Эва вывела огромную зверюгу в боковую дверцу, мысленно благодаря Бога, что жеребец, кажется, склонен был ее слушаться. Усевшись верхом, она пустила лошадь шагом и двигалась так до тех пор, пока ее уже нельзя было увидеть с ранчо. И только достигнув холмов, она заставила жеребца нестись галопом.
Они скакали в ряд, все четверо, Чейз и его ребята, направляясь на южную оконечность ранчо. Они добрались почти до того места, где он нашел Эву у груды валунов. Казалось, это случилось целую вечность назад, а не несколько часов. Тогда он подскакал к этим камням почти вплотную, выкрикивая ее имя. Он заметил темно-синюю шаль, лежавшую мокрым грязным комком прямо на земле, рядом с самым большим валуном. Он сделал вид, что не заметил ее, но Нед подъехал, спешился и подобрал шаль. Ковбой свернул ее, достал веревку и приторочил маленький тючок к седлу.
Дождь прибил к земле полевые цветы, росшие повсюду, так что создавалось впечатление, будто здесь промчался табун лошадей и уничтожил все своими копытами. Чейз закрыл глаза. Его посетило мимолетное воспоминание о том вечере на школьном дворе, когда он позволил так ловко обвести себя вокруг пальца. Сердце заныло так сильно, как будто на нем открылась настоящая рана, когда он подумал об Эве и о том, что произошло между ними прошлой ночью. Ни разу в своей жизни он еще не испытывал такого всепоглощающего наслаждения в объятиях женщины и никогда не сталкивался с таким вероломным предательством.
– Никого. – Рамон дернул поводья, и его лошадь, выбившаяся из ряда, снова пошла вровень с остальными.
– Может, поторопимся? – Кривая усмешечка Неда Делмонда моментально улетучилась, когда ему рассказали о потерянном скоте.
Квартет дополнял необыкновенно молчаливый Джетро Адаме. Ни один из людей Чейза не высказывал пожелания вернуться обратно на ранчо, хотя им не помешал бы горячий обед и чашка кофе.
Чейз окинул взглядом окрестности, долину, посреди которой одиноко возвышалась груда валунов. За ней холмы постепенно повышались, образуя ряд овражков и расщелин, в которых могло укрываться сколько угодно злоумышленников. Прошлой ночью, когда он был в шоке, выяснив, что на его скот напали, а Эва предала, он не мог заставить себя отказаться от попытки найти виновных. Теперь, при ярком свете дня, Чейзу было абсолютно наплевать, куда ехать. Ему было на все наплевать.
– Нам придется вернуться, – начал он. – Нужно позаботиться об оставшемся скоте, и у меня такое ощущение, что, кто бы ни был наш враг, он знает, что мы здесь. Мы должны собрать весь скот и держать его как можно ближе к ранчо.
– Но его же надо кормить. А из того, что мы заготовили на зиму, уже почти ничего не осталось, – напомнил Рамон.
– Сейчас мне никакого другого выхода в голову не приходит, – признался Чейз.
Рамон оглянулся на холмы.
– Может, на обратном пути нам стоит разделиться?
У Чейза появилось какое-то нехорошее предчувствие. Он покачал головой.
– Я думаю, нам все же лучше держаться вместе. Большую территорию мы не сможем осмотреть, но мы не имеем права рисковать, пока не знаем, со сколькими противниками имеем дело. – Он подумал о Лейне, который сейчас неизвестно где, один, и молил Бога, чтобы мальчику ничего не угрожало.
– Со стороны города приближается всадник. – В голосе Джетро чувствовалось неподдельное волнение.
Чейз, повернувшись в седле, всматривался в одинокого путника, который направлялся прямо к ним. Мужчина, похоже, выше Лейна и шире в плечах. Чейз ждал, и все остальные ждали, когда всадник подъедет ближе. И скоро уже можно было узнать Стюарта Маккенну.
Поравнявшись с ними, шериф остановился. Звезда, приколотая к его безрукавке, переливалась в лучах солнца. Он бросил быстрый взгляд на работников, Рамона и, наконец, на Чейза. И спокойно кивнул.
– Привет, Кэссиди.
– Чем можем быть вам полезны, шериф?
– Вы сегодня, похоже, не особенно перетруждаетесь, – заметил тот.
Чейз опустил руку на колено и смотрел на человека, с которым они были знакомы еще с юности. Семья Маккенны была одной из первых, кто поселился в этих местах, еще задолго до того, как основали Последний Шанс. У Стюарта Маккенны было все, чего не имел Чейз, – богатство, уважение, всегда хорошее расположение духа, закон всегда был на его стороне. И для Чейза не стало неожиданностью, что Стюарта Маккенну назначили шерифом.
Чейз встретил взгляд бледно-голубых глаз.
– Ты что, провел столько времени в седле только для того, чтобы проверить, работаем мы или нет, Стюарт, или у тебя на уме что-то другое?
Маккенна сдвинул шляпу на затылок, открыв на всеобщее обозрение полоску огненно-рыжих волос.
