– Заткнись, – бросил шериф. – Ну, Кэссиди?
Рука Лейна потянулась к пряжке ремня портупеи. Он медленно расстегнул ее, снял и протянул Эве. Ее рука дрогнула, когда она принимала этот «дар», и пальцы крепко стиснули кожу ремня.
– Ступай к повозке, – скомандовала она Лейну.
Когда он ушел, у нее вырвался вздох облегчения, и она повернулась к шерифу.
– Спасибо вам. Я поставлю в известность дядю Лейна. Уверяю, что он все сделает для того, чтобы подобное никогда не повторилось.
Он протянул ей револьвер Лейна и смотрел, как она засовывает его в кобуру.
– Неужели, мисс Эдуарде? Вы так уверены?
И тут она осознала, что не так уж хорошо знает Чейза Кэссиди, чтобы за что-то ручаться.
– Я приложу для этого все силы.
– Меня зовут Стюарт Маккенна. Передайте Чейзу: я сказал, что мне не хотелось бы перекидывать этого парня через седло и везти домой в виде трупа.
– Передам, – с трудом вымолвила она, готовая его задушить за эту бестактность. Не теряя больше времени, она молча повернулась и вышла из конторы.
Хорошенькой мисс Олбрайт нигде не было видно, но Лейн ждал на улице, прислонившись спиной к стене каталажки и надвинув шляпу на глаза. Эта поза была ей уже знакома. Он пытался казаться спокойным и безразличным ко всему перед небольшой кучкой зевак, глазевших на него с противоположной стороны улицы. Такое явное отсутствие следов раскаяния разозлило ее еще больше, чем нелицеприятный разговор с шерифом.
– Проводи меня до повозки, гордо вскинув голову и расправив плечи, Лейн Кэссиди, или тебе придется отвечать за все передо мной и перед твоим дядей.
Она подождала, пока он подойдет, и опустила руку, чтобы попытаться спрятать кобуру в складках своей юбки. Она знала, что не слишком преуспела в этом, но теперь, по крайней мере, оружия хоть так явно не было видно.
– А теперь помоги мне сесть в повозку, – приказала она твердо, но довольно тихо, потому что это было предназначено только для ушей Лейна.
Он молча подчинился, подал ей руку и ждал, пока она заберется на сидение и расправит юбки вокруг себя. Эва высоко подняла голову и смотрела прямо перед собой, пока Лейн обходил повозку с другой стороны, влезал на козлы и брал в руки поводья. Она держала себя в руках, когда повозка тронулась с места и покатилась прочь.
Она не расслабилась, не изменила позы даже тогда, когда они выехали из Последнего Шанса. Наконец, несмотря на то, что Лейн продолжал хранить молчание, снова отгородившись от всего мира, она нарушила гнетущую тишину.
– Откуда у тебя револьвер?
Он снова взмахнул поводьями.
– Это мое.
– Твой дядя знает, что он у тебя есть?
Он продолжал смотреть прямо перед собой, но втянул голову в плечи, будто пытаясь защититься. Памятуя о том, что она сама вытворяла в переходном возрасте, она понимала, что у него сейчас трудный период взросления. Он стоял на границе двух миров – уже не мальчик, еще не мужчина. Лейн был выше, чем любой его сверстник. Он брился почти каждый день, и его начавшая пробиваться бородка была не просто пушком, как у других шестнадцатилетних юнцов. Большинство его сверстников в этом возрасте выглядели неуклюжими и угловатыми подростками, а его тело радовало взгляд мускулатурой и прекрасным сложением.
Эва даже помыслить боялась о том, что сделает Чейз, когда она доложит ему о последнем подвиге его племянника.
– Лейн, пожалуйста, расскажи мне обо всем. Он резко дернул поводья. Лошади остановились, – подняв клубы пыли. Лейн повернулся к ней лицом, его глаза яростно сверкали.
– Не лезьте, куда вас не просят.
– Я не могу не лезть. Чейз поручил мне следить за порядком.
– Да что вы знаете обо мне или о Чейзе? Если у вас хватит ума, вы постараетесь держаться подальше от всего этого. Не спрашивайте меня ни об оружии, ни о том, где я его взял. Это мое дело. Вот все, что вам нужно знать.
Она была готова и к более грубому отпору. Совершенно запутавшись в своих мыслях, она сидела, глядя прямо перед собой, пытаясь убедить себя, что проблемы семейства Кэссиди ее совершенно не касаются. И чего ради она так хлопочет, если совершенно очевидно, что парню не нужны ни ее дружба, ни ее поддержка.
Вдруг, вместо того, чтобы снова взять в руки поводья, он опять заговорил.
– Слушайте, Эва, извините, но такой леди, как вы, этого не понять. Так что – держитесь в стороне.
Такой леди, как вы.
Если бы ты только знал, как далек от истины. Наконец она достаточно собралась с силами, чтобы снова взглянуть ему в глаза.
– Пойми, тут дело не только в швырянии пузырьками с чернилами. Все гораздо серьезнее. Мне придется рассказать Чейзу о том, что сегодня произошло, Лейн. Если я этого не сделаю, он скоро сам обо всем узнает, а я бы не хотела, чтобы меня обвинили в том, что я что-то от него скрываю.
