И если бы они не перетащили матрас к западной стене, я бы еще стерпел… А так целыми ночами, ворочаясь на своей раскладушке, я вынужден был слушать монотонное «бум-бум-бум» деревянной рамы матраса о стенку.
А если уж совсем честно – мне было так завидно, что я запросто съел бы собственную печенку.
Если я правильно помню, как-то раз они попробовали заниматься сексом в квартире Инге, но что-то не заладилось. Кажется, из-за омерзительно-идеального порядка в спальне – вибрации кровати, понимаете ли, сбивали складки на кружевных накидочках. Всех подробностей я так и не узнал;
Ле-Мат так разозлился, что потерял дар речи, и вообще дело кончилось их ссорой.
Ссора продлилась целых три часа. А потом я случайно застиг их в кабине грузового лифта.
Как только у каждого появился свой интерфейс, Ле-Мат привез из дома свою виртуальную систему, и мы соорудили очень милую локальную сеть о трех рабочих станциях. (Между прочим, Ле-Мат и Инге ездили за машиной вместе, но стоило Ле-Мату отвернуться, как она принялась – мама родная! – наводить порядок. Ле-Мат поклялся, что никогда больше этого не допустит.) В основном я дежурил при биотелеметрии, пока Гуннар и Инге/Реба тренировались в нашей МПВ, но иногда я нырял в виртуальную реальность вместе с ними.
Жизнь меня быстро научила не делать этого без предупреждения. Как-то раз, поддавшись настроению, я решил проверить, что они там делают уже полчаса. Так выяснилось, что в ее личном секторе памяти Ле-Мат и Инге построили виртуальный особняк по картинкам из «Плейбоя». Войдя туда, я обнаружил, что Гуннар сидит в горячей ванне, облокотившись о бортик. В одной руке он держал фужер с шампанским, в другой – огромную, обкусанную со всех сторон ягоду клубники.
– Привет, Гуннар! – окликнул я от двери. – А Реба где?
Гуннар тупо улыбнулся мне. Из его уст вырвалось глухое, странное мычание.
– Ты не заболел? – Я сделал шаг к ванне. И тут из мыльной пены вынырнула Реба.
– Здорово, Макс! – радостно вскричала она. На ней было что-то типа акваланга – только дыхательная трубка шла не ко рту, а к носу. – Фу-у-у, от этих дел ужас как пить хочется! – Она выхватила у Гуннара фужер, выпила залпом, сунула фужер в его руку и вновь нырнула на дно ванны.
– А-а, – вымолвил я. – Мне, собственно…
– ИСЧЕЗНИ, – процедил Гуннар сквозь зубы.
– Да, разумеется. Непременно. – Развернувшись, я удрал так быстро, как только мог унести меня мой слабенький интерфейс. Спустя несколько секунд я выпрыгнул в реальность и снял очки.
Тут-то я и узрел нашего домовладельца Джерри. Он стоял у грузового лифта с ведерком краски в руке и неописуемой гримасой (надеюсь, я никогда больше таких гримас не увижу) на лице. Я попытался взглянуть на нашу троицу его глазами. М-да, просто трио высокотехнологических мимов из кабаре для голубых.
– Не спрашивай, – сказал я Джерри. – Не спрашивай ни о чем.
К концу недели мы накопили немало полезной информации о Фрэнклине Кертисе. Вот только ничего хорошего эта информация нам не обещала.
– Вот его электронный адрес, – сообщил Ле-Мат, кинув передо мной на клавиатуру листок бумаги. – С высотой технологий у этого типа все в порядке. Он подключился еще до того, как стало к чему подключаться. И кстати, я ничуть не удивлюсь, если у него есть свой МУДИ.
– У Кертиса? – Инге сморщила нос. – Мужская гордость не потерпит!
– Может быть, – пробурчал Ле-Мат, – но вы послушайте…
И он зачитал нам с распечатки следующий текст:
КЕРТИС: Я считаю себя писателем школы Станиславского. Я всегда пытался влезть в душу моих персонажей, увидеть мир их глазами, рассказать их историю их же устами. Но недавно я придумал несколько хитрых приемов, которые позволяют мне… э-э-э… забраться в шкуру моего героя в тот миг, когда с него семь шкур сдирают.
