Может, еще уронишь, типа, двадцатку? Чисто для пробы, сам понимаешь.
– А то, – ухмыльнулся Ле-Мат, но за бумажником не полез.
Затем, сняв свои красные кроссовки и белые носки, я примерил инфогольфы. Как и инфоперчатки, спустя несколько минут они прилипли ко мне, как вторая кожа.
Оторвавшись от инструкции, Ле-Мат заявил:
– Ты чего не обуваешься? По идее, это ни на что не повлияет.
– Не-ет, – замотал я головой, – что-то неохота. Не знаю, в чем тут штука, но эти гольфы… В них очень приятно. Обувь все испортит.
– Я тебя понимаю, – кивнул Ле-Мат. – Я то же самое почувствовал, когда впервые примерил антицеллюлитные рейтузы.
Я опасливо попрыгал по деревянным половицам. Что-что, а сила сцепления у инфогольфов была отличная.
– Ладно, что у нас там дальше?
Покопавшись в кучке аксессуаров на столе, Ле-Мат выбрал еще один полиэтиленовый пакет с чем-то черным и матерчатым.
– Снимай майку, – и надорвал пакет.
– Ох ты господи, – пробурчал я, но повиновался. – Это что, инфовласяница?
– Нет, больше похоже на… – Ле-Мат осекся.
– Гуннар? – окончательно освободившись от майки, я швырнул ее на стол. – Гуннар, что случилось?
– Джек, – тихо отозвался он. – Иди лучше сам посмотри.
Заглянув через его плечо, я воззрился на сверкающий черный предмет, который он достал из пакета. То была не инфомайка.
А вовсе даже ИНФОЛИФЧИК.
– А знаешь, – промолвил я, – по-моему, право на твоей стороне. Ты мой старший, более опытный партнер. Полагаю, ты должен его примерить первым.
Ле-Мат торжественно покачал головой:
– Не ерунди, Джек. Ты честно выиграл в жеребьевке. Разве я вправе отнять у тебя такое увлекательное приключение? – и протянул черный лифчик мне.
Я прибег к своей лучшей обезоруживающей:
– Но ты мой друг и окажешь мне огромную честь, если примешь этот маленький знак моей признательности за то, что столько лет со мной дружишь. Ну пожалуйста! Ты это заслужил в отличие от меня. – С этими словами я попытался силой всучить лифчик назад Гуннару.
Но тот, стоически скрестив на груди руки, отказывался наотрез.
– Носи свою честь, пока рак на горе свистнет, – заявил он, – но я этого на себя не напялю. Так что либо надевай сам, либо позвони прямо сейчас Амбер и скажи ей, что сделка отменяется.
Я поглядел на Гуннара. Он не шутил. Я поглядел на инфолифчик. Он был похож скорее на вещичку из каталога «Секрет Виктории», чем на электронное устройство. Я скользнул взглядом по темным окнам на девятом этаже дома напротив – там помещалась Дровяная Биржа. День недели – пятница, время – полседьмого…
– Так и быть, – решился я. – Только дверь запри. И поклянись, что завтра же мы повесим шторы.
– Клянусь, – чопорно кивнул Ле-Мат. Клятвами его участие не ограничилось. Ему пришлось помогать мне с крючками. Снимать лифчики мне уже доводилось (не с себя, разумеется), а вот НАДЕВАТЬ…
– Спасибо, – сказал я с чувством, когда все было застегнуто и прилажено. – Знай – только настоящий друг может подвергнуть тебя такому унижению. Надеюсь, в один прекрасный день мне удастся отплатить тебе услугой за услугу. Ладно, что там на очереди?
Вприпрыжку я добрался до стола, где мы все сложили, и принялся облачаться. Ле-Мат раскрыл инструкцию на списке снаряжения.
– Шлемофон? – вопрошал он.
– Есть.
– Датчики положения черепа?
– Есть.
– Датчики валового коэффициента движения?
– Есть.
– Видеоочки?
– Есть.
– Волоконно-оптическая дорсальная сетка?
– Погоди. – Я все еще возился с видеоочками. Действительно, весили они не больше паутинки, но я в них просто ни черта не видел. И только слышал, как Ле-Мат яростно листает страницы.
