Во всяком случае, в том, что касается стрельбы из реактивного пулемета. Полный комплект гироподвески был тяжеловат для женщины, но она справлялась великолепно. Иван поймал себя на опасной мысли, что у него никогда не было такой сильной партнерши.
– Из сучки получится славный мясник, – заметила Ксана, переступая через разорванный высокоскоростными пулями труп в черно-желтой униформе. – Есть задатки.
Пригибающаяся фигура в зеленой рясе метнулась бегом от охотников, закрывая голову руками. Японка не обратила на нее никакого внимания.
– Чего она не стреляет? – удивилась Ксана, вытаскивая из перевязи плоскостной нож и отводя руку для броска. – А ну…
Иван ударил ее по руке, и сбитый нож вошел по рукоятку в ствол дерева.
– Ты чего?!
– Ты увлеклась, – сказал охотник. – У этих парней в зеленом даже нет оружия.
Ксана удостоила его обиженного фырканья, но ничего не сказала. На споры не было времени. Она потом намекнет ему, чтобы придерживал руки. И поменьше косился на худую задницу японки.
Если не хочет вынимать ножи уже из своей черной жопы.
Иван не стал задаваться вопросом, зачем трейлер въехал в Дом Друидов.
Зеленый прямоугольник его прицельного дисплея потемнел, смягчая ослепительный свет фар. Иван вытащил два «осмолова» с уже надетыми компенсаторами отдачи. Без них стрельба из 72-го калибра грозила в лучшем случае серьезнейшими вывихами кистей.
Он развел руки в стороны, чтобы не обожгло раскаленным выхлопом из компенсаторов. И с грохотом «погасил» свет, мешавший нормально работать. Заодно привлек к себе внимание.
И дал «падшим» возможность опять вступить в бой.
Двое последних Сыновей Оракула разлетелись в стороны. Юрген помог подняться Тэньши, навел на одного из них гвоздомет и спустил курок. Охотник на «падших», чей бок распорол девятидюймовый гвоздь, громко вскрикнул и замолотил руками по земле.
Второй гвоздь пролетел мимо цели. Ксана, обвив хлыстом ствол гвоздомета, обезоружила Тиссена и навела на «падшего» акустический станнер.
– Скольких из вас мы должны убить, чтобы оставшиеся успокоились? – с обаятельной белозубой улыбкой спросил Иван, опуская стволы реактивных пистолетов.
Даже с мышечными усилителями удерживать две байды в два с половиной килограмма каждая – не сахар. Да и когда рядом с тобой чувствуется успокоительное присутствие «бурана», изображать из себя Кибернетического Ковбоя нет необходимости.
– Не хотелось вам мешать, но у нас есть дело к одному из присутствующих. – Он сверился с маленькой картинкой на голодисплее. – Антон Зверев? – он кивнул полулежащему хакеру. – Ты пойдешь с нами.
Остатки стаи, названной братом Егором саранчой Аваддона, выбрались из своих убежищ под корнями деревьев, куда загнал их безжалостный свет. Почуяв поблизости тепло человеческих тел, они поднимались в воздух и, гудя, устремлялись к цели.
В отсутствие приказов своего виртуального создателя они подчинялись чувству всепоглощающего голода. Еще не настало для них время сожрать мир, но они могли попробовать на вкус некоторых его обитателей,
Вторая громко вскрикнула и ладонью хлопнула себя по шее. Ладонь оказалась в крови, а мерзко хрустнувшее тело под ней яростно забилось, цепляясь за незащищенную кожу острыми лапками.
Тут же она почувствовала еще несколько болезненных укусов, ощутимых, несмотря на все боевые модификации ее нервной системы. Устроившаяся на ее теле стальная саранча с ошеломительной скоростью работала жвалами. Запах крови привлекал все новых и новых тварей, слетавшихся, как пчелы на варенье, со всех сторон. Они облепили размахивающие руки, вползли в распахнутый криком рот, прогрызли себе путь сквозь металлизированную ткань одежды.
В прошлой жизни клону секретаря-переводчицы по имени Вторая было суждено умереть от ядовитых укусов метанасекомых. Иронический оскал судьбы отдал ее в этот раз на съедение кошмарным тварям, чье существование было необъяснимо даже в нашем безумном мире.
«Какого черта?» – хотел спросить Иван, но не успел. Пристегнутый к телу умирающей японки «буран» неожиданно открыл огонь. Блок стволов бесконтрольно мотался из стороны в сторону, пока бьющееся в судорогах тело все-таки не рухнуло и он не уставился косо вверх, но до этого пули разорвали в клочья бедро Юргена Тиссена и смели привставшего на колено Сына Оракула, того самого, с простреленным боком.
Ивану брызнуло в лицо острыми щепками – прошедшая вплотную очередь изрешетила ствол дерева и наделала дырок в куполе Дома. Выругавшись, он более или менее хладнокровно прицелился. И всадил в облепленную насекомыми голову пулеметчицы урановую пулю. Будем считать это coup de grace.
