У него начали трястись руки, но не потому, что начала отдавать холодом промокшая одежда под брезентовой курткой, а из-за того, что из глубины сознания начали подниматься воспоминания, которые он так старательно прятал от себя самого.
Он видел Огги Овенс, будто в самом страшном кошмаре, немытую, с пухлыми ручищами и ляжками, распространяющую вокруг себя отвратительное зловоние. Она наклонялась над ним, пытаясь приманить тошнотворной улыбочкой и грошовой конфетой. Сколько раз он просил Бога о том, чтобы она съела конфету сама и чтоб подавилась ею. Но этого никогда не происходило.
Иди сюда, малыш, пора ложиться в постельку.
Он затряс головой, но видение не стало более отчетливым.
Она обхватила его ручищами, тискала и мяла, пока он не завизжал от боли. Потом потащила его, упирающегося и плачущего, к своей продавленной кровати, которая занимала большую часть комнаты.
Прекрати хныкать и залезай ко мне под одеяло.
Она нырнула в постель вслед за ним и прижала его к стене своими телесами.
Лейн открыл глаза и заставил самые потаенные свои воспоминания снова уйти в тот уголок сознания, где они всегда прятались. Привлеченный звуками, доносившимися из комнаты дяди, Лейн, как лунатик, подошел к двери. Он помедлил немного, взявшись за ручку двери, и, прислонившись лбом к грубой деревянной доске, вполголоса выругался. Он не мог больше отступать, как не мог освободиться от груза того, что случилось с ним столько лет тому назад.
Им двигало отвратительное чувство, которое он сдерживал в себе столько времени. Он должен был узнать, что же происходит там, за дверью – даже если этот кошмар потом всю жизнь будет преследовать его.
Сейчас. Сейчас, пока по кровле с таким ожесточением барабанят дождевые капли. Его ладонь стиснула ручку двери и повернула ее вниз. Дверь открылась как раз в тот момент, когда новая вспышка молнии озарила комнату светом, ярче сотен ламп.
И в это самое мгновение, в этом жутковатом свете он увидел их. Рыжие кудри Эвы, разметавшиеся по белоснежной наволочке, невозможно было ни с чем спутать. Широко раздвинув ноги, распластавшись на кровати, она изгибалась, чтобы его дядя как можно глубже проник в нее, прижимала его к себе, вцепившись ладонями в его ягодицы. Увидев Эву под Чейзом, Лейн еле сдержался, чтобы не закричать.
Чейз навалился на нее, как жеребец, бледный и похожий на привидение в ослепительно-голубом свете молнии.
Тишину разрушил раскат грома. Не в силах сдвинуться с места, Лейн смотрел.
Секунды казались часами. События стремительно разворачивались, вытаскивая из глубин памяти воспоминания о других темных ночах и о еще более мерзких сценах. Он теперь слушал крики не Эвы, а своей матери. Он закрыл глаза.
Эва снова вскрикнула. Это не был крик боли, но все же громкий, отчаянный крик.
Он слышал, как хрипел его дядя в такт своим мощным толчкам, двигаясь вместе с Эвой. Всхлипывающая, шепчущая имя Чейза снова и снова, она обвила ногами его талию и прильнула к нему. Эта картина – ее руки и ноги, вот так оплетающие тело Чейза, чуть не свела Лейна с ума. В висках у него стучало. Нужно было бежать отсюда, пока он не потерял сознание прямо здесь, на пороге.
Еще одна вспышка молнии озарила комнату светом. Лейн услышал, как Эва снова закричала, и этот крик был своего рода предупредительным сигналом. Он не отрывал от нее взгляда. И вот в этот самый миг, когда в комнате было светло, как днем, их глаза встретились.
Лейн повернулся кругом и побежал.
– Эва? Что случилось? – Чейз с трудом приходил в себя. Он едва дышал, как человек, которому пришлось плыть против течения в горной реке. И у него были на то причины. Он только-только закончил заниматься любовью с ангелом уже второй раз за одну ночь.