БАТОНОЖАТКА: Э-э-э… как в виртуальной реальности?
КЕРТИС: Отнюдь. С виртуальной реальностью – ничего общего. Я говорю об остроте ощущений, которая как минимум на одно поколение опережает то, что считается виртуальной реальностью сроки ламеров и баналов. Подробнее, извините, не могу – строжайшая засекреченность, сами понимаете, – но в процессе работы над моей новой документальной книгой «Робох Рен» я плотно общался с людьми, которые разрабатывают новое поколение военных симуляторов… БАТОНОЖАТКА: Ой, типа «Аргуса», да? КЕРТИС(насторожившись): Где вы слышали это название? БАТОНОЖАТКА: Не помню, в Сети, наверно…
КЕРТИС: Это сверхсекретный проект. Насколько много вам о нем известно?
БАТОНОЖАТКА: Практически ничего. Ну разве что это совместная разработка «МДИ-Биомеда» и «Рокуэлла-Тиокола» и что, согласно первоначальному плану, она должна была быть завершена еще два года назад и должна была стоить в шесть раз меньше, чем получилось.
КЕРТИС (выдернув из потайной кобуры пистолет): Эй, крошка, это же секреты федерального значения! Как ты узнала? Кто твой источник?
БАТОНОЖАТКА (испуганно): Честно, я просто наткнулась на это где-то в Сети…
КЕРТИС(опрокинув стул, бросается на интервьюерку и приставляет к ее лбу пистолет): ИЗМЕННИЦА! ИУДА! МАТА ХАРИ! НА КОГО РАБОТАЕШЬ, ГОВОРИ ПРАВДУ? НА КУБУ? НА ЛИВИЮ? ИМЕНА ДАВАЙ!
БАТОНОЖАТКА (обливаясь слезами): Ни на кого! Я везде внештатно!
КЕРТИС: А-А, ДВОЙНОЙ АГЕНТ? ОЧЕНЬ ПРИЯТНО. У МЕНЯ НА РОДИНЕ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАТЬ С МРАЗЬЮ ВРОДЕ ТЕБЯ (взводит курок).
БАТОНОЖАТКА (в истерике): Христом Богом клянусь, мистер Кертис, я простая журналистка! Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйстанеубивайтеменя, пожалуйстанеуби…
КЕРТИС (вновь овладев собой): Ну что ж, есть вероятность, что вы говорите правду – хотя мне как-то не верится… Ого, да вы обмочились. Ведите себя прилично, а?
БАТОНОЖАТКА (невнятно бормочет, мычит, бубнит под нос).
КЕРТИС: Ну ладно, считайте, что отделались первым предупреждением. Но вы отсюда не выйдете, пока не съедите свой диктофон.
Плюхнув бумажку на стол, Ле-Мат испытующе поглядел на нас с Инге:
– Ну? Военные симуляторы? «МДИ-Биомед»? Это вам ни о чем не напоминает?
– Да так, есть немного, – пробурчал я. – А что там дальше в интервью? Ле-Мат покосился на бумажку:
– Ничего, я вам все зачитал,
– Все-е? – подскочила на стуле Инге. Ле-Мат вновь заглянул в бумажку:
– Ага, тут еще примечание от редакции, что журналистка попала в больницу. Боль в животе. Должно быть, съела что-нибудь.
Задумчиво раскачиваясь на своем синем пластиковом стуле, я почесал подбородок – и вновь чуть не вмазался макушкой в пол.
– Ладно, составим список. Что нам известно?
– Фрэнклин Кертис богаче, чем сам Господь Бог, – сообщила Инге.
– Но адрес Бога мы не знаем, а насчет Кертиса все четко, – возразил Ле-Мат. ~ Я и реальный достал, и Сетевой.
– Но у него большие связи в министерстве обороны, – заметила Инге. – Картер даже предлагал ему пост министра.
Ле-Мат вытаращил глаза:
– Да? Я не знал. В семьдесят шестом?
– Не-а, в девяносто шестом.
