. Я слышал, как он стонет. А сразу после этого она, должно быть, и вытащила у него револьвер, потому что я услышал выстрел. Я боялся, что она умерла, поэтому побежал посмотреть. Мама стояла над ним, держа револьвер в руках.
Он глубоко вздохнул, его взгляд перескакивал с Байрона Ханта на Чейза. А потом снова заговорил низким, усталым голосом.
– Она стояла и вся тряслась, глядя на покойника. Когда остальные двое вбежали в комнату, я подумал, что она сейчас и их убьет. Но она только посмотрела на них, поднесла револьвер к виску… – его голос предательски дрогнул, – … и застрелилась.
Лейн посмотрел на Эву, потом опять на Чейза. Его голос срывался, но он не плакал.
– В эту минуту обо мне она не думала… Она даже не знала, что я все вижу. Ей тогда даже в голову не пришло, что она нужна мне, что я не хочу, чтобы она умирала. Она убила себя, оставила меня одного, дожидаться, когда ты вернешься домой и найдешь нас. – Его глаза, не мигая, смотрели прямо на Чейза. – Ты приехал. И ты даже не спросил меня, что случилось. Просто схватил меня в охапку и повез на ранчо Огги… и ты тоже оставил меня, Чейз Кэссиди. – Слова как будто застревали у него в горле. – Ты уехал и тоже бросил меня.
Чейз поначалу даже не почувствовал, что пальцы Эвы вцепились в его руку. Сейчас ему казалось, что какая-то огромная, сильная рука сжимает его сердце и потихоньку отнимает у него жизнь. Он почти не ощущал боли. Каменное сердце болеть не может. И не может кровоточить. Столкнувшись лицом к лицу с правдой, Чейз медленно опускал оружие.
Чейз не смотрел на Эву. Как не смотрел больше на Лейна.
Рамон появился за спиной Байрона Ханта, заломил ему руки за спину и начал их стягивать веревкой. Когда помощник вывел старшего бандита на улицу, Чейз смотрел на стену, его взгляд рассеянно скользил по грубо обтесанным бревнам, по щелям, зиявшим между ними, откуда вывалился мох.
Правда не дала ему облегчения. Наоборот, она дала ему еще больше уверенности в том, что жизнь прожита напрасно.
Салли покончила с собой.
Все, что запечатлелось в его памяти из того дня, – это молчаливый, темноглазый малыш, который был слишком напуган, чтобы что-то говорить, Рассказывать какие-то подробности. Но Чейз не был уверен, что способен был бы выслушать, даже если бы Лейн был в состоянии что-то рассказать.
Чейз опустил глаза на револьвер, который держал в руках, и как будто даже удивился. Оружие как бы символизировало все ошибки, которые он сделал в прошлом. Оглядываясь сейчас назад, можно было с уверенностью сказать, что вся его жизнь была сущим адом. И смерть Хантов не освободит его от груза прошлого, как не освободила правда.
Он достаточно собрался с силами, чтобы посмотреть Эве в глаза. Она стояла рядом. По ее щекам градом катились слезы. Может, они были такими же фальшивыми, как и в тот день, когда они впервые встретились?
И тут, будто бы прочитав его мысли, Лейн произнес:
– Она не имеет с ними ничего общего, Чейз. Единственная вина, которая лежит на Эве, – это то, что она скрыла правду о том, кто она и откуда. Она на самом деле…
Чейз закончил за него, пристально глядя на Эву.
– Танцовщица из второсортного салуна в Шайенне, который принадлежит мошеннику по имени Куинси Поуэлл.
Эва вздрогнула. Она втянула обратно слезы, откинула волосы с лица и гордо выпрямилась, отстранившись от него.
– Именно так. Вот кто я такая, Чейз Кэссиди. Мне пришлось солгать, чтобы получить эту работу, но я клянусь, что во всем остальном моя совесть чиста. Этих людей я не знаю. Лейн может тебе это подтвердить. Я приехала сюда, чтобы убедить его вернуться домой и помириться с тобой. Я знала, что рано или поздно он поймет, что я никогда не преследовала цель причинить вред тебе или кому-то другому. И потом тебе следует знать… – Она опустила глаза на свои руки, отряхнула пыль и грязь со штанов Лейна, которые она у него одолжила, и снова посмотрела на Чейза. Ее щеки горели лихорадочным румянцем. – … Все, что я говорила или делала, было совершенно искренне.
Чейз не успел ничего сказать в ответ, как раздался голос Рамона.
– Шериф едет.
Валяющийся на полу Перси Хант застонал и принял позу зародыша. Лейн переступил через него и вышел. Чейз не собирался оставаться с Эвой в хижине наедине, поэтому тоже поспешил к выходу. Эва двинулась за ним.
