– Рокко, сладкий мальчик, – сказал она. – Хорошо спал?
Она выскочила из постели и голая выбежала в коридор. Выглянула в глазок, чтобы удостовериться, что на площадке никого нет, а затем сняла цепочку. Отперев, она приоткрыла дверь и в образовавшуюся щель протянула руку за лежавшей на коврике утренней газетой.
Первым делом она открыла страницу, где публиковался «Ваш гороскоп на день». Она отыскала колонку «Водолей». «Повышенная социальная активность. Ближе к выходным возможна драматическая развязка. Но ваши друзья придут на помощь».
– Черт возьми! – обрадовалась она.
Она дала Рокко рубленной куриной печенки (с луком), а затем подошла к клетке и сняла покрывало. Птица угрюмо поглядела на нее.
– Ну? – потребовала Элен.
Молчание.
– Чертова птица, – проворчала она. – Если я кого и не переношу, так это именно тебя.
Она насыпала ему зерен в мисочку, затем пошла в ванную и надела шапочку, чтобы не замочить волосы. На самом деле это был теплоизоляционный колпак для тарелок, но он идеально облегал голову и прекрасно выполнял несвойственные ему функции. Под душем она напевала: «Сидя однажды в баре Мерфи как-то вечерком…» – неприличную песенку, которой научил ее Чарли.
Припудренная и надушенная, она вернулась в спальню и набрала номер WE6-1212, чтобы узнать погоду. «С утра облачно, к полудню ожидается прояснение. Температура до плюс шестидесяти градусов по Фаренгейту. Вероятность дождя сорок процентов…»
Она наконец отыскала два одинаковых чулка, натянула их и пристегнула к миниатюрному поясу, купленному ею на Таймс Сквер в магазине под вывеской «Нарядное белье».
Лифчик слегка обмяк; ей хватило одного выдоха, чтобы он восстановил форму. Затем она надела трикотажный банлон с пестрым абстрактным рисунком и затянула пояс так, чтобы подол был на четыре дюйма выше колен. Она остановилась возле большого зеркала на дверях в спальню.
– Сногсшибательно, – сказала она.
Она прошлась щеткой по волосам и яростно встряхнула головой, чтобы придать своим коротким локонам легкомысленный вид. Потом она быстро сделала макияж, подвела губы и почувствовала себя готовой к борьбе.
Она зажгла сигарету, схватила в охапку сумочку, газету и пальто и выскочила за дверь.
– Пока, Рокко! – крикнула она, захлопывая дверь. – Будь умницей.
– Доброе утро, мисс Майли, – сказал консьерж.
– Привет, Марв. Что хорошего?
– Сэндстоун в третьем, – сказал он ей.
– Два поставлю, – сказала она, роясь в сумочке. – И вот доллар тебе. Когда будет время отведи Рокко на прогулку, ладно? До угла и обратно. Только не торопись, он уже не тот, что раньше.
– А кто тот? – спросил консьерж.
Она позавтракала в закусочной на углу.
– Доброе утро, Джер, – сказала она. – Как простуда?
– Лучше, дорогая. Ты выглядишь восхитительно. Если б не все эти посетители, я бы тоже…
– Не унывай, Джер, – посоветовала она. – Охотники за фотомоделями тебя в конце концов разыщут.
– Как обычно, милочка?
Она кивнула, надела очки и развернула газету. Начала читать рекламную колонку. Когда она протянула руку за чашкой черного кофе и тостом, они уже ждали ее на стойке.
– Доброе утро, мисс Майли, – сказал лифтер. – Вот только развеется туман, и будет замечательный денек.
– Конечно, – согласилась Элен, вспомнив свой гороскоп. На мгновение она задумалась о четырех мужчинах, появившихся в ее жизни за последнее время.
– Поставь на четыре-четыре-один, Джо, – сказала она. – Доллар на четыре-четыре-один.
Она вытащила купюру.
– Всего наилучшего, мисс Майли, – сказал он, вынимая маленькую записную книжку.
Когда она появилась, Сьюзи Керрэр и Гарри Теннант отвечали на телефонные звонки. Они взглянули на нее и кивками ответили на ее приветствие. Она зашла в свой кабинет, скинула пальто и положила его на заваленный бумагами чертежный столик в углу.
Она села за письменный стол, откинулась в своем вращающемся кресле, задрала ноги, зажгла сигарету и принялась вслух читать раздел «Прибытие и отправление судов»:
– «Конкордия Фаро». Кувейт, Манама и Басра. Отплывает от Хамильтон-авеню, Бруклин.
– «Экспорт Челленджер» Хайфа и Стамбул. Отплывает от причала Б, Бруклин.