– Я прибыл, чтобы поставить тебя в известность, что получил телеграмму из законодательного собрания сегодня утром. Дело такое: братья Хант сбежали из тюрьмы три недели тому назад и, по последним данным, направились в наши края. Не исключено, что они охотятся за тобой, Кэссиди. Тебе, по меньше мере, грозят крупные неприятности.
Чейз был абсолютно неподвижен. Его тревогу выдавали только руки, крепко стиснувшие поводья. Он долго смотрел на Маккенну, но мыслями сейчас унесся в то время, когда написал письмо, обвиняющее братьев Хант в смерти его сестры. И он знал, что они не упустят возможности расквитаться с ним за то, что он помог засадить их за решетку.
Маккенна внимательно наблюдал за ним. Наконец он отвел взгляд и переключил внимание на спутников Чейза.
– Непохоже, чтобы вы были заняты поиском скота. Вы случайно не встречали тут преступников?
Чейз покачал головой.
– Нет, но ты дал нам ключ к загадке, над которой мы бьемся уже несколько дней.
– Например?
– В течение последних нескольких дней кто-то постепенно уничтожает мой скот. Прошлой ночью, когда была гроза, мы обнаружили, что где-то около двадцати пяти голов отравлено. А все следы смыло дождем. Мы уже собирались возвращаться домой, – пояснил Чейз.
Домой.
Насколько ему известно, если Эва еще не собрала вещи и не уехала, она сидит сейчас дома одна с Орвилом. Страх пополз по позвоночнику и заставил желудок сжаться в комок. Если Эва говорила правду, если она не находится в сговоре с братьями Хант или кем бы то ни было, кто намерен его уничтожить, она сейчас подвергается смертельной опасности.
Он выпрямился, его так и подмывало повернуться кругом и помчаться к ранчо, чтобы убедиться, что она цела-невредима. Он помолчал немного, потом спросил шерифа:
– А об их сообщниках ничего не слышно? Когда Эва тогда встретиться с беглыми преступниками? Где она могла с ними встречаться?
Стюарт покачал головой.
– Насколько мне известно, они действуют в одиночку, но сбежали из тюрьмы они не без посторонней помощи.
И снова Чейз подумал об Эве. Неужели она зашла так далеко, что помогла бандитам совершить побег из заключения? Какие старые узы их связывают? Кто она? Подруга, сестра… любовница?
– Ты дашь мне знать, если что-нибудь выяснишь, Кэссиди? – На лице Маккенны было написано колебание. – Не хотел бы я оставлять тебя в таком состоянии. Как бы ты чего не натворил, как случалось и раньше.
Чейзом овладела слепая ярость. Он должен был вернуться и снова задать Эве несколько вопросов. Его слова, когда он, наконец, открыл рот, прозвучали неестественно даже для него самого.
– Я дам тебе знать.
– Ты обещал, слышишь? – Маккенна повернул лошадь обратно в город. – И я тебе обещаю то же самое.
Чейз не пожелал шерифу счастливого пути, не попрощался с ним и не перекинулся ни единым словом со своими людьми. Он просто развернулся в направлении ранчо и понесся, как ветер. Его голова сейчас занята была одним – он должен убедиться, действительно ли Эва сплела такую замысловатую паутину лжи, как он подозревал.
Когда они подъехали к ранчо, остальные отправились в загон менять лошадей, а Чейз поскакал прямо к дому и остановился у крыльца черного хода. Совершенно незнакомые лошадь и повозка стояли во дворе, недалеко от крыльца.
Чейз спешился, перекинул поводья через столбик и в три прыжка преодолел ступеньки. Он рывком распахнул дверь с такой силой, что она впечаталась в стену и по инерции захлопнулась за ним.
– Эва? – позвал он, проходя через пустую кухню и направляясь к ее спальне. Не потрудившись постучать, он распахнул дверь. Комната была пуста. Одно из платьев валялось поперек кровати, ящики комода выдвинуты до упора, их содержимое разворошено. Такое впечатление, что кто-то в спешке шарил по ящикам, а потом запихивал все обратно. И, похоже, пропало совсем немного, если вообще что-то пропало. Ее цветочные духи, как и щетка для волос и расческа, стояли на прежнем месте, на крышке комода.
За спиной Чейза послышались шаги. Он резко развернулся. Его рука инстинктивно потянулась к бедру, но схватила пустоту. Человек, стоявший перед ним, побелел, как полотно, пока не понял, что Чейз не вооружен.
– А вы могли меня прикончить, – заметил незнакомый прилизанный блондин. И в – его тоне было больше понимания, чем страха.
Чейз всматривался в незнакомца. Они были примерно одинаковой комплекции, но разной масти. Один – темный, другой – светлый. Волосы мужчины, по природе белокурые, были зачесаны назад и закреплены бриолином, поэтому казались темнее. Он полез в кармашек своего парчового жилета и вынул оттуда визитную карточку, щелкнул по ней пальцем, а потом протянул Чейзу.
– Меня зовут Куинси Поуэлл. Я приехал к Эве Эберхарт, но ее здесь нет.
Значит, Эберхарт, а не Эдуарде.