– Тогда ясно, чего он отказался, – понимающе кивнул Ле-Мат.
Я попытался вновь вернуть разговор в деловое русло:
– Ну а его персональный компьютер? Что нам известно?
Ле-Мат стукнул кулаком по штабелю журналов:
– Что у него их целая персональная сеть. Похоже, у него весь особняк кабелями ОС1 обмотан. В каждой комнате по компьютеру. Даже в туалетах.
– Вы его «Артефакт» не читали, нет? – криво ухмыльнулась Инге. – Эту книжку он явно написал на унитазе – а потом запутался, какой бумагой подтираться, а какую оставить.
– Ну а топология? – вопросил я, хватаясь за соломинку. – Серверы?
– Распределенная обработка данных, – пробубнил Ле-Мат, – равноправные системы. Но должен вас обрадовать, дети: первичный сервер – рокуэлловская многофункциональная коробка. А Рокуэллы работают на НАСА. Эти ребятки так верят в чинопочитание и жесткую иерархию, что все важные файлы наверняка в их сервере.
– Ага, – протянул я. – Значит, опять пойдем делать подкоп и взрывать главный реактор. Весело. – Я окинул взглядом Ле-Мата и Инге. – Как вы думаете, в какое время суток туда лучше сунуться?
– Утром спозаранку, – не задумываясь, выпалил Ле-Мат.
– Почему?
– Ну, он же писатель, – пояснил Ле-Мат. – Каждый дурак знает, что писатели – ночные совы. И к тому же горькие пьяницы. По утрам у него похмелье – не до рабо-0-ОЙ! – Инге больно ткнула ему локтем под ребра. Он обернулся к ней:
– Да, милая?
– Гуннар, – ласково проворковала она, – ты лично знаком хоть с одним активно работающим писателем?
Ле-Мат призадумался:
– А поэты считаются?
– Поэты вообще не работают, – отрезала Инге и обернулась ко мне. – Мы к нему залезем, когда он будет давать сеанс одновременной раздачи автографов. Это лучший шанс.
Тут нервно встрепенулся я:
– МЫ?
– Если вы думаете, что я вас одних отпущу, – заявила она, – то у вас одна извилина на двоих, и та – прямая.
Я покосился на Ле-Мата – тот пожал плечами. Похоже, у них уже был разговор на эту тему. Я вновь обернулся к Инге:
– Но тебе-то это зачем?
– Коготок у меня уже увяз, – передернула она плечами. – Так и так – всей птичке пропасть.
Я попытался обдумать эту новую информацию – и пришел к выводу, что думать тут особо нечего.
– Ну ладно, автографы – первое место в хит-параде шансов. Что на втором?
– Даже писатели иногда едят, – заметила Инге. – Надо узнать, когда он обычно обедает и ужинает – и вот вам полчаса, когда система будет включена, а хозяина в ней не будет.
Ле-Мат поднял руку:
– Можно внести предложение? Переглянувшись, мы с Инге милостиво кивнули:
– Просим.
– Похоже, разведка нам очень даже не помешает. – А ты что, пойдешь добровольцем? – Боже упаси, – побелел Ле-Мат, – Но твои Тварьки, если их чуть модернизировать, отлично справятся. Запустим их сегодня же.
Немного подумав, я согласился.
Позднее, когда совещание потихоньку завяло и Ле-Мат удалился в туалет, мне наконец-то удалось поговорить с Инге наедине. – Что-то никак не пойму, – сказал я ей напрямик. – ЗАЧЕМ ЭТО ТЕБЕ?
– Зачем мне все это делать? – переспросила она. – Зачем Инге Андерссон отмывает деньги для
«Компьютека»? Зачем Реба Вермишелли, зарядив ружье, поскачет с Гуннаром Питекантром и Максом Супером в Долину Смерти?
– Ага, – кивнул я. – Зачем?
Откинувшись на спинку кресла, Инге вперила в меня свои бездонные синие глаза и задумалась над ответом.
– Ты знаешь, кто я такая? – ответила она вопросом.
– Вообще-то нет, – отозвался я, пожав плечами. – А что, я должен это знать?