Эва отчаянно барахталась под ним. Схватив одеяло, она начала тянуть его на себя.
Неужели он чем-то обидел ее? На лице ее проступил ужас.
– С тобой все в порядке?
– Я не знаю… я…
Чейз набросил на них одеяло и простыню, но Эва вывернулась и спрыгнула с кровати. Стараясь не наступать на поврежденную ногу, она озиралась по сторонам. Он проследил за направлением ее взгляда и увидел, что дверь так и осталась широко распахнутой. Свесив ноги с кровати, он смотрел, как Эва судорожно роется в ворохе одежды, разбросанной на полу.
Схватив его черную сорочку, которая была сегодня на нем, и встряхнув ее, она наконец пояснила:
– Лейн был здесь. Он нас видел. Он стоял вот тут, на пороге.
Чейз вздохнул.
– Черт побери.
– Мы должны разыскать его. Он всего лишь подросток, Чейз. Он даже не представлял себе, что может обнаружить нас в таком виде. Подумай, чего он сейчас может натворить…
Чейз провел пятерней по волосам, наблюдая, как она натягивает на себя его сорочку и начинает непослушными пальцами застегивать ее. Что-то тут было не так. Он это нутром чуял, но точно определить, что же его беспокоит, не мог.
– Он убежал. Сколько же он увидел до того, как ты закричала? – поинтересовался он вслух.
Она рывком повернулась к нему.
– Очень много. – Она босиком пробежала через всю комнату и захлопнула дверь, а потом вернулась назад.
Чейз пошарил на прикроватной тумбочке, нащупал спички, чиркнул одной и зажег лампу. Фитиль был слишком высоким. Он зачадил, когда загорелся, и сразу закоптил стеклянный колпак. Чейз поправил фитиль и перевел взгляд на Эву. У нее был взъерошенный вид, хотя она все равно была прекрасна даже в своем смятении, но не смущена и не испугана, как того можно было ожидать в подобных обстоятельствах.
– А что ты намерена сказать ему, когда отыщешь? – Это Чейзу было очень интересно узнать.
– Сама не знаю, но я надеюсь, что ты пойдешь со мной. Если же ты откажешься, я пойду одна. Ну, конечно, я извинюсь.
Она снова стояла, наклонившись, и шарила по полу в поисках своей одежды. Теперь она нашла один из своих чулок. Он выглядел довольно неприглядно и все еще был влажным. Она нахмурилась и отшвырнула его в сторону.
– О чем ты жалеешь, Эва? – Она слышала, что его тон стал напряженным, и в его вопросе был какой-то скрытый смысл.
Эва пересекла комнату и встала перед ним. Чейз, совершенно обнаженный, сидел на краешке постели, наклонившись вперед и положив локти на колени. Он поднял глаза и убрал с лица темную прядь волос.
– Я жалею о том, что он увидел нас… такими, вот и все.
Его взгляд был испытующим. Она боялась, что он подумает, будто ее реакция совсем не такая, какую он ожидал. Неужели и Чейз пришел к мысли, что она совсем не та, за кого себя выдает?
Она старалась не встречаться с ним глазами.
– Я пойду посмотрю, не в доме ли он, – пробормотала она, стянув покрывало с кровати и обмотав его вокруг бедер. Эва открыла дверь и пошла в гостиную. Свет от керосиновой лампы, стоявшей в комнате Чейза, распространялся достаточно далеко и заставлял предметы отбрасывать длинные темные тени.
И этот свет осветил безмолвную высокую фигуру, замершую у камина.
– Рамон, – прошептала она. Слова замерли у нее на губах в тот момент, когда она заметила оружие в его руках. Эва перевела взгляд на револьвер. – Что ты тут делаешь?
– Где Чейз?
Она указала на дверь соседней комнаты кивком головы.
– Там. А где Лейн?
