Но хватит разглядывать «колеса», пора посмотреть и на водителя. Наверняка он возглавляет эту ватагу.
Сергей шагнул к двери и приоткрыл ее, прижимаясь к стене. Если гости задумали неладное, сейчас полетят пули. Такого с ним еще не бывало ни разу, но расслабляться не стоило. Он вынул из кармана куртки нехитрое приспособление – маленькое зеркальце на палочке – и высунул его в проем. И крикнул;
– Здесь хозяева! Кто у вас там главный, покажись!
Как он и ожидал, дверь «хаммера» распахнулась со стороны водителя. На землю спрыгнул рослый мужик, одетый в хаки и солдатские ботинки, с чем-то вроде укороченного «абакана» на плече. Двигался он свободно и раскованно: было видно, что возможность поймать пулю от чересчур нервного отшельника его не пугает.
– Показываюсь! – весело крикнул он. – Твоя очередь.
– Погоди, – Сергей повернул зеркальце, чтобы видеть остальных.
Да, конечно, дом можно было обойти и с другой стороны, но там они с Глебом посеяли десяток «крикунов». Он будет, по крайней мере, предупрежден, если кочевники полезут с тыла.
– Чего вам надо?
– Это называется гостеприимством? Земляк, ты чего забился, как барсук в нору?
– Время такое… барсучье. Так я спрашиваю, надо чего?
– Поговорить надо, земляк.
– Так говори.
– Эй, земляк, – кочевник развел руками. – Не по-людски это. Я из-за забора говорить не буду. Ты обидеть меня хочешь?
В последней фразе содержалась скрытая угроза. Как говорили у мотокочевников: «Обидел одного – обидел его Семью. Обидел Семью – обидел всю Степь».
Сергею не хотелось ссориться с целой Степью. Он тихо вздохнули крикнул:
– Ладно, заходи. Поговорим.
Он стоял у двери, в одной руке карабин, во второй портативный металлоискатель. Никакое гостеприимство не заходило так далеко, чтобы пускать в дом вооруженных людей, кроме того, кочевник напросился взять с собой двух товарищей, что само по себе делало их численный перевес опасным.
– А это что такое? –поинтересовался Сергей, когда прибор в его руках взорвался тревожным писком напротив груди предводителя.
Тот молча расстегнул куртку. Под ней у него была стальная мелкоячеистая сетка. Сергей подумал, что это кольчуга, но уж очень она была тонкой и непрочной на вид. Он вгляделся и понял – заземление. Под «кольчугой», вживленная в район солнечного сплетения, таилась батарея, весело подмигивающая огоньками. Кочевник оказался теком поколения «альфа».
О чем можно было догадаться, уже глядя на его лицо. Его левую половину занимал такой же древний, как батарея, оптический имплантат. Явный самодел с телескопическим объективом «Ricoh» и витком оптоволоконного кабеля, уходящим в неряшливый черепной шунт. Когда кочевник переводил взгляд, можно было расслышать тихое гудение мотора и жужжание диафрагмы, изменяющей диаметр для наведения резкости.
В остальном лицо киберкочевника тоже оказалось примечательным. Бритая макушка плавно скатывалась к низкому лбу и горбатой переносице. Картину довершали широкие скулы и острые уши, прижатые к черепу. Очень восточное, очень звериное лицо. Такие редко встретишь в Городе.
– Подлянки не держу, хозяин, – сказал он, открывая в усмешке рот, полный металлических зубов. Иметь дентальные протезы – обычная история для кочевника, чья жизнь большей частью состоит из ударов челюстью о твердые предметы вроде руля или приборной панели. – Будешь ручками хлопать или на слово поверишь?
– Куртку сними, – попросил Сергей. – Можешь на лавке оставить. И штаны подкати над щиколотками… Ага. Теперь вы двое,
– Смотри ты какой, – кочевник цыкнул зубом. Куртку не стал оставлять на лавке, надел снова. – Настороженный.