– Регулятор прозрачности, – сообщил он, – справа, прямо у твоего виска. Чем ниже, тем яснее.
Найдя регулятор, я сдвинул его загогулину вниз. И вновь прозрел.
– Ништяк. – Ле-Мат вновь вернулся к списку. – Ну, как там с волоконной сбруей?
Я пощупал локти, ребра, коленки и уши. Части интерфейса были связаны между собой тоненькими оптическими волоконцами, которые при всей своей мнимой хлипкости явно работали как надо.
– Есть.
– Сетевой пояс-рация?
– Есть.
– Инфотрусы?
– ЧЕ-ГО-0-0?
Ле-Мат опустил книгу, поглядел на меня, потом опять в список, потом опять на меня. Это повторилось несколько раз.
– О Боже, – протянул он наконец. – Одну вещь проглядели.
Он прошлепал к коробке на полу и, порывшись в пенопластовой лапше, швырнул мне еще один полиэтиленовый пакет:
– Валяй. Снимай штаны и надевай. Я надорвал пакет, хотя и так прекрасно видел, что в нем: черные блестящие трусики-бикини из двух шнурочков.
– Блин, чего только не сделаешь ради карьеры, – пробормотал я. Повернулся спиной к Ле-Мату. Снял джинсы и трусы. Влез в бикини. Как ни странно, ткань растянулась, и мой срам оказался прикрыт. Одновременно я обнаружил, что гольфы провисли, и подтянул их – до половины бедра. Вновь подключив оптические волокна к поясу-рации, я развернулся:
– Ну как я выгляжу?
Ле-Мат воззрился на меня с серьезным видом – но через десять секунд не выдержал.
– К-кх-к-как самый высоко-ой-не-могу-тех-технологический тра-а-ха-ха – трансвестит н-на свете! – Ле-Мат один раз брызнул на меня слюной, дважды схватился за живот, уронил инструкцию и мешком повалился на пол. Слезы текли по его лицу широкими струями, лицо побагровело, точно его удар хватил.
– Спасибо тебе огромное, – произнес я, подойдя на цыпочках к его поверженному телу и победив нечеловечески сильное искушение пнуть его под ребра. – Знай: если это сердечный приступ, ты точно помрешь.
Ле-Мат вытер слезы с глаз, не без труда овладел собой и, покосившись на меня, вновь покатился по полу, обливаясь слюной и фыркая.
– Прости, Джек, – выдохнул он, отсмеявшись, похоже, на всю оставшуюся жизнь. – Но теперь я понимаю, почему Амбер – а-ха-ха-ха! – решила заплатить тебе миллион. Надо было два просить!
Выждав, пока Ле-Мат выведет все смешинки из своего организма, я помог ему встать. – Ладно, еще что-нибудь осталось?
– Только об-во-ро-жи-тель-ны-е красненькие туфельки на шпильке. Тебе о…
– ЧЕ-ГО-0?
– Шутка. – Ле-Мат взял со стола ремни с ЭКГ-датчиками. – Теперь напялим на тебя вот это и еще электроды на голову. К интерфейсу они не относятся – просто я буду следить за твоей жизнедеятельностью, так, на всякий пожарный.
Поразмыслив над подтекстом его слов, я заглянул Ле-Мату в глаза:
– Давай начистоту, Гуннар. Ты прочел все инструкции. Может случиться так, что эта хрень меня прикончит?
– ТОЛЬКО ЕСЛИ ТЫ В НЕЙ НА ЛЮДИ ВЫЙДЕШЬ! – вновь заржал Ле-Мат, но, споткнувшись об мой смертоносный взгляд, осекся.
– Серьезно, – произнес я спокойно, хоть и сквозь стиснутые зубы. – Ведь есть опасность, что какая-нибудь охранная программа, к примеру, изжарит мне мозги? Ну знаешь, летальный фидбэк?