– Я – пухленькая тихоня с бесцветными косичками, – провозгласила она. – Это я сижу на первой парте и всегда поднимаю руку, когда учитель задает вопрос. Это меня всегда вызывают к доске, когда учитель хочет продемонстрировать, что задачу все-таки можно решить. Потому что я всегда все делаю правильно, – и она улыбнулась.
Весьма и весьма невесело.
– Я та самая девочка, которую приглашают в гости, чтобы вместе сделать уроки, – произнесла она печально. – Перед экзаменами я всегда нарасхват, но спутника для Осеннего Бала мне не раздобыть даже под угрозой смертной казни. И даже если я наступаю на собственную гордость, мне все равно не светит ничего, кроме рукопожатия и обещания, что мы навсегда останемся друзьями. – Она встряхнула головой. – На том вся дружба и кончается. – Она вздохнула.
– Взрослые меня обожают, – продолжила она, как только я решил, что ее исповедь закончена. – Я такая умненькая, и характер у меня такой милый, и практичная я, и благоразумная не по годам. Кто-кто, а я никогда не ошибаюсь, будьте покойны. Ага, добрая, надежная, старая дева Инге. Господи, да она в жизни на красный свет не переходила!
Тут она мне недвусмысленно ухмыльнулась. И позвольте вас уверить, очень по-хулигански.
– Знаешь, Джек, какой толк от виртуальной реальности? Мы можем стать теми, кем не можем стать. К примеру, Гуннар хочет быть рисковым парнем. А тебе нужно стать крутым и примодненным. Что до меня, то я желаю стать дамочкой, которая способна набить чемодан чеками на предъявителя и свалить на Каймановы острова! Ты спросишь, зачем мне это?
А затем, что я хочу узнать – сойдет ли мне это с рук! – Эти слова она произнесла медленно, вкрадчиво, торжествующе. Сознаюсь, у меня мурашки поползли по коже от ужаса. – Раз в жизни мне захотелось что-нибудь учудить! Такое, о чем «милая маленькая Инге» и помыслить бы струсила! И знаешь, что я тебе скажу, Джек, – ее глаза округлились, – ЭТО ПОЛНЫЙ КАЙФ!
Как раз в этот момент Ле-Мат, вернувшийся из туалета, решил вступить в разговор:
– Ты что, опять меня хвалишь? Инге обернулась к нему с абсолютно плотоядной улыбкой на лице.
– Да! – вскочив, она схватила его за руку и потащила к матрасу. – Пойдем, милый! Я вся про-дро-о-гла!
Ле-Мат вздохнул, подмигнул мне и позволил себя утащить.
– Знаешь что, Инге, – донеслось до меня уже издали, – перестань ко мне относиться, как к сексуальному объекту. Я серьезно. Точно тебе говорю – еще тридцать – сорок лет такой жизни, и я сдохну!
На выходных Инге с Ле-Матом придумали, как заниматься виртуальным и реальным сексом одновременно. Естественно, это открыло перед ними массу новых возможностей. Они занимались реальным сексом. Они занимались виртуальным сексом. Они занимались реальным сексом, пока Гуннар с Ребой занимались виртуальным. Они занимались реальным сексом, пока дон Луиджи и София занимались виртуальным. Полагаю, если б они могли махнуться половыми органами в реальном мире, то и это бы попробовали.
(Впоследствии Гуннар так описал свои впечатления от совмещения виртуального секса с реальным: «Ну, все равно как обжиматься с пластинкой на зубах, в солнечных очках на носу и с плеером в ушах.)
Двадцать девятое мая, понедельник, миновало без происшествий. Исполнилась неделя с моей последней встречи с Т'Шомбе (той самой встречи, когда я ни слова не успел сказать, поскольку торопился ее ударить). А если отсчитывать со дня, когда она в последний раз пыталась мне дозвониться, получалось, что мы не общались гораздо дольше. Кстати, даже проповедники из Церкви Вегентологии бросили мне звонить. Оно, конечно, приятно – вот только я подозревал, что их благословенное безмолвие как-то связано с затянувшимся молчанием Т'Шомбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43