Невысокий, крупнотелый, с толикой наплывшего жирка на улыбчивом кругломлице. Покатые плечи под мягкими складками пурпурной рясы выдают в нем изрядного силача. Живой персонаж рекламного ролика. СПАСИ СВОЮ ДУШУ! ПОМЕСТИ ЕЕ В КИБЕРНЕТИЧЕСКОЕ ТЕЛО! ПЛОТЬ СЛАБА, НО ВМЕСТЕ С НАМИ ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО ИСПРАВИТЬ! МЫШЕЧНЫЕ АКСЕЛЕРАТОРЫ «САМСОН»! СТАЛЕВОЛОКОННЫЕ ТКАНЕВЫЕ ЭРЗАЦЫ «ГОЛИАФ»!
Эти двое – одни из самых влиятельных людей в Ядре, избранные Автократы, щупающие пульс Города напрямую, где-то в районе аорты. Желанные союзники или опасные враги… кто именно, это еще предстоит выяснить.
Сейчас они молчат. Молчат, конечно, для Волоха, давно уже переговариваясь между собой на закрытой от подслушивания частоте. Чертовы киборги. Никогда не можешь быть уверенным в том, что они выкинут в следующую секунду. Или даже проделывают в эту, прикидываясь такими же, как ты, потеющими, испытывающими голод, жажду и боль людьми. (Черта с два он им поверит. Отчаявшись дождаться реакции гостей, Волох решил сделать первый ход. – Возможно, вы полагаете, что эта запись является подделкой. Доказать обратное я не в состоянии.
– Вашего слова, Аркадий, вполне достаточно, – мягко улыбнулся отец Димитрий, активируя подпрограмму «Исповедник», Теперь, используя собственные акустические системы, он мог анализировать гармонические колебания голоса собеседника, определяя степень его правдивости. – Не думаю, что вы потратили столько времени и сил на организацию нашей встречи, чтобы морочить нам с Гроссмейстером голову. Как ты считаешь, Макс?
Тамплиер буркнул что-то, не разжимая узких сухих губ.
– Симпатии вашего генерального директора к делу «новых» давно уже вызывали вопросы у заинтересованных людей, – продолжил Пастырь, складывая ладони домиком. – Мы рады, что ответы на них будут исходить от вас, Аркадий. Вы серьезный человек, понимающий всю сложность ситуации…
Происходящее живо напомнило Волоху давнишние тестовые собеседования на благонадежность, предшествовавшие появлению у Конторы мнемонических сканеров. Только на месте этого болтливого полуробота сидел майор из соответствующего отдела, а к собеседнику присасывался десяток зондов детектора лжи. Однако как далеко шагнулпрогресс!
– Именно поэтому я и пригласил вас сюда, – перебил Агнца Пардус. – Побеседовать о возникшей проблеме и ее возможном решении.
Он сделал небольшую паузу, чтобы набрать воздуха и заодно сконцентрировать внимание гостей.
– Присутствующим на Ане наблюдателям Ордена должно уже было стать известно о серии терактов, запланированных на станциях «Энергополиса», – начал он. – За их подготовкой и будущим осуществлением стоит подпольная организация, называющая себя «Жнецы».
– Итак, я подытожу, – сказал Пастырь. – Настоящих взрывов не будет. Террор-группы будут заблаговременно нейтрализованы. Но котельные все равно остановятся, энергозависимые установки Форсиза прекратят действовать, большая часть города погрузится в темноту. Средства массовой информации возложат вину за случившееся на Синклит, благо теперь никто не видит разницы между ним и «зелеными».
– Именно так.
– Именно так, – повторил отец Димитрий с непроницаемым лицом. Он уже не улыбался, с того самого момента, как Волох перешел к сути дела. – Неизбежно начнутся гражданские беспорядки, будет введено чрезвычайное положение. Тамплиеры при поддержке Сил Федеральной Обороны будут, насколько возможно, удерживать под контролем ситуацию в центральных секторах. Окраины же превратятся в зону уличной войны. Сим-биотов, простите за подробности, станут вешать на фонарях разъяренные жители Ядра. Наша доблестная бронепехота вывернет Дно наизнанку в поисках затаившихся террористов, и среди последних, само собой, окажутся наиболее активные деятели экологического движения. Совет автократов тайным голосованием изберет диктатора на время кризиса и самораспустится за ненадобностью. Верно в общихчертах?
– Не диктатора, а чрезвычайного и полномочного секретаря, – мягко поправил Волох. – И речь не идет о самороспуске. На время действия ЧП Совет будет выполнять исключительно вспомогательные функции.
– Переворот, – подал единственную за все время разборчивую реплику Гроссмейстер. Голос у него оказался таким же невыразительным, как и вид, тихим и скрипучим. – Вот как это называется.
– Можно сказать и так, – не стал спорить Пардус. – Но это лучший, если не единственно возможный выход. Мне не надо объяснять, что Синклиту при поддержке «Неотеха» не потребуется даже тех пяти лет, о которых говорил Белуга? Наши аналитики называют срок в два года. В течение этого времени они получат абсолютное большинство голосов в Совете и совершат такой же переворот, только мирным путем. Если мы их не остановим.