Она замолчала и сделала глубокий вдох.
– А я уже говорила тебе, что мне нужна эта работа.
Она обнаружила, что он пристально смотрит на нее. Она видела, как движется его кадык, когда он сглатывал.
Когда он, наконец, заговорил, ей пришлось напрячься, чтобы разобрать его слова.
– Делайте, что хотите. Он и так уже ненавидит меня.
Колесо повозки попало в колдобину на дороге, и Эве пришлось ловить шляпу, чтобы она не свалилась с головы.
– А я точно знаю, что он вовсе тебя не ненавидит.
– Я же всегда попадаю в какие-то неприятности.
– Может, ты их сам ищешь?
– Нет, это они меня находят.
Поскольку он, похоже, впал в более разговорчивое состояние, чем обычно, она решилась задать вопрос, который вертелся у нее на языке с того самого дня, когда она получила работу в «Конце пути».
– А что случилось с остальными экономками? Его пальцы замерли на поводьях, скрутив из них петли. Она так долго ждала ответа, что уже подумала было, что он проигнорировал ее вопрос, но он произнес:
– Первая решила, что вправе ударить меня, когда я ей надерзил.
– Неужели? А что твой дядя на это сказал?
– Он ничего не мог сказать. К тому времени, когда он вернулся домой, она уже уехала. – Он исподлобья смотрел на нее с самоуверенной полуулыбочкой. – Я запустил в нее стулом.
– Господи, Боже мой.
– Я не попал. Но окно в гостиной выбил.
Ей пришлось быть свидетельницей стольких пьяных потасовок, что вид стула, летящего через всю комнату, ее расстроил.
– А остальные?
– Со второй было тяжелее, поскольку она только хотела, как лучше. Но однажды вечером, когда я мылся на заднем крыльце, она, черт возьми, притащилась, чтобы проверить, вымыл ли я уши.
Эва ждала, уже предчувствуя, чем дело кончилось.
– Никто не смеет прикасаться ко мне, – заявил он, особо это подчеркнув на случай, если бы она вздумала притвориться, что не слышит, – а эта корова согнула меня в три погибели и начала мыть мне голову и шею.
– Может, она просто хорошая мать и привыкла так обращаться со своими детьми, – рассеянно пробормотала Эва.
– Я погнался за ней, как только натянул одежду. Я схватил нож для разделки мяса и приставил к ее горлу. И при этом объявил, что однажды ночью зарежу ее во сне, если она не уберется отсюда подобру-поздорову.
Украдкой взглянув на него, Эва обнаружила, что он внимательно смотрит на нее, наблюдая за реакцией. Но в финале этой истории она не видела ничего забавного, о чем и поставила его в известность.
– Лейн Кэссиди, это просто возмутительно. А что же твой дядя?
– Заставил меня безвылазно сидеть в своей комнате ровно две недели, но меня это ни капельки не задело. Я ничего не имею против одиночества. Собственно, я его предпочитаю обществу людей. – Лейн пожал плечами. – Наконец он сдался и махнул на меня рукой.
Она еще кое-что взяла себе на заметку. Почти боясь услышать окончание истории, она спросила:
– Ну, а остальные?
– Третья разозлила меня, и я собрал всю ее одежду и выкинул в загон. А та, что была прямо перед вами, черт, я всего лишь вышел из себя и начал бранить ее. Она вжалась в стену и завопила: «Не убивай меня! Не убивай меня!» Она заявила, что наслышалась обо мне в городе и что была идиоткой, когда согласилась на эту работу. Слухи обо мне бегут впереди меня.
– Нашел, чем гордиться, – отрезала она. – Твое безобразное поведение – не повод для бахвальства.
– Особенно перед домоправительницей номер пять, вы это хотите сказать?
– Я совершенно серьезно, Лейн, – поймав себя на том, что хмурится, она прижала кончики пальцев к определенным точкам между бровей и начала массировать лоб. Обдумывая все, что он ей рассказал, она поняла, каких неимоверных усилий ему стоило сдержать дикую вспышку гнева, когда она потребовала от него вымыть кухню после его вчерашней хулиганской выходки.
– Спасибо, Эва.
– За что? Я все еще намерена рассказать твоему дяде обо всем, что случилось.
– За то, что выслушали.
– Это совсем нетрудно.
– Ну, не для всех, – пробормотал он.
Они ехали через широкую пойменную долину верховьев Миссури. Она смотрела на отдаленные вершины, отливающие на фоне водной глади коричневым и пурпурным цветами. На этих бескрайних просторах не росло ничего, кроме полыни и чахлой травки. Весна как будто еще не добралась сюда. Ландшафт оставался уныло-серо-бурым.
– Твоя учительница, похоже, действительно беспокоится о тебе, – заметила она, хотя это никак не вязалось с предшествующим разговором.
Лейн чуть не выпустил вожжи из рук.
– Вы с ней встречались? Что она вам сказала? Эва пожала плечами и поудобнее устроилась на жестком сиденье.