– Какой есть. Ладно, проходите, садитесь за стол.
Сергей понимал, что у гостей могут быть керамические «жала», невидимые для металлоискателя. Но что ему оставалось, кроме как рисковать?
Конечно, можно было наплевать на угрозы и не пустить кочевников в дом. Сказаться больным, это бы их отпугнуло. Кому охота подхватить какую-нибудь дрянь, для которой и названия не придумали?
Но в последнее время желание поговорить хоть с кем-нибудь стало невыносимым. Честно сказать, эти ребята явились очень кстати. Еще пара дней, и он, может быть, попробовал бы ствол «манлихера» на вкус.
Разлил по полстакана водки, поставил чайник. Нагрузил стол снедью. Кочевники тоже выставили свои бутылки, развернули солонину. Все расселись вокруг стола.
– Это Малыш, – начал представлять старший кочевник своих товарищей. – Это Кожух. А я Артак, но свои меня зовут Метисом.
Кожух невысок, плотен, широкое лицо свисает вниз, как будто не держится на черепе. Взгляд неприятный, скользящий, посмотрит и уводит в сторону. Этот будет молчать и следить за тем, что говорит и делает Артак.
Малыш, одетый в грязную и местами рваную пилотскую куртку, прозвище получил не за габариты – у него широченные плечи и огромные кулаки, – а за то, что недавно в Степи. Озирается он с откровенным и немного детским любопытством. На лбу у него смешные очки-консервы, на шее болтается косынка, чтобы закрывать нижнюю часть лица во время езды на байке.
– Я Сергей, – хозяину дома полагается выпить первым. Что он и делает. Кочевники спешат следом. Малыш морщится, Кожух громко крякает, долго утирается грязным рукавом. Артак пьет водку как воду, мелкими глотками. До дна.
Твердой рукой опускает стакан на стол.
– Хорошее имя, – одобрительно говорит он. – Сильное. А я Метис. Знаешь, что это значило раньше?
Сергей качает головой. Малыш по кивку Артака подливает в стаканы уже из их бутылки.
– Получеловек-полузверь, – объясняет Артак. – Вот, смотри.
Он закатывает рукав. На его жилистом предплечье три дырявых вздутия – индукционные порты для подключения оружия и выносных устройств. В отличие от остальной биопериферии Артака они не кустарной работы. Такие вживляли бойцам армейских спецподразделений.
А вот и косвенное подтверждение этого – выжженный на внутренней стороне запястья штрих-код. В нем имя, войсковой номер, группа крови и прочие данные.
Артак поймал его взгляд.
– Это нам приказали сделать, – сказал он. – Вечером, перед отбоем, зашел старшина, построил и повел в лазарет. На руку, под лопатку и здесь, – он показал на щиколотку. – Чтобы, даже если на куски, можно было опознать.
Сергей кивнул.
– Спецназ? Я такое видел уже.
– Ну, – Артак закатал рукав еще выше, – сюда смотри.
На бицепсе у него была наколота волчья голова с раскрытой зубастой пастью. Заключенная в круг, так что получалось вроде нашивки.
– «Черные волки», так мы звались, а здесь погон, – он похлопал себя по плечу. – Четыре звезды.
– Капитан, значит. Ну, за твои звезды.
Выпили еще раз. Пойло кочевников оказалось простым спиртом, самую малость разведенным водой. Крепкая дрянь.
– Ну, – сказал Метис, облизывая потрескавшиеся губы, – а ты, значит, служил?
– Было дело.
– И где? В каких частях?
– Химическая защита, – ответил Сергей. Звучало убедительно и редко приводило к дальнейшим расспросам. –До капитана не хватило, уволили по состоянию здоровья.
– Да, износ у вас там был серьезный, – кивнул Артак. – Но и платили, говорят, хорошо.
– Говорят.