– Вообще-то, Джек, – ответил Ле-Мат с не меньшим спокойствием, – если на минуту отвлечься от того факта, что конечное звено связи между тобой и твоим компьютером беспроводное, а потому опасно не больше, чем телевизионный пульт твоей мамаши, то следует заметить, что конструкторы учли вероятность выброса летального напряжения. Чтобы защититься от него, они снабдили свое детище удивительным миниатюрным встроенным устройством антиперенапряжения. Возможно, ты о нем даже слышал. Оно называется «пробка».
Докопавшись до глубинного смысла его слов, я захлопал глазами. Потом набрал в грудь воздуху и вздохнул:
– А-а-а…
– А теперь, если ты больше не хочешь проявлять невежество, – проговорил Ле-Мат, помахивая ЭКГ-ремнями и тюбиком с гелем-проводником, – пора и дело закончить.
Подняв руки кверху, я подставил Ле-Мату свое тело:
– Лепите ваши липучки. Док.
Спустя пятнадцать минут мой скальп и грудь были оклеены электродами, кабель монитора подключен к запасному каналу пояса-рации, и в окошечке на экране моего компьютера плясали четко видимые кривые моей сердечной и головно-мозговой деятельности.
– Вот видишь, Джек, – гордо указал на кривые Ле-Мат, – твоя биотелеметрия все время будет у меня на глазах. Я взял на себя вольность добавить кнопку тревоги: если вдруг хоть что-то задурит, просто нажму эту клавишу, – он ткнул в «F12», – программа вырубается, и ты опять в реальности.
Я кивнул:
– Ну а моя катапульта?
– «АТАС», что ли? Тоже работает. Только не забудь проорать это дело во всю глотку. Я подправил параметры, чтобы оно действовало лишь при громкости в сто три децибелы и выше. Твое счастье, что никто до сих пор не додумался виртуально замочить МАКСАСУПЕРА одним этим словечком.
М-да, в таком разрезе я об этом как-то не думал, но не мог не признать, что Ле-Мат прав. Слава Богу, признаваться в этом вслух было не обязательно.
Наклонившись к экрану, я ткнул в другое окошечко:
– Ну а это?
– Эхо-видеосвязь. Буду видеть все, что ты видишь.
– А это?
– Датчик сетевого графика. На тот случай, если эта лапочка, – он хлопнул по рации у меня за спиной, – запрограммирована на какую-нибудь гадость типа трансляции твоих координат.
Я обратил внимание на микровидеокамеру,, сидящую на левом боку монитора и нацеленную на кресло Ле-Мата:
– Значит, мне тебя будет видно?
– В верхнем правом углу твоего поля зрения будет окошечко со ставнями. Сможешь накладывать это дело, – Ле-Мат постучал по видеокамере, – на любую сцену.
Ле-Мат надел шлемофон.
– Слышно тоже будет – правда, не уверен, что сигнал шифруется.
– Значит, остерегаться телепатов?
– Именно.
В последний раз окинув взглядом экран, я обернулся к Ле-Мату:
– Ну что, пора, наверное…
– Нет еще, – помотал тот головой. – Последнюю часть подключить надо. – Улыбнувшись мне с самодовольным и снисходительным видом, гласившим, что с самого начала он держал джокера в рукаве, он отвесил изящный поклон и поднес к моим глазам…
– А, опять этот цилиндрик. Ты вообще разобрался, что это такое?
– А ТО! – гордо возгласил Ле-Мат. – Вашему вниманию предлагается тот единственный компонент, который и делает этот интерфейс революционной новинкой! Все, что вы видели до того, – лишь слегка улучшенные копии хорошо известных вам приборов, но это, сынок, нечто уникальное!
Я бестрепетно стоял, уперев руки в свои голые бока и разглядывая Ле-Матов козырь:
– Да неужели? Ну и что это такое?
– Джек Берроуз, – торжественно протянул Ле-Мат, – позвольте познакомить вас с… – он что-то открутил и стало ясно, что цилиндрик – всего лишь футляр, – познакомить вас с Мондиальским устройством дигитальной индукции! – Вынув пресловутое устройство из футляра, он помахал им у меня перед носом.
– Похоже на огурец, – заметил я, попятившись. – Большой розовый огурец, и пупырышки есть, и стебель.