– У нас почти не было времени на то, чтобы поговорить. Не могли же мы беседовать, когда упали на пол, услышав выстрелы?.. А потом, естественно, мы обе помчались посмотреть, что же произошло. А когда мы с тобой вышли от шерифа, она уже ушла.
Он немного расслабился, но смотрел исключительно на дорогу.
– Она в общем-то ничего. Это же не ее вина, что она работает в таком месте, от которого меня воротит.
Внимательно глядя на него, Эва спросила:
– Ты никогда не устраивал ей скандалов? Никогда не швырял в нее книгами, никогда не щипал за коленки, никогда не грозился сжечь школу дотла?
Он наклонился, поставил локти на колени, так что воротник его куртки почти закрыл уши. И когда она уже решила было, что ее колкость останется без ответа, он повернулся к ней, и вид у него был одновременно сердитый и смущенный.
– Нет, ничего такого. Я уже сказал вам, что – мне мисс Рэйчел ничем не успела насолить.
– Кроме того, она хорошенькая.
– Вот уж не замечал.
– Честное слово.
Он дернул поводья и рявкнул:
– К чему это вы клоните?
– Не обращай внимания. Я, когда нервничаю, всегда много болтаю попусту. Своего рода защитная реакция. Скорее всего, я просто пытаюсь заглушить мысли о предстоящем объяснении с твоим дядей.
– Нам обоим предстоит отдуваться.
– Могу себе представить, что он будет просто взбешен. И повод для этого, согласись, достаточный. Тебя же могли убить.
– Взбешен – это мягко сказано.
Эва знала, что он не кривит душой. Как же она боялась грядущего разговора с Чейзом Кэссиди! Но на ней лежит ответственность за все. Ей поручили присматривать за Лейном, кроме того, она пообещала шерифу полностью перед Чейзом отчитаться.
Эва вздохнула. Похоже, хлопоты, связанные с Лейном Кэссиди, стали частью ее жизни.
ГЛАВА 5
Когда Чейз вошел в дом через черный ход, там была абсолютная тишина. Он снял шляпу и повесил ее на вешалку-рога. Потом бросил седельные сумки на кухонную табуретку и направился к плите. Потрогав металлическую жаровню, он убедился, что та давно остыла. Вслед за этим пришло чувство горького разочарования.
Эва Эдуарде их покинула.
Он не был удивлен, что она сбежала, но не мог не чувствовать обиды. Вне всякого сомнения, Лейн опять отличился – сказал или сделал что-то такое, что побудило ее уехать.
А впрочем, может, дело совсем и не в Лейне.
Может быть, она ездила в Последний Шанс и там разузнала кое-что о его прошлом.
И все же в душе теплилась слабая надежда, что, может быть, еще не все потеряно. Он тешил себя мыслью, что ей вдруг понадобилось поехать куда-то с Лейном и что с минуты на минуту они вернутся домой.
Чейз окинул взглядом кухню. Если она действительно уехала, то это, похоже, произошло совсем недавно. Кругом царили чистота и порядок. Дверь, ведущая в ее комнату, была немного приоткрыта, и он почувствовал непреодолимое желание заглянуть туда.
Чейз пересек кухню и вошел в крохотную спаленку. Она показалась ему невыносимо тесной. Интересно, как чувствовала себя здесь Эва, которая жила в Филадельфии в таком прекрасном доме. Он словно смотрел на все ее глазами: унылая обшарпанная комнатенка, почти все пространство занято кроватью. Тут и повернуться толком негде. Он сам ни за что в такой комнате не стал бы спать. Уж очень она напоминала тюремную камеру.
Он уже почти собрался уходить, когда краем глаза отметил какую-то малиновую вспышку, и переключил внимание на комод из трех ящиков.
Ее вещи были на месте.
На комоде лежали щетка для волос с костяной ручкой, расческа и зеркальце, пожелтевшие от времени. Тут же стоял крошечный стеклянный флакончик духов. Он осторожно взял флакончик в руки, поднес его к носу и глубоко вдохнул тонкий аромат сирени. Он поставил его на корявую крышку комода и постарался придать пузырьку точно такое же положение, в котором он находился раньше.
К верхнему ящику комода его тянуло, как магнитом. Он, как завороженный, потянулся к ручке, дернул за нее и выдвинул ящик настолько, чтобы разглядеть лоскут красного шелка, который и привлек его внимание с самого начала.
Ящик был забит пикантным кружевным бельем, забит до такой степени, что, когда ящик выдвинули, ворох кружевных финтифлюшек словно ожил и сам прыгнул в руки Чейза. Он отпрянул, будто обжегшись, а потом глянул в сторону пустой кухни. Воровато оглядевшись по сторонам, пробежал пальцами по подолу алой нижней юбочки.
Испытав при виде огненной материи настоящее потрясение, он долго пытался сообразить, как такая благовоспитанная леди, как мисс Эдуарде, может носить столь легкомысленные штучки.
Кто бы мог подумать, что под ее простенькими платьицами скрывается такое!
Чейз поднял глаза и увидел собственное отражение в зеркале над комодом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44