– Мы? Вы, Аркадий, считаете, что Орден и Агнцы безоговорочно примут сторону… вашу сторону? – Я в этом уверен, – твердо сказалВолох. – Уверен в вашем благоразумии и правильном понимании возможных последствий отказа от сотрудничества. Его неподвижный серый взгляд, устремленный куда-то между двумя собеседниками, был гораздо лаконичней. «У вас нет выбора», – говорил он. Уже у самой двери отец Димитрий обернулся, нахмуриллоб. – Аркадий, – сказал он, – по вашим словам, этот записанный разговор состоялся четыре месяца назад. И только в январе была спланирована операция «Жатва», а с нами вы решили связаться уже сейчас. Всего за месяц до Прорыва. Чем вы объясните такую паузу?
– Тем, что не я один ответственен за разработку операции, – вежливо ответил Пардус.
Пастырь кивнул. Программа «Исповедник» со всей уверенностью говорила ему, что Волох лжет, открыто лжет, впервые за весь состоявшийся разговор. Но прояснить причины этого она не могла, равно как и то, что крылось за ними. Многое оставалось тайной из того, что делал Аркадий Волох, на Небесах известный как глава службы внешней безопасности ТПК «Неотех». Человек многих опасных талантов.
Те, кто знал о нем больше, предпочитали молчать. Или были мертвы.
Мир был снежной открыткой, застывшим в холодной неподвижности рукавом платья невесты. Оборвавшаяся метель оставила за собой ноздреватый полог сугробов, в котором по самое брюхо утонул «нетопырь». Последний затухающий взмах крыльев поднял льдистое облако, осевшее на органических перепонках.
Из-под откинувшегося блистера кабины вырвался пар, окутывая фигуру в серебристо-черном полушубке. Владимир с наслаждением выпрямился в полный рост (каким бы ни было эргономичным пилотское кресло, после него ныла спина), глубоко, полной грудью вдохнул. От контраста сухой кондиционированной атмосферы в кабине орнитоптера и морозного ноябрьского воздуха на глазах Белуги выступили слезы.
За его спиной робко поднялась из своего кресла Даша.
– Где мы? – тихо спросила она.
Он повернулся, с радостью убеждаясь, что на ее лице нет и следа страха. Хорошо. Смелая девочка.
– Мы за Городом. – Он взял ее за запястье, нащупал уплотнение в холодной гладкой ткани. Нажал. – На вражеской территории.
Под его пальцами разбежались, налились яркими красками контуры миниатюрного цветового пульта. Даша удивленно ойкнула. Белуга коснулся нарисованной клавиши, включая дополнительный обогрев пилотского комбинезона.
– Так будет теплее, – ласково сказал он, – Даша.
Он редко называл ее по имени, вкладывая что-то особенное, нежное в его звучание. Даша потянулась к нему, но Владимир уже отвернулся, выпрыгнул из кабины и по округлому боку «нетопыря» ловко соскользнул на землю. Вокруг его ног, утонувших в снегу до колен, по самую кромку высоких сапог из алой лакированной кожи, закружились призрачные ленты поземки.
– Прыгай сюда, – повелительно сказал он.
Они стояли, тесно обнявшись, делясь теплом друг с другом. Даша прятала лицо от колючего ветра в меху волчьего полушубка, забравшись под него руками. Побелевшие от холода губы Владимира касались ее разлетающихся волос.
– Здесь очень красиво весной, – сказал он. – Вот те клены… ты же никогда не видела живых кленов? Их сейчас не выращивают, нужна особенная почва… а эти растут как ни в чем не бывало.
– Ты часто бываешь здесь?
Он улыбнулся, поцеловал ее в макушку.
– Нет, милая, У меня не так много свободного времени. Да это и небезопасно. Здесь можно наткнуться на рысей, волков или медведей. Или на кочевников. Последние хуже, у них есть винтовки и ракеты. Люди опасней зверей.
– Ты всегда это говоришь.
– Потому что это правда, Даша, – Владимир жадно поцеловал ее в губы. Оторвался с трудом, задыхаясь. – Поэтому я лечу сюда, подальше от них. Чтобы забыть о моей войне.
В его лице проступило что-то неприятное, жесткое. Даша, заглядывая в помутневшие глаза Владимира, чувствуя его напрягшееся, как стальной прут, тело, сделала единственное, что могла. Прижавшись к его губам своими, она не дала ему сказать больше ничего, попыталась своим теплом растопить сковавший Владимира холод. Холод, который шел изнутри, а не снаружи.
Мраморный холод могильного камня. «Георгий Викторович Белуга. 1968–2033». Могилы уже давно нет, залита бетоном корпоративного фундамента, но надгробие стоит в когда-то принадлежавшем отцу кабинете.
Маслянистый холод черного ружейного ствола. Охотничий карабин «Тигр» в специальном исполнении, со снайперским прицелом. На стене в том же кабинете. С ним он летает на свои знаменитые волчьи охоты.