– Я видел, как он опрометью выскочил из дома. Что случилось, сеньорита? Почему он мчался отсюда, как угорелый?
Чейз появился в дверях и стоял так, голый по пояс. Штаны его были застегнуты только наполовину. Его помощник несколько мгновений смотрел на него, потом повернулся к Эве. И медленно сунул револьвер в кобуру.
– Где Лейн? – спросил Чейз Рамона. Мексиканец пожал плечами.
– Мы должны найти его. – Эва чувствовала себя крайне неловко, отдавая распоряжения в мокрой рубашке Чейза, но это ее сейчас меньше всего заботило. Она знала, как раним Лейн, и теперь судьба мальчика была превыше всего – важнее притворной скромности, важнее того, что Рамон думает о ней.
– Мы уехали с ранчо в промежутке между двумя вспышками бури, – начал Рамон. Он стоял переминаясь с ноги на ногу. Легкое движение заставляло замысловатые кончики его шпор слегка позвякивать. – В пруду на восточном пастбище мы обнаружили двадцать семь отравленных животных. – Он посмотрел на Эву, потом перевел взгляд на Чейза. – Мы сразу вернулись, чтобы тебя предупредить.
Чейз смотрел на Рамона, пытаясь осмыслить то, что тот сейчас произнес. Его руки сжались в кулаки.
– Черт побери! – В этот вопль он вложил всю свою ярость и грохнул кулаком о дверной косяк.
Эва вздрогнула от неожиданности. Но она знала, что повод для гнева есть. Чейзу сейчас очень тяжело. – Он ступил в окутанную полумраком комнату, его агатовые глаза испытующе смотрели на нее. Он подошел, откинул с ее лица волосы, а потом ладонью сжал основание ее шеи. Теперь она никак не могла спрятаться от молний, которые метали его глаза.
– Что ж, леди, вы действительно ловко провели меня. Представление удалось на славу.
Эва в первую секунду лишилась дара речи. Потом она с усилием прохрипела:
– Что ты этим хочешь сказать?
И она знала ответ прежде, чем он успел слететь с его губ. Это было обвинение.
– Я понял, что что-то не так, в тот момент, когда ты опрометью соскочила с кровати и помчалась за Лейном. – Он стиснул ее крепче, заставляя смотреть ему в глаза. – Это не давало мне покоя всю ночь, эта мысль родилась где-то в глубине моего сознания сразу после того, как ты позволила мне увести тебя в свою комнату. Никакая ты не несчастная маленькая леди, нуждающаяся в крове и работе. Ты даже девственницей не была до того, как я затащил тебя в постель.
– Чейз, пожалуйста, позволь мне объяснить.
– Нет нужды ничего объяснять, Эва. Хоть я всего лишь большой бестолковый ранчер, кое в чем я разбираюсь.
Она бросила взгляд на Рамона. Хорошо бы, если бы он оставил их одних. Ей нужно немедленно оправдаться перед Чейзом, иначе последствия будут непоправимыми.
– На кого ты работаешь? – настаивал Чейз. Эва отступила назад, испуганная злобой, которую он выплеснул на нее вместе с этими словами.
– Ни на кого.
Он схватил ее за плечи. Ей было больно.
– Не лги мне. Кто это, Хэнк Рейнолдс или Ханты? Кто подослал тебя сюда, чтобы расквитаться со мной?
– Никто, Чейз, поверь мне. Я…
Он грубо отпихнул ее и отступил назад, стукнув кулаком по бедру. Он начал мерить шагами комнату, бросая на Эву злобные взгляды.
– Каким я был слепым ослом, чтобы попасться в расставленные тобой сети, правда? Ты все доложила им, завлекла меня и усыпила мою бдительность.
Ее трясло, как в ознобе. Она едва не выронила узорчатое покрывало, в которое куталась.
– Нет, прошу тебя… – Эва протянула к нему руки, но он отступил в сторону, оставив без внимания ее жест мольбы.