В молчании опять наполнили стаканы. Сергей взял коричневую и твердую, как дубленая кожа, полоску солонины, пососал ее, размягчая.
– А один живешь, хозяин? – спросил Малыш.
По напряжению, повисшему между двумя его спутниками, Сергей понял, что вопрос был заготовлен. И это ему не понравилось. Он даже передумал пить третий стакан. И от первых двух уже изрядно шумело в голове.
– Остальные на охоте, – сказал он, косясь мельком на Артака. Тот разглядывал прибитые к стене глиняные тарелки, но сам внимательно слушал. – Должны уже скоро вернуться.
– А, – Малыш подумал немного, – а чисто они у тебя ходят. Метис сказал, что только одного человека следы видел, а он у нас по следам мастер.
– Давайте пить, что ли, – громко сказал Кожух. «Однако, прокол», – подумал Сергей. Конечно, на грязи со снегом и слепому видно, сколько человек прошло.
На этот раз Артак и Кожух внимательно следили за тем, как он пьет.
– До дна, Серый, до дна, – подначивал Метис. – По-нашему, по-армейски.
Сергей встал, пошатываясь сходил к электроплите и принес закипевший чайник, «Хватит пить», – билась в голове настойчивая мысль. Если что, нож из-за голенища, толстому в брюхо. Пока будет сипеть, три шага к двери, там карабин. Может, все же обойдется?
Но сел, не задвигаясь глубоко в стол, чтобы при случае разом оказаться на ногах.
– Еще кому заварить? – Он кинул в стакан с кипятком кубик чайного концентрата, тут же разошедшийся густой коричневой пеной. Получался убойной силы чифирь, который в обычных условиях приводил к медлительному отупению, но при сильном опьянении отрезвлял.
Желающих не нашлось.
– Ты о чем поговорить хотел, Артак? – спросил напрямую Сергей. – Дело какое-то или что?
– Да дело, – кочевник побарабанил пальцами по столу. – Мы едем в Город, хотели узнать лучшую дорогу.
– Дорога здесь одна, – пожал плечами Сергей, – старое шоссе. А чего в Город? От Семьи откололись?
– Нет больше Семьи, – мрачно сказал Артак, и по лицам его товарищей Сергей увидел – правда. – А скоро в Степи вообще людей не будет. Ни на «колесах», ни в «ящиках», нигде. Нет нам больше места. Такая теперь дрянь там завелась…
– Звери?
– Звери? Х-ха! Зверей пусть городские боятся, – Метис хлопнул себя по татуированному бицепсу. – Зверь во время Прорыва страшен, когда он всякое соображение теряет. А в остальное время пройдешься из «сверчка» по ним, так только задранные хвосты в прицеле. Нет, брат, это не звери. Это хуже. Упыри.
– Кто?
– Упыри. Ночью лезут из-под земли, утаскивают людей.
– Зачем? – Сергею такие байки были не внове. Удивительно, что их берется пересказывать этот прожженный скиталец, натасканный убийца, сам пострашнее любого упыря.
– Чтобы других упырей из них делать, – вмешивается Кожух. – Чего тут неясного?
– Вот оно что, – протянул Сергей. Ну конечно же. А для чего еще упырям люди?
– Ты не думай, хозяин, – сказал Артак, с жужжанием наводя свой объектив на Сергея, – мы тебе не фуфло здесь приправляем. Я сам не верил, пока на моих глазах шестерых не утянули. Под землю канули, как под воду, я тебе отвечаю.
– А пули, ясное дело, этих упырей не берут?
– Берут, – Метис сжал руки в кулаки, положил их перед собой на стол. – Да у них самих есть штуки покруче пуль. Ты «земляную пиранью» видел когда-нибудь? Или «жевуна»? А я видел. Был у меня знакомый один, отшельник, как ты. Здоровый бугай. И «скорлупа» у него была третьего класса, штурмовая.
Старая, но на ходу. Так его, прямо где стоял, обглодало до костей. В «скорлупе», и двух минут не прошло.