Следующим, весьма разумным его действием было, отбросив один из пистолетов, выстрелить по телу Второй из «штальфауста», Зажигательным снарядом подствольного гранатомета.
Саранча горела хорошо, с громким треском разбрасывая синие искры. От нее вскоре занялось стоящее рядом дерево. Начинался пожар.
Майор Климентов очнулся несколько минут назад (охотники как раз добивали остатки его оперативной группы один) и безуспешно попытался вызвать группу два. Связь не работала.
Он принял единственно верное решение – временно не встревать в заваруху, отползая потихоньку под прикрытие древесных стволов. В конце он арестует тех, кто выживет.
Если таковые найдутся, конечно.
Очередь из «бурана» заставила его вжаться лицом в землю, Когда пулемет замолчал, он, подняв голову, увидел перед собой черные глаза Юргена.
– А-а-э, – глупо сказал майор.
Юрген, чья левая нога выше колена представляла собой месиво из раздробленных костей, боли не замечал. Он поднял квадратный гвоздомет и упер его точно в середину лба майора.
– Ты угрожаешь мне? – сказал он полувопросительно. Стоя на четвереньках, он казался таким жалким и нелепым… Если бы не эти беспросветные глаза и холодный ствол пистолета, царапающий майору кожу над переносицей.
– Нет, – ответил Климентов, нащупывая в кармане активатор «фурии». – Я ничем тебе не угрожаю.
– Ты лжешь, – установилЮрген. – Тебя выдает дыхание. Палец майора нажал кнопку. Микроскопический инъектор, вживленный в аорту Юргена, выплеснул пептидный токсин в кровь бывшего сотрудника «Глобалкома».
Остановка сердца произошла меньше чем через секунду. Задохнувшись, Юрген повалился набок и замер. «Фурия» убивала надежней, чем натуральный инфаркт.
Майор выдрал из его окостеневшей руки «стигмат», так и не сказавший своего последнего слова. Подумал и приставил гвоздомет к голове мертвеца. На всякий случай.
Неприятное ощущение в повисшей плетью кисти. Он понял, что тяжелый солдатский ботинок выбил у него «стигмат», изрядно покалечив пальцы. «Вот дерьмо», – не особо оригинально подумал майор.
И опускающаяся на его лицо ребристая подошва скрыла от него окружающий мир.
Ивану надоело тратить время на угрозы и предупреждения. Его огневую поддержку сожрали какие-то твари. Ксане, сидящей на земле и зачем-то ковыряющейся в покусанной ноге плоскостником, тоже досталось. Неизвестно куда запропастились три других члена их траханой команды – Икари, Дракон и Мураками. Последние четыре дня выдались пре дерьмовыми. И вообще…
– Я же сказал всем успокоиться!!! – закричал он и всадил в живот Тэньши заряд из разгонника. «Падший» как раз собирался раздавить голову черно-желтого офицера в лепешку. Вместо этого его отнесло назад метра на три и уложило где-то в зарослях. Удивительно, что не разорвало пополам.
После попадания из «штальфауста» такое часто случается.
– Нечего было ногами размахивать, – буркнул охотник, немного успокаиваясь. Снял с пояса две пары «режущих браслетов» и бросил их хакеру. – Надень.
Антон послушно нацепил браслеты на руки и на ноги. Ожидать помощи было неоткуда, Брат Егор валялся без сознания (или делал вид), остальные Сыновья были мертвы. Глеб пропал. На ногах оставался только этот чернокожий здоровяк, обвешанный крупным калибром. На кого же он работает?
– На кого ты работаешь? – спросил Зверев. – Эй, загорелый, я тебя спрашиваю.
Иван оторвался от осмотра ноги Ксаны, подошел к нему и дал по зубам стволом «осмолова». Несильно, для острастки, но губы расколошматил в кровь.
– Это чтобы насчет моего цвета кожи не возникало вопросов, – вежливо пояснил он. –А это за «Одуванчик» в мотеле.
Он далекр отвел руку, собираясь оставить Антона без передних зубов. Но раздавшийся сзади громкий стон прервал экзекуцию. Иван встревоженно обернулся.
– Напомнишь, на чем мы остановились, ладно? – сказал он. – А сейчас – извини.
Иван присел на корточки рядом с Ксаной, наклонился осмотреть ногу. Посередине ляжки красовалось уродливое вздутие – одно из насекомых забралось под кожу, выгрызло там себе убежище. Ксана пыталась зацепить его ножом, но руки плохо слушались, и толком ничего не выходило. Теперь она сидела бледная и готовая в любую секунду потерять сознание.
– Держись, девочка, – сказал Иван. – Сейчас.
Подхватив Ксану на руки, он перенес ее подальше от вовсю полыхающих деревьев. Мельком покосился на хакера – не рыпается ли? Нет, сидит спокойно. Иван достал аптечку, выщелкнул два «штыря» обезболивающего и ввел препарат Ксане. Движения его рук были торопливы, но обстоятельны. Отбросив пустые инъекторы, он достал собственный нож, примерился к бугру, заметно переместившемуся вверх. Тварь все никак не могла нажраться.