Свежий воздух был настоящим блаженством после удушливого дыма и затхлого запаха хижины. Ветер играл ее волосами и развевал их за ее спиной, когда она вытирала слезы рукавом и твердила себе, что нельзя больше плакать. Все будет в порядке. Чейзу нужно время успокоиться, оправиться от потрясения, связанного с тем, что он узнал о смерти своей сестры.
Она смотрела, как Стюарт Маккенна и патруль в количестве десяти человек спешиваются. Сразу поднялся невообразимый шум – одни задавали вопросы, другие на них отвечали. Она поискала глазами Джетро. Он слабо улыбался, его глаза были полны сочувствия. Орвил замыкал группу. Он спешился медленно, как будто каждое движение причиняло ему боль. Неда нигде не было видно. Не обнаружив молодого ковбоя среди прибывших, Эва почувствовала что-то неладное.
Лейн отошел в сторонку и так и стоял особняком, наблюдая за происходящим. Маккенна поговорил сначала с Чейзом, потом с Байроном Хаитом. Трое горожан, которых Эва узнала – они были на школьном празднике, – направились в хижину и выволокли оттуда Перси Ханта.
Она наклонилась и потуже затянула ремень, перехватывающий ее штаны и удерживающий их на ее талии. Но они начали сползать вниз, едва она только сделала один шаг. Чейз демонстративно игнорировал ее. Ни одного взгляда не бросил он в ее сторону, когда разговаривал со Стюартом Маккенной. Ее так и подмывало улизнуть отсюда, вскочить на лошадь и одной ускакать на ранчо, но она смотрела на Чейза и понимала, каким одиноким он сейчас себя ощущает. Она не могла так просто сбежать и бросить его. Даже если она ему не нужна. Одной рукой поддерживая сползающие штаны, а другую прижав к сердцу, она направилась к Чейзу.
ГЛАВА 19
Чейз не подал виду, что заметил ее, но, ощутив ее присутствие рядом с собой, весь напрягся.
Эва взяла его под руку, собираясь, как он решил, заговорить с ним. Он усиленно делал вид, что поглощен созерцанием людей Маккенны, которые сновали взад-вперед, перебрасываясь короткими фразами. Четверо мужчин вели пленников из хижины к своим лошадям. Большинство патрульных выглядели такими настороженными, как будто Ханты, с накрепко связанными руками, могли умудриться сбежать.
Рамон вывел лошадей Эвы и Лейна из-за хижины и подошел к девушке. Она кивком поприветствовала его, но все ее внимание было сосредоточено на Чейзе, к которому в этот момент как раз обратился Стюарт Маккенна.
– Тебе полагается награда, Кэссиди. За поимку этих двоих – живых или мертвых – по две сотни долларов за каждого. Это поможет тебе немного компенсировать потерю твоего скота.
Все присутствующие постепенно садились в седла. Помощник Маккенны и четверо других патрульных окружали пленников, которые тоже уже сидели верхом.
– Мы готовы ехать, Маккенна, – крикнул кто-то.
Шериф мельком взглянул на Эву и кивнул, потом подал руку Чейзу, который оценил этот жест и ответил рукопожатием.
– Я бы не хотел узнать, что у тебя снова начались какие-то неприятности, Кэссиди. – Маккенна со значением посмотрел на револьвер, висевший у Чейза на бедре, потом повернулся к Лейну, который стоял, прислонившись к дверной притолоке старой хижины. – К тебе это тоже относится, парень.
Лейн хранил молчание. Единственным свидетельством того, что он расслышал эти слова, было легкое подрагивание мускулов на его подбородке.
Маккенна повернулся и ушел.
– Чейз?
– Не сейчас, Эва.
Чейз наконец взглянул на нее. Она не была участницей заговора Хаитов, как и утверждала, хотя ему не так-то легко было забыть про ноющую боль, которая осталась от нанесенной ему обиды. Его терзали мысли о Лейне, о самоубийстве Салли, об откровениях Куинси Поуэлла. Он не мог сделать Эве больно, выплеснув на нее свою ярость, и еще одно эмоциональное потрясение – это для него было слишком.
Получив такой отпор, она отстранилась, скрестила руки на груди и смотрела на удаляющийся патруль. Когда стих цокот копыт, воцарилась мертвая тишина.
Текли секунды. Ее охватило какое-то щемящее чувство. Чейз не шевелился. С ней еще ни разу в жизни не обращались так пренебрежительно. Отец и мать души в ней не чаяли. Она играла в домах богатых заказчиков, которые тепло принимали ее. Она была нужна даже Куинси, в его понимании, конечно, вплоть до того дня, как она уехала. Она пыталась придумать, как бы удалиться с наибольшим достоинством, потом посмотрела на Рамона, который тактично отошел немного в сторонку. Он был занят тем, что подтягивал подпругу на своей лошади. Помощник, похоже, собирался дать Чейзу столько времени на то, чтобы собраться с мыслями, сколько тому понадобится.
