– А я и не заметил.)
– Один из них оставил свою визитку и сказал, чтобы я позвонила, если ты появишься. Она на кухне у телефона.
Уронив конверты, я побежал на кухню и зарылся в многолетние наслоения записок и газетных вырезок, прикнопленных к доске.
– Погоди! – окликнула меня мама. – Я все напутала! Вот она!
Я промчался назад в гостиную и чуть не оторвал ей пальцы вместе с визиткой.
Визитка была… весьма благопристойная. Высококачественная печать, тисненый двуцветный узор из цветочков. И текст:
Тодд Беккер.
Выездной проповедник.
Церковь Вегентологии.
– Спасибо, ма, – выдохнул я. Мое кровяное давление нормализовалось. Я задумался, скольких лет жизни мне стоила эта легкая истерика. – Ладно, если что, я внизу. – Я направился к лестнице.
– ПОДОЖДИ, – крикнула вслед мама, задержав меня на пороге кухни. – Джек? Я вчера ходила вниз белье стирать и заметила, что у тебя кое-что пропало. Ты заметил?
Откашлявшись, я уставился на пол:
– Ма? Я же переехал дня два назад, ты не помнишь? Снял себе квартиру?
– А-а, – кивнула она, – точно-точно. Я забыла.
Тут на телеэкране что-то произошло, и, завопив: «Так его!», она врубила звук до упора и, очевидно, немедленно выкинула из головы тот факт, что я стоял рядом и мы разговаривали. Я в последний раз обвел взглядом верхние комнаты – м-да, отсюда мне явно ничего не требовалось – и отправился к себе.
На моем автоответчике накопилось больше дюжины посланий. Сперва я пришел в восторг. Потом прослушал их и обнаружил, что только одно из них – НЕ от Т'Шомбе. Это счастливое исключение исходило от Катэ из Перераспределения: похоже, диск «Конформизм в одежде» требовался ей позарез. Ну а послания Т'Шомбе охладили мой энтузиазм еще пуще. Судя по всему, Т'Шомбе дико разозлилась, что я ее подвел в пятницу вечером. (Блин, ничего уже не помню. Я что, обещал сходить с ней на какую-то идиотскую церковную службу?)
Так что я переключился на мой шкаф и начал паковать следующую партию пожитков для переброски в офис. В основном это была одежда. И всего одна – ну ладно, возьму две, – ну хорошо, ПЯТЬ штук и ни одной больше, моих любимых ракетомоделей. И, само собой, полное собрание комиксов про Судью Дредда. Но железную дорогу я скрепя сердце оставил.
Я уже практически погрузил все в багажник, когда голос мамы, отдавшись эхом во всем доме, отыскал меня у гаража.
– ДЖЕ-Е-К! НЕ ЗНАЮ, КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ, НО ОТ ТВОЕГО КОМПЬЮТЕРА У МЕНЯ ОПЯТЬ ВСЕ НА ЭКРАНЕ ПЛЫВЕТ!
М-да, давно пора было убираться отсюда.
16. ЗАЧЕМ ДУРАКИ ВЛЮБЛЯЮТСЯ
Вернувшись в родной офис, я обнаружил, что Ле-Мат, судя по всему, уже тут побывал. На улице стоял его пикап; ведущая к грузовому лифту дверь была незаперта; на полу в самом офисе тут и там громоздились раскупоренные ящики с его барахлом. К его чести, он даже где-то надыбал шторы для восточных окон – правда, при ближайшем рассмотрении шторы оказались пластиковыми чехлами цвета хаки, склеенными между собой при помощи скотча. Сам Ле-Мат как в воду канул. Сперва я не особенно беспокоился. Вздыхая, принялся разгружать «тойоту». Разгрузил. Ле-Мат не появлялся. Заволновавшись всерьез, я пошел его разыскивать.
И нашел друга на крыше: в руках – пневматический пистолет, у ног, на сером толе – куча убитых голубей. На лице – блуждающая, блаженная улыбка, от которой меня пробил озноб.
– Джозеф? – тихо окликнул я. Нет ответа. Я осторожно вынул из его пальцев пистолет и помахал рукой перед его носом. – Джозеф? Ты меня слышишь?