– Ага! – отозвался Ле-Мат. – Сознаюсь, вид у него несколько… э-э-э… фаллический. Но это устройство разрабатывалось два года на средства от мультимиллионнодолларового гранта Общества поощрения искусств! Отныне вам будет недостаточно просто видеть и слышать виртуальную реальность! Это устройство при помощи технологии дигитальной нейроиндукции позволит вам ощущать, обонять и вкушать ее!
– Ну ладно, – пробурчал я. – Ты это все к чему?
– Я это все к тому, Джек, что перед тобой не просто заурядная виртуальная указка-стрелялка. Мондиальское устройство дигитальной индукции, – он снова помахал огурцом перед моим носом, а я отпихнул его руку, – это первый полностью отлаженный аналитически-танцевальный интерфейс! А-а.
– Звучит красиво, – заявил я. – Думаю, клубная тусовка его с руками оторвет. Еще круче, чем экстази.
Ле-Мат покачал толовой – но, к счастью, воздержался от лекции на тему «Врожденная узость кругозора».
– Ох, Джек, – сказал он вместо этого. – Боюсь, единственный способ тебя убедить – это подключить его, чтоб ты сам опробовал. Повернись.
Я замешкался. Ле-Мат покрутил в воздухе пальцем.
– ПО-ВЕР-НИСЬ, Джек. Я повернулся к Ле-Мату спиной, и он начал возиться с моей рацией.
– «Стебелек», как ты изволил выразиться, просто подключается во-о-от сюда, а устройство индукции просто вставляется в… в… – Тут он сунул розовый огурец мне в руку. – Подержи минутку, ладно?
Пробежав к рабочему столу, он зарылся в инструкции.
– Ага! – донеслось до меня.
Очень скоро раздалось новое междометие:
– Ого…
Прошла еще минута. – Охо-хо-хо-хо…
Я обернулся. Ле-Мат, выпучив глаза, пялился в инструкцию и потирал лоб с таким видом, точно у него дико болела голова.
– Пардон? – окликнул я его. Ле-Мат поднял глаза.
– Ась? Что, Джек? – и попытался улыбнуться, Улыбка вышла страхолюдная.
– Ты мне не соизволишь объяснить, что случилось?
Ле-Мат покосился на инструкцию, хлюпнул носом и вновь попытался улыбнуться. – Ну-у… Понимаешь, Джек, я тут, кажется, как бы это…
– Ну, что ты такого сделал?
– Ну-у… Я, знаешь, упустил из виду одну мелкую деталь…
Мое терпение истощалось. А чего еще ждать, когда ты одет под кибернетического трансвестита и держишь в руках тринадцатидюймовый электронный огурец?!
– И что это за момент?
– Я тебе сказал, что эту штуку разработали по гранту ОПИ?
– Ну?
– Я… э-э-э… не сразу сообразил, какая именно балетная труппа этот грант получила.
Слова у меня иссякли. Я начал стучать об пол ногой.
– Склероз, понимаешь. А они были очень знамениты в свое время. ТУК. ТУК. ТУК.
– Точнее, «скандально известны». И с учетом этого обстоятельства нельзя удивляться, что устройство получилось вот такое.
ТУК.ТУК.ТУК.
– Я мог бы и раньше догадаться – там же сказано, что оно создано в биомедицинском подразделении ВНУТРЕННЕГО протезирования МДИ.
ТУК.ТУК.ТУК.
– Черным по белому написано. – Ле-Мат нервно помахал инструкцией. – Циркуляр из юридического отдела торговых марок МДИ. Они решили, что «Мондиальское устройство дигитальной индукции» – слишком длинно, а МУДИ – слишком смелая аббревиатура. – Он попытался еще раз улыбнуться (неубедительно). ТУК. ТУК. ТУК.
– Ну, вот они и решили придумать новое название. Группы мозгового штурма, все дела. И наконец выбрали самое, на их взгляд, подходящее.
ТУК!!!!! ТУИ!!!! ТУК!!!!!
– Джек, они нарекли его «Проктопрод». Моя нога окаменела в воздухе:
– Ка-а-ак?
– В соответствии с принципом работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43