– Слушай, Серый, – встрял Кожух. – Где у тебя поссать можно?
– Во дворе, – махнул рукой Сергей. – Так, говоришь… Алкоголь приглушил его чувство опасности. Иначе он успел бы среагировать, когда мотокочевник, якобы направляясь к выходу, стал обходить стол у него за спиной. Не дал бы взять себя, как ребенка.
Кожух ловко обхватил его поперек тела, придавил к своему брюху, держа что-то острое у шеи. Скосившись, Сергей увидел рукоятку костяного ножа. Хорошая штука, не просекается детектором, а глотку режет не хуже металлического.
– Не рыпайся, – прошипел кочевник.
– Добро, – сказал, поднимаясь, Артак. – Засиделись мы. Заболтались. Малыш, дай-ка мне его ствол, Малыш, виновато поглядывая на Сергея, перебросил Метису карабин. Артак пощелкал затвором, опять сел, целясь из «манлихера» Сергею в голову.
– Завалить бы тебя сразу, суку, – сказал он без злобы. – За то, что у ворот мурыжил, за то, что шмон учинил. А я еще пил с тобой, ждал, пока ты зенки зальешь.
– Брат, не заводись, – сказал Кожух. Сергей понял – его пока не хотят убивать. Чтобы не рыться в доме попусту, загонят гвозди под ногти. И он сам им все покажет. Где припасы, где оружие спрятано. Все.
– Да ладно, – усмехнулся Артак. – Чисто объяснить хотел ему, в чем его ошибка. – Он повернулся к третьему кочевнику: – А ты, Малыш, не стой. Посмотри, кто у него там за стенкой. – И опять Сергею: – Что, думал, не замечу? – он указательным пальцем постучал по своему имплантату. – Дядя Артак все видит. Кого прячешь?
Сергей дернулся, но Кожух навалился сверху. Придавил к та-буретуирезанулнад кадыком. Неглубоко, но до крови.
– Сиди, – сказал он. – А то без башки останешься.
– Эй! – раздался крик Малыша из-за стены. – Да у него здесь баба!
Живой глаз Артака сузился, и в нем Сергей отчетливо разглядел смерть. Да, за женщину в Степи убивали не задумываясь.
Молодая, способная рожать стоила, конечно, дешевле боевого кара, но дороже гаусс-винтовки.
Но дело было сейчас не в этом. С бабой возиться легче и приятней, чем с мужиком. Покажет и расскажет она все значительно быстрее. Значит, Сергей больше не нужен.
Значит, конец.
Сергей почувствовал, что его руки, ноги и туловище ему больше не принадлежат. Совсем. Как, например, кукле, направляемой рукой ребенка.
Только кукла не понимает этого, а Сергей понимал. И это приводило его в ужас больший, чем ожидание надвигающейся смерти.
Его правая рука, преодолев остаточное сопротивление своего хозяина, метнулась вперед, обхватывая ручку чайника. И через стол выплеснула недавно вскипевшую воду прямо на Артака.
Последствия этого оказались гораздо круче, чем от попадания в лицо человека живым кипятком. Артак заорал, выгибаясь назад, от него в прямом смысле слова повалил дым, его открытую кибернетическую начинку закоротило. Об этом красноречиво говорили крохотные молнии, сновавшие по его сетке заземления и вокруг оптического имплантата. Замолчав, он повалился на пол,
Но перед этим карабин в его руках выстрелил.
Сергей обнаружил себя лежащим на полу рядом с опрокинутым табуретом. Тело вновь выказывало ему свое полное послушание. В ушах звенело. Коснувшись рукой волос на голове, он обнаружил, что они тлеют. Лицо кололо жгучими иголочками, во рту ощущался привкус горелого пороха. Чертовски болело ушибленное об угол стола плечо.
Кое-как извернувшись, Сергей поднялся, опираясь на локоть, поискал глазами Кожуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89