Он обернулся, ослепив меня столь благостной улыбкой, что я глубоко задумался – кому звонить: в неотложную психовозку или в Ватикан, в комиссию по прижизненной канонизации?
– Привет, Джек, – произнес он. Когда стало ясно, что других коммуникативных актов ждать нечего, я взял инициативу на себя.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Лучше не бывает, – ответил он. Ослепил меня еще одной улыбкой и вновь уставился в какую-то завлекательную точку по ту сторону горизонта. – По-моему, я влюбился, – пробормотал он наконец.
Окинув взглядом крышу, я не обнаружил под рукой ни одного потенциального объекта симпатий и инстинктивно попятился к люку.
– Э-э-э… это, в общем, классно. А кто счастливая э-э-э…
– Инге, – молвил он. – Прислушайся: даже ветер шепчет ее имя. «ИНГЕ-А-А-НДЕРС-С-С-С-0-Н-Н-Н…»
Если честно, я услышал только одно – как, отвиснув, ударила о толь моя нижняя челюсть.
– ИНГЕ АНДЕРСОН? – переспросил я, невольно сморщив нос хуже мандрила. – Эта, с пятого? Эта жирная с шиньоном и в кроссовках, и…?
– В кроссовках, – мечтательно протянул Ле-Мат. – О да. Я спускался вынести мусор на помойку – и случайно увидел ее в дверь. Дверь была приоткрыта, понимаешь. Она стояла ко мне спиной и гладила шнурки своих кроссовок.
Тут я вообще не знал, что и думать.
– ШНУРКИ? ГЛАДИЛА?
– Да! – ликующе вскричал он. – Она сияла! Какая сосредоточенность! Какое стремление к совершенству! – Я пощупал Ле-Матов лоб. Странно – жара вроде нет. – Но, – он перешел на вкрадчивый, заговорщический шепот, – знаешь самый лучший момент? – Я помотал головой. – Я чуть с ума не сошел, – пояснил он. – Меня словно околдовали. Руки-ноги отнялись. И язык отнялся. Я прижался лицом к косяку и глаз от нее не мог отвести. И знаешь, что в этот момент произошло?
Ну, тут особого воображения не требовалось. Одинокая, незамужняя женщина обнаруживает, что за ней подглядывает какой-то маньяк…
– Я ее вспугнул, – продолжал Ле-Мат. – Выдал свое присутствие то ли шумом каким, то ли движением. И знаешь, что она сделала?
Я уже догадывался.
– Заорала и вызвала полицию?
– Взяла меня на мушку! – сообщил Ле-Мат с круглыми от приятного изумления глазами. – Я и не подозревал, что у нее может быть оружие! И все же, когда она поняла, что за ней наблюдают… – о, ни капли страха, ни секунды замешательства! Одним грациозным движением она уронила утюг, повернулась, как орудийная башня, и, выдернув из своей набедренной кобуры пистолет, застыла в классической стойке! А знаешь, что она… СКАЗАЛА?
Мне пришло в голову несколько красноречивых, обусловленных ситуацией вариантов – все непечатные.
– Она сказала: «Я в «911» не нуждаюсь». Я мог лишь тряхнуть головой:
– Блин, тебе еще повезло, что она не сказала:
«Ой, извините, кажется, моя пуля продырявила вам грудь».
– О нет, – блаженно ухмыльнулся Ле-Мат. – Я был в полной безопасности. Я же тебе говорю, моя милая Инге – само хладнокровие. В ее очаровательных ручках кольт марки «Золотой Кубок» работает четко, как аптечные вес…
– Ни фига себе, – прервал я его, взмахнув рукой. – Погоди минутку. Ты что, был так близко, что смог узнать ее пушку?
Ле-Мат несколько опешил:
– Ну да, естественно. Кольт марки «Золотой Кубок Национального Чемпиона», девяностой серии, ударно-спусковой механизм Уилсона, дуло и втулка Кинга, прицел Бо-Мара, рукоятка Бакоте…
Я вновь показал руками «тайм-аут».