– Так это все было подстроено? Ты специально спряталась во время грозы, зная, что я настолько потерял от тебя голову, что помчусь тебя искать? А потом, чтобы дать тем, кто стоит за твоей спиной, возможность расправиться с моим скотом, ты в конце концов заманила меня в постель. – Он гортанно рассмеялся, но в его смехе было слишком много горечи.
У Эвы защемило сердце. Как же она переживала из-за всех этих несчастий, свалившихся на его голову, из-за этой боли, которая затаилась в глубине его глаз…
Он сделал еще несколько шагов, потом остановился рядом с ней.
– Ну, как, довольна, Эва? Чувствуешь себя счастливой, потому что одна часть твоего маленького спектакля удалась на славу?
Слезы застилали ей глаза. Она смахнула их, они заструились по щекам.
– Ты не даешь мне даже слова сказать в свое оправдание?
– Я не желаю больше выслушивать твое вранье. – Повернувшись кругом, он направился в свою комнату. – Рамон, скажи остальным, чтоб седлали лошадей. Буря, похоже, утихает.
– Мы едем осматривать стадо?
– К черту скот. Мы соберемся вместе и попытаемся догнать тех, кто это сделал.
– Si, хозяин. – Великан-мексиканец не торопился, стоя в той же позе и глядя на Эву в течение нескольких секунд. – А с ней что делать?
Чейз бросил на нее взгляд, полный презрения.
– Если нам повезет, к тому времени, как мы вернемся, она уже уберется отсюда.
Рамон кивнул и вышел из комнаты.
Страх сковал тело Эвы. В таком состоянии Чейз наверняка потерял способность рассуждать здраво. Он действительно собирается мчаться в погоню за теми, кто причинил ему столько зла. Она бросилась вслед за ним в его комнату. Он стоял прямо, повернувшись к ней спиной, и смотрел на развороченную постель.
– Чейз, послушай. Мне все равно, что ты там думаешь…
– Не сомневаюсь, что тебе все равно.
– Я ни на кого не работаю, я не знаю, кто отравил твоих дурацких коров, и сейчас для меня это не имеет никакого значения. Я люблю тебя, Чейз Кэссиди и я…
Он рывком обернулся и в три прыжка оказался рядом с ней.
– Заткни свой поганый рот. Неужели ты могла хоть на минуту вообразить, что я поверю в твои россказни? Неужели ты думаешь, что твои фальшивые слезы способны меня растрогать снова? Неужели ты думаешь, что я опять позволю себя одурачить?
– Если ты выслушаешь, я тебе все расскажу. Мое настоящее имя – Эва Эбер…
– Мне плевать, кто ты такая. Я должен был догадаться, что ты лгала с самого начала. Каким же болваном я был, вообразив, что во мне что-то привлекательное может найти настоящая леди. – Он посмотрел на ее волосы, задержал взгляд на ее груди, скрытой под сорочкой, потом перевел глаза на ее губы.
Эва съежилась под его бесцеремонным осмотром. Не было никакого проку в том, чтобы снова начать убеждать его в чем-то. Она уже попыталась – и ее заклеймили позором.
Он повернулся и зашагал вон из комнаты.
– Убирайся. Мне нужно переодеться.
Косточки ее пальцев, сжимавших пестрое покрывало, побелели. Эва опрометью бросилась вон, в свою собственную комнату. Она услышала, как за ее спиной захлопнулась дверь спальни.
Вихрем промчавшись через темную кухню, она стукнулась ногой о табуретку и чуть не согнулась пополам от боли. Оказавшись в собственной комнате, в относительной безопасности, Эва захлопнула свою дверь.
Как же можно было так по-идиотски вести себя, как же можно было позволить страсти полностью заглушить доводы рассудка? Куинси Поуэлл, прежде чем убедил ее отдаться ему, пустил в ход все свое обаяние и искусство убеждения, но то безумное влечение к Чейзу, которое она испытала сегодня, ни в какое сравнение не шло с ее предыдущим опытом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44