– «Молния». Гавр и Феликстоу. Отплывает от причала номер тринадцать, Стайтен-Айленд.
– «Роттердам». Круиз по Вест Индии. Отплывает от Западной Хьюстон-стрит.
– «Микельанджело». Алжир, Неаполь, Канны и Генуя. Отплывает от Пятидесятой Западной улицы.
Она замолчала на мгновение, о чем-то задумавшись. Затем добавила:
– А добрая посудина «Свансон энд Фелтзиг» отплывает в никуда с Восточной Сорок восьмой улицы.
Гарри Теннант постучал и, пригнувшись, вошел в дверь. Элен сняла ноги со стола и выпрямилась.
– Черт возьми, – проворчала она. – Придется бороться с привычкой класть ноги на стол или заставить себя носить трусы – одно из двух.
– Да, в самом деле. – Он улыбнулся. – Как дела, Элен?
– Пока не жалуюсь. Что случилось?
– Информационные бюллетени для «Конкорда» еще не пришли. Я звонил Солли, а он сказал, что сломалась машина….
– А, конечно, – горько сказала она, протянув руку к телефону, – она всегда ломается, когда он получает срочный заказ от кого-нибудь еще, кто платит больше… Солли? Это Элен… Не пытайся вешать мне лапшу на уши… Где, черт возьми, мои бюллетени?.. Солли, клянусь, я спущусь сейчас к тебе и если увижу, что ты работаешь на кого-то другого, я позвоню твоей жене и скажу ей, что мы с тобой занимаемся этим, и попрошу ее дать тебе развод… Солли, я клянусь, я сделаю это… Хорошо… Хорошо, Солли… При условии, что они будут у меня к полудню.
Она положила трубку и подмигнула Теннанту.
– Нагнала я на него страху. Он надеется, что это шутка, но стопроцентной уверенности у него нет.
– А это шутка?
– Конечно. Я бы никогда так не поступила. Ни с одним парнем. Чертов ублюдок. За год наших заказов у него набегает тысяч на двадцать. На прошлое Рождество подарил мне зонтик от «Коррвет». Наши Лаурел и Харди note 8 Note8
известные американские комики; так в шутку Элен называет владельцев ее конторы

получили по ящику виски каждый, а я зонт. Просто праздник души. Что у тебя еще? Возьми себе стул.
Больше часа они просматривали релизы, письма, таблицы и графики деловых приемов.
– Слушай, Гарри, у меня в половину первого встреча, но я вернусь самое позднее в два тридцать. Когда принесут бюллетени, ты начни раскладывать комплекты, ладно? Я скажу Сьюзи, чтобы она помогала тебе, если у нее не будет корреспонденции. Я тоже займусь этим, когда приду. Но боюсь, нам придется поработать допоздна. Этих чертовых комплектов должно быть почти пятьсот штук. Ты можешь сегодня задержаться?
– Конечно.
– Спасибо. Ты белый человек note 9 Note9
white man – дословно: белый человек; другое значение: white – честный, порядочный

, – пошутила она, но он не улыбнулся.
– Я позабочусь, чтобы нам прислали перекусить в шесть или около того. Ты не возражаешь против китайской кухни?
– Конечно, нет.
Она откинулась в своем кресле и внимательно посмотрела на него.
– Жалеешь, что взялся за эту работу?
– О, нет. Она мне нравится. Я многому учусь. Я теперь как бы по другую сторону. Когда я работал в газете, я был завален релизами, приглашениями и информационными комплектами. Большая часть сразу оказывалась в корзине. Теперь же я пытаюсь их навязывать… Понимаешь?
– Конечно. Слушай, может быть тебе представится шанс удержаться у нас. «Эббот и Кастелло» собираются подписать с нами долгосрочный договор, и если это произойдет, ты понадобишься нам на постоянную работу.
– Я с удовольствием.
– Ну, не торопись покупать себе плавательный бассейн. Это еще только «может быть». Есть огонек?
Он наклонился к ней со спичкой. Она наклонилась к нему с сигаретой. Их лица оказались рядом, а взгляды неожиданно встретились.
Она увидела перед собой спокойного, красивого, замкнутого в себе мужчину. Взгляд у него оказался грустный и усталый – взгляд человека, привыкшего терпеливо переносить боль.
– Элен, – сказал он мрачно, – я хотел узнать…
Потом замолчал, глубоко вздохнул и принялся изучать надпись на стене. Наконец откашлялся и громко сказал:
– Я хотел узнать, сможешь ли ты пообедать со мной как-нибудь, когда будешь не очень занята.
– Конечно. С удовольствием. Только скажи когда.
Он повернулся и внимательно посмотрел на нее.
– Ты когда-нибудь ходила с черным? – мягко спросил он. – Я имею в виду в ресторан