– Ты вроде бы сказал, что был на лестнице. Ты что, в ее квартиру забрался?
Ле-Мат вылупился на меня как на идиота:
– Конечно нет! Я дождался, пока она меня сама пригласит.
– Она тебя ПРИГЛАСИЛА?
– А то. Когда я объяснил, кто я такой, и спросил, какой мастер ей курки делал…
Моя голова оказалась в плену бесконечного вращения. Я плюхнулся на какую-то удобную коробкообразную штуку.
– Вы, значит, оружейные разговоры вели?
– ДА! – просиял Ле-Мат. – Это было что-то! Я испустил тяжелый вздох. Сделал глубокий вдох. Примерно с минуту чесал в затылке. И, скажу вам честно, хотя ситуация была довольно странная, ничего предосудительного в союзе Ле-Мата и Инге я не нашел.
– Ну, раз так, – сказал я, – ты, наверно, хочешь пригласить ее на пиццу или… это самое?.. В смысле, когда мы закончим с переездом?
Донельзя благостная улыбка Ле-Мата наконец-то погасла.
– Вообще-то, Джек, я… – он уставился на свои ботинки, сцепил руки за спиной, нервно пнул подвернувшийся камешек, – я вообще-то надеялся, что сегодня ты поработаешь один. Мы с Инге… – он умолк, передернул плечами.
– Ну?
– Она сейчас переодевается, – сообщил Ле-Мат. – Я ей как бы обещал свозить ее на стрельбище и дать опробовать мой «АР-15», а она мне даст свою «FN-FAL».
Я все еще гадал, как меня сегодня утром угораздило сбиться с дороги и куда сворачивать, чтобы вернуться в мою родную вселенную, когда лязгнул чердачный люк и на крышу выбралась Инге. Под ее высокими ботфортами громко скрипел гравий.
– Салют, Гуннар! – радостно вскрикнула она. Пришла моя очередь косо поглядеть на Ле-Мата.
– Ты? Ей? СКАЗАЛ?
– Я ей сказал, что по документам я – Джозеф, – быстро шепнул он мне сквозь зубы, не переставая улыбаться Инге, – но все друзья зовут меня Гуннаром. Больше она ничего не знает.
Скрипя, она приблизилась к нам.
– Инге! – возопил Ле-Мат, синхронно разинув рот и распахнув руки. – Ты чудесно выглядишь!
Бросившись друг к другу, они обнялись. Нет, хуже – что называется «слились в объятиях». Нормальные люди обошлись бы обычным глаголом «обняться», но этим непременно понадобилось устроить что-то типа брачного танца канадских журавлей.
Кстати, о птичках: в этот самый момент я пришел к выводу, что мне непременно следует апгрейдить мои представления о значении словосочетания «чудесно выглядеть» в личном словаре Ле-Мата. На мой вкус, Инге выглядела не «чудесно», а как малорослая, квадратно-плечистая, перекормленная, тридцатипяти-с-гаком-летняя, веснушчатая пепельная блондинка, которая только что сошла с обложки каталога «Эберкромби и Фитч для дам с пышной фигурой» и направляется на фотопробы для журнала «Солдат фортуны». Ее сапоги-ботфорты я уже упомянул. Но сказал ли я хоть слово о ее галифе цвета хаки или о ее сшитом на заказ рыжем охотничьем жилете, на котором выделялось контрастное цветовое пятно – подушечка для амортизации отдачи? А эти длинные пепельно-светлые волосы, заплетенные в тугую косу, которая временно создавала эффект подтяжки кожи на лице? И огромные пуленепробиваемые солнечные очки из желтого пластика? Короче, среди местных клубных тусовщиков она могла бы произвести сенсацию.
Завершив операцию слияния, Инге и Ле-Мат неохотно расцепились. Она обернулась ко мне.
– Вы, наверно, Джек, – произнесла она, загадочно улыбаясь. – Гуннар мне столько о вас рассказывал.
Она протянула мне руку. Я пожал ее. М-да, эта дамочка могла бы колоть орехи двумя пальцами.
Ясно было одно – их отношения куда глубже, чем мне показалось с первого, второго и даже третьего взгляда.