– Кричи, – сказал охотник. – Будет легче. И сделал первый надрез.
Поддетое лезвием и вытащенное насекомое он безжалостно расчленил на дергающиеся куски и яростно втоптал их в землю. Сорвавшая голос Ксана исчерпала свои запасы прочности и обмякла, уткнувшись лицом в его плечо.
Иван подстелил ей свою куртку, бережно уложил подругу на землю и, размотав эластичную полоску биобинта, принялся накладывать на рану. Бинт, представлявший собой небольшую симбиотическую колонию, вырабатывал коагулянты и обезбoливающие, также постепенно замещая собой невосполнимо потерянные ткани. Через пару часов он полностью зарастит собой порез, а спустя месяц окончательно мутирует в собственную плоть Ксаны. Полезная штука.
– Вот и все, – сказал Иван, прижимая кончиками пальцев края бинта, чтобы они как следует срослись с эпителием. – А теперь займемся «крысой».
Детектор движения, встроенный в «шталъфауст», негромко пискнул. Кто-то приближался к охотнику со стороны грузовика.
– Доктор Мураками? – удивленно воскликнул Иван, опуская пистолет.
Японец что-то быстро и громко сказал. Иван не понял ни слова. Мураками повторил, в его голосе слышалось раздражение. Охотник пощупал за ухом и выругался: «присоска» лингво-софта то ли отвалилась в суматохе, то ли он вовсе забыл ее наклеить. Теперь между ним и доктором возвышался непреодолимый языковой барьер.
– Не понимаю, – свои слова Иван сопроводил выразительными жестами. – Нет мнемософта. Потерял. Не понимаю.
Это Мураками понял. Сказав что-то явно нелестное для Ивана, он тоже частично перешел на знаки. Взмахнув руками, как крыльями, он медленно и членораздельно проговорил вопрос, в котором часто повторялось одно слово. На слух Ивана оно звучало как «теньси» или «тенчи». Мураками еще и тыкал пальцем в разные стороны, закатывал глаза и пожимал плечами, изображая интерес к местонахождению этого самого «теньси». Чем бы оно ни было.
– Где Икари? – в свою очередь спросил Иван этого идиота. – Где, мать его, господин Икари Сакамуро? – громко спросил он, жестами изображая большие очки.
Слушавший его с наклоненной набок головой Мураками яростно махнул рукой и опять понес свою тарабарщину, аж подпрыгивая на месте от нетерпения. И он таки вывел бы Ивана из себя, но в эту секунду детектор движения вновь ожил.
Собственно, и без него было слышно, как, хрустя ветками, кто-то ломится через заросли. С той стороны, куда улетел этот, в плаще, получив в брюхо из «штальфауста».
– Вот черт! – Голос Ивана был переполнен удивлением. – Как ты…
Пережить точное попадание из «штальфауста» невозможно. Самый крутой тек в немыслимо бронированном силовом «доспехе» после него шел в утиль. При соприкосновении с разогнанными до сверхзвуковой скорости керамическими снарядами «штальфауста» металл переходил в состояние жидкости и разлетался мелкими раскаленными брызгами. А плоть, защищенная этим металлом, испарялась.
У Ивана был опыт в этих делах. Ему случалось пробовать свое излюбленное оружие на самых разных объектах – от затянутых в бронехитин адептов Синклита до ховертанков. И результат всегда оставался неизменным.
Но вот исключение из давно знакомого правила выбирается из кустов без единой царапины на теле. И целеустремленно прет вперед. Как в виртуальной игре, где умирают исключительно понарошку.
– Я же в тебя попал, – сказал Иван, вновь наводя на Тэньши свой «штальфауст». – А ты должен был сдохнуть.
Прицельная рамка очерчивает силуэт мишени. Приставка отсекает все лишнее, даже цветность изображения, чтобы не мешать наведению. Осталось легким движением ствола совместить расчетную и фактическую зоны поражения. И выстрелить. Остальное на совести неумолимых законов физики. Они же не могут дать сбой?..
Три вещи случились одновременно.
Тэньши увидел доктора Мураками и на долю секунды замер. Если бы не отсутствие мимики, можно было подумать, что он удивлен.
Брат Егор встал, зажимая ладонью левую половину лица, превратившуюся от удара Юргена в сплошной кровоподтек с разлезающейся кожей. Дрожащий гвоздомет в его свободной руке искал на земле тень «падшего».
Иван, не обращая внимания на предостерегающий окрик Мураками, выстрелил.
Он не промахнулся. Это было невозможно на таком расстоянии.
Пучок трехсантиметровых стержней, выпущенный из «штальфауста», развивает скорость около двух тысяч метров в секунду, проследить глазом его движение, не обладая сверхускоренными рефлексами киборга или симбиота, можно только по полупрозрачному инверсионному следу. Искрящейся полоске тумана, гаснущей спустя пару-тройку секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89