Нереальный холод Янтарной Двери. Глубоко под основанием пирамиды «Неотеха», минус двадцать седьмой этаж, три разделенных поста наружной охраны. Миниатюрный лабиринт, оснащенный собственными ловушками и системами защиты (не обошлось и без Минотавра, а как же).
На закуску наглухо экранированная, запечатанная в броню из сверхпрочных космических сплавов коробка центрального хранилища. Все это пустые предосторожности, дань навязчивой паранойе кураторов Проекта. Пусть земля им будет пухом.
«Это похоже на замедленный прыжок в холодную воду, Да и со стороны выглядит так же, я видел запись.
Я протягиваю руку, касаюсь этой непостижимой, несокрушимой поверхности, и от моих пальцев разбегаются мельчайшие волны. Моя рука свободно, с незначительным напряжением погружается в «янтарь». Я вижу ее искаженные очертания, как сквозь водную толщу.
Шагнув вперед, я пропадаю за Дверью целиком.
В записи видно, что поверхность не может сразу успокоиться, колышется, идет кругами.
Что происходит за Дверью? Я не знаю. Такое впечатление, что мы столкнулись с новой формой блокирования памяти, без всяких следов привычного вмешательства. Химия, скальпель или электрошок здесь ни при чем. Никаких изменений мозговой ткани вплоть до уровня РНК. Я просто не могу ничего вспомнить, даже при глубоком сканировании. Непостижимо, как и все, связанное с Дверью.
Нет, кое-что могу. То, ради чего раз в месяц я ныряю в «янтарь», оставляя по ту сторону, у входа в Лабиринт, команду нетерпеливых медтехников с мнемоническим сканером наготове,
Заключенные в сухую облатку формул и схем знания, know-how, технологии, лежащие в основе преуспевания и лидерства «Неотеха». Сверхнаучные достижения, взятые прямо из воздуха… или что там за Дверью?
Полисахаридные чипы. А-поле. Кристаллические накопители. Моноволокно. Тактильные нейроинтерфейсы. Синтетическая квазиорганика. «Голубой бархат», черт возьми!
То, к чему мы бы шли еще десятки, может, сотни лет, вдруг оказывается в одной-единственной голове. Грозя расколоть хрупкую кость и, вырвавшись наружу, уничтожить этот Город, а с ним и весь мир.
В моей голове, Даша».
– Ты что-то сказал? – жарко прошептала она ему на ухо.
– Нет, – ответил Владимир, настойчиво лаская ее тело сквозь комбинезон.
К счастью, на них больше не было ЦИКЛОПов. И вместо озвученных шлемами мыслей они слышали свое, становящееся общим дыхание.
Он нежно опустил ее на сброшенный полушубок, прижимаясь губами к беззащитно открытой шее. Навис сверху. Пальцами пробежал вдоль высвеченных на рукаве ее комбинезона символов. От них поползла тонкая черная линия по всей руке к плечу, от плеча к вороту и, раздваиваясь, дальше – вниз, мнимо разделяя комбинезон пополам, и к другой руке.
На плечах, ниже подбородка и в паху вспыхнули красные круги размером с монету. Владимир поочередно коснулся их пальцем, заставляя мигать, испуская разбегающиеся кольца, и гаснуть.
Покончив с кругами, его рука так и осталась внизу, между ее раздвинутых и полусогнутых ног. А летный комбинезон раскрылся по всей черной линии, распался, открывая Дашино обнаженное тело. Она прогнулась, отвечая на ласку его осторожных пальцев, потянула его вниз, и Владимир поспешил накрыть ее собой, защищая от холода и ветра.
Снизу Дашу согревала шуба и тепловой контур комбинезона. Сверху тело Владимира, исходящее таким жаром, что она испугалась – не болен ли он. Но вскоре размеренные движения его вздымающихся бедер заставили ее забыть обо всем, кроме того, что соединяло их в эту секунду. С силой проникая в Дашино лоно, задерживаясь там на бесконечные, наполненные громким стуком двух сердец секунды и вырываясь обратно, чтобы вернуться мощно, глубоко под ее жалобный возглас. И так раз за разом, пока его рука, проскользнув под тело Даши, не ускорила наступление конца для них обоих. Свободно изливаясь в нее, Владимир нащупал активатор режима «ночевка». Раскрытый комбинезон вздулся, сворачиваясь вокруг прижатых друг к другу тел. И, наполнившись нагретым воздухом, превратился в нечто среднее между спальным мешком и палаткой на одного человека. На секунду им стало тесно в этом закрытом коконе, но Даша повернулась, устраиваясь щекой на его груди, и мнимая теснота сменилась ощущением полной близости. И покоя.
– Ты знаешь, – сонно прошептала она, – я забыла принять мои таблетки сегодня.
– Они тебе больше не понадобятся, – сказал Владимир Белуга. И в его устах это звучало серьезней и увесистей любого предложения руки и сердца.
Он не тратил время на старомодные глупости. У Даши и так хватало подаренных им колец и платьев, Владимир терпеть не мог свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89