– Послушай, Джек, – проговорил Ле-Мат, нервно дергая пальцами и глядя куда-то вбок. – Тебя точно не напряжет, если мы с Инге на пару часов смотаемся на стрельбище?
Если честно, это меня очень напрягало, но я отлично понимал – противоречить Ле-Мату сейчас бессмысленно. Я покачал головой.
– Нисколечко, – соврал я на голубом глазу. – Езжайте, ребята, расслабьтесь немного. Я управлюсь.
– Отлично! – захлопал Ле-Мат в ладоши. – Раз так…
Схватив Ле-Мата за руку, Инге увлекла его за собой.
– Раз так, мы зря теряем светлое время суток, дружище. ШЕВЕЛИСЬ. – И, подарив мне еще одну загадочную улыбку, она буквально впихнула Ле-Мата в чердачный люк. Последнее, что я услышал, – эхо голоса Инге, прокатившееся по лестничным маршам:
– Нет, за руль сяду я.
После их ухода я несколько минут просидел на крыше, ничего не делая, а просто вслушиваясь в воркование голубей в конденсаторе вентиляционной системы и шум машин на улицах, внизу. Спустя некоторое время мне пришло в голову, что неплохо бы взглянуть на Ле-Матов пневматический пистолет, который я все еще держал в левой руке. Тут-то я и обнаружил, что эта гадость была заряжена и снята с предохранителя и взведена, или как там оно называется, и что все это время мой палец задумчиво поглаживал спусковой крючок.
Тут приблизительно в двадцати футах от меня на крышу спланировал голубь. Я старательно прицелился, медленно-медленно, как меня учил Ле-Мат, нажал на спусковой крючок и был вознагражден тихим «пиф-паф!» со стороны пистолета, обиженным воркованием голубя, который взлетел ввысь, совершенно невредимый, и веселым звяканьем разбитого стекла в здании напротив. М-да, из реальных стволов я всегда палил в белый свет, как в копеечку.
Данное обстоятельство навело меня на мысль, что пора потренироваться в виртуальной реальности. Я спустился в офис, захлопнул и запер двери к лифту и на лестницу, швырнул пневматический пистолет Ле-Мата туда, куда он соизволил брякнуться, и взялся за дело.
В этот субботний день больше ничего интересного не произошло. Я убрал всю Ле-Матову фигню из зоны моих передвижений – спасибо за честь, но свою ерунду пусть сам распаковывает – затем нацепил дигитально-индуктивный интерфейс и на несколько часов удалился в нашу локальную тренировочную МПВ-шку – отрабатывать движения, осваиваться в теле. Во второй раз «проктопрод» оказалось немного легче… э-э-э…инсталлировать, но все равно больше трех часов я не вытерпел – мне уж казалось, что если я не вытащу эту штуку из себя, то умру.
Пробило семь часов вечера. Ле-Мат с Инге все не появлялись. Я изучил широчайший ассортимент плодов криогенных технологий в нашем холодильнике и остановился на полуфабрикате: «Яблочный пирог для микроволновой печи» и банке имбирного пива. Пиццу в Нижнем городе заказать невозможно – даже сумасшедший не согласится ее доставить, а в местные кабаки мне заглядывать не хотелось – я боялся, что моя кавалерийская походка в стиле «мозоль между ног» покорит сердца местных официждантов. То есть совсем не те сердца, которые мне хотелось бы покорить. В восемь часов Ле-Мат с Инге тоже не вернулись, так что я нацепил обычное снаряжение, нырнул в резервуар и потратил несколько часов на модернизацию внешности МАКСАСУПЕРА . чтобы чуть реалистичнее выглядеть в глазах других суперпользователей. Потом – чисто со скуки – я прошвырнулся по «Раю», но ни ДОН МАКА, ни дона Вермишелли нигде не нашел. И почти не удивился, открыв для себя, что без них мне в «Раю» совсем неинтересно.
Где-то в 10.30 по «Раю» прошел слух, что кто-то видел, будто к главному входу приближается Элиза. Глаза у нее налиты кровью, в руках – электропила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43