– Я не знаю никакой Эвы Эберхарт, – твердо сказал Чейз. Он ценой неимоверных усилий старался казаться спокойным и небрежно прислонился к дверному косяку у спальни Эвы.
Мужчина поверх плеча Чейза разглядывал маленькую комнатку. Потом показал белоснежные зубы в ослепительной улыбке.
– Я уже убедился, что ее вещички находятся здесь. Никто кроме Эвы не носит такого разноцветного белья. – Он сунул руки в задние карманы брюк и начал покачиваться с пятки на носок. А потом самодовольно заявил: – Мне ли не знать, я все ее богатство видел самолично.
Чейзу хотелось вцепиться этому типу в горло.
Но он все же постарался держать себя в руках и спросил, не повышая голоса:
– А что вам от нее нужно? Куинси Поуэлл рассмеялся.
– Я хочу вернуть ее назад.
Чейза бросало то в жар, то в холод. Теперь у него перехватило дыхание.
– А по какому праву вы от нее чего-то требуете? Насколько мне известно, она даже никогда не упоминала вашего имени. – Хотя мисс Эва Эдуарде предпочитала умалчивать об очень многих вещах.
– Она много мне задолжала, – заявил Поуэлл. – И потом, после того, как она уехала, дела во «Дворце» стали идти хуже некуда. Она смылась после того, как затеяла драку, из-за которой мне пришлось прикрыть заведение почти на неделю, и, кроме того, она лучшая танцовщица, которая у меня когда-либо работала.
Танцовщица? Чейз пытался собрать вместе все кусочки головоломки.
Она танцевала в вашем заведении?
– Именно так, черт побери, хотя она и считала, что после того, как всю свою жизнь играла в дешевеньких пьесках, «Дворец недостоин такой чести, чтобы она там работала. С тех пор, как она уехала, у меня началась полоса неудач, и я намерен все изменить раз и навсегда. Я заставлю ее вернуться и отработать все, что она должна мне.
Куинси достал из кармана золотые часы, щелкнул крышечкой и узнал время, а потом снова закрыл крышку.
– Итак, где она?
Чейз смотрел, как Куинси прячет часы в карман. Он хорошо знал подобных людишек. С такими сладкоголосыми мошенниками он встречался множество раз во множестве салунов и заведений для азартных игр, когда искал убийц своей сестры. Поуэлл мог производить впечатление человека, который в глаза не видел оружия, но в кармане он, скорее всего, носил пистолетик, а под штаниной, привязанный к щиколотке, у него был припрятан нож.
Отступив от стены, Чейз заявил:
– Леди, которая живет здесь, называет себя Эвой Эдуарде. Насколько мне известно, единственное, что позволяет отождествлять ее с особой, которую вы ищете, – это разноцветное белье. С чего вы взяли, что это именно она?
Куинси ухмыльнулся.
– Рыжие кудряшки. Стройные ножки. Круглая попка. – Он прижал кулаки к груди. – И вот такие титьки.
Руки Чейза взметнулись к горлу Куинси. Он схватил его за воротник и протащил через всю кухню, пока не уложил ничком на кухонный стол. Этот мерзавец порвал на Чейзе рубашку, пытаясь вывернуться, а теперь только пускал слюни. Он выкатил глаза, а его холеная кожа быстро приобретала синюшный оттенок.
– Сколько времени вы двое уже работаете на братьев Хант?
Чейз ослабил захват на горле Куинси ровно настолько, чтобы дать тому возможность прохрипеть:
– Я не… знаю… о ком… вы говорите… Пальцы Чейза поползли к трахее Поуэлла. У того губы стали почти фиолетовыми.
– Поклянись, что ничего общего не имеешь с Хантами.
Куинси Поуэлл сделал попытку кивнуть. Но несмотря на все усилия, ему удалось только слегка шевельнуть головой.
– А Эва их знает?
Глаза Поуэлла чуть не вылезали из орбит. Он проквакал:
– Не… не знаю.
Чейз разжал руки и отпустил Куинси. А потом швырнул его на стул с такой силой, что тот аж скривился от боли. Белокурые волосы Куинси Поуэлла, безукоризненно набриолиненные, теперь стояли дыбом и торчали во все стороны, как пакля.
– Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты уберешься вон и навсегда забудешь сюда дорогу.
Продолжая постанывать, Поуэлл покачал головой.
– Без… Эвы… я не уеду. От меня никому не скрыться. И потом, она должна мне кучу денег.
Чейз сжал руки в кулаки, и Куинси вздрогнул и отшатнулся.
– Сколько? – Чейз должен был знать. – Сколько она тебе должна?
Куинси поправлял на шее свой перекрученный галстук, разглаживал его и запихивал под жилетку.
– Две сотни долларов.
Секунды текли. Чейз, не отрываясь, смотрел на Куинси, который старательно отводил взгляд.
– Жди здесь. – Обзывая себя последним идиотом, Чейз пошел в свою комнату. Там он отодвинул от стены шкаф и достал пожелтевший пакет, который был прикреплен к задней стенке шкафа. Он вынул оттуда двести долларов в кредитках. Это была бешеная сумма денег, почти все, что у него оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44