Эва подняла глаза на Чейза и обнаружила, что он смотрит на нее. Она заглянула в его глаза, которые оставались холодными, мертвыми, лишенными всех эмоций. И, конечно же, в них не было и следа той страсти, которая светилась в них прошлой ночью. Он не сделал попытки коснуться ее. Он, казалось, был где-то далеко, на расстоянии многих миль, или, может быть, лет. Его слова, когда он все-таки заговорил, были обращены только к Лейну и его людям.
– По коням.
Рамон выступил вперед, чтобы подвести к Лейну его пегую. Мальчик отошел от распахнутой настежь двери хижины, но не потянулся за поводьями. Его обсидиановые глаза были затенены полями шляпы, на скуле красовался кровоподтек.
– Я не вернусь домой, – спокойно объявил он. На лице Чейза не дрогнул ни один мускул.
– И что же ты собираешься делать? Лейн пожал плечами.
Эве хотелось вмешаться, сказать что-нибудь, что Чейз сам не в состоянии сказать мальчику. Она хотела бы, чтобы Чейз сейчас просто подошел к Лейну, обнял его и признался бы племяннику, как сильно любит его, и как хотел бы, чтобы они вместе были хозяевами их ранчо. Она жаждала услышать, что Чейз скажет ему, что они должны забыть прошлые обиды, что они все должны забыть прошлое и начать все сначала.
Она так хотела, чтобы все закончилось хорошо.
Но никто, за исключением Рамона, не знал, до чего упрямы все эти Кэссиди. Единственное, что их сейчас связывало, – это общее имя и общие несчастья. Она знала, в чем бы она сейчас ни попыталась их убедить, ее вмешательство вызовет только раздражение. Может статься, Лейн сделает правильный выбор. Может, только время и расстояние способны залечить их раны. Когда Лейн наконец обретет себя, он сможет раскрыть свое сердце для Чейза, а потом и для любви.
Она посмотрела на Лейна. Он принял вызывающую позу, как будто ждал, что Чейз сейчас начнет оспаривать его решение. У Эвы перехватило дыхание, когда она заметила, что пальцы Лейна крепко сжимают револьвер.
Неужели у него настолько помутилось в голове, что он окажется способным поднять руку на Чейза? Неужели он ненавидит собственного дядю до такой степени, что готов убить его, или же он пытается доказать, что он сильнее человека-легенды?
Чтобы не допустить кровопролития, Эва бросилась было вперед, но Рамон схватил ее за руку, прежде чем она успела сделать хоть один шаг. Она повернулась вокруг своей оси, пытаясь вырваться, но выражение его лица привело ее в чувство. Не произнеся вслух ни слова, он попросил ее подождать, не вмешиваться, пока драма между ними не разрешится сама собой. Эва задержала дыхание и снова повернулась лицом к Лейну и Чейзу. Рука Рамона отпустила ее рукав.
– Давай покончим с этим, – предложил Лейн Чейзу. – Раз и навсегда.
– Не делай этого, парень, – предупредил Чейз. – Ты потом будешь жалеть об этом всю свою жизнь.
– Не более чем уже жалею о многом другом.
Чейз ничего на это не ответил. Он стоял совершенно неподвижно, вытянув руки по швам. Он не мигал, и даже, как казалось, не дышал. Эва точно знала, что он никогда не поднимет руку на Лейна, даже если на карту поставлена его собственная жизнь.
Ей хотелось закричать. Тишина становилась слишком невыносимой. Ее взгляд перескакивал с одного на другого. Время текло. Наконец, с молниеносной быстротой, Лейн поднял револьвер и выстрелил. Эва закричала. Закрыв ладонями уши, она визжала, как резаная.
Дым от выстрела рассеялся.
Чейз, без единой царапины, стоял в той же позе. Он даже не сделал попытки вытащить свое оружие.
Эва подбежала к нему на подгибающихся ногах. Она вцепилась в его рубашку. Он обнял ее за плечи, но все так же, не отрываясь, смотрел на Лейна.
Лейн, не говоря ни слова, сунул револьвер в кобуру. Потом, никак не проявив обуревавших его чувств, принял у Рамона поводья, надвинул на лоб шляпу, кивнул Эве и ускакал прочь, ни разу не обернувшись.
Ноги у Эвы были, точно ватные. Чейз смотрел вслед Лейну, пока тот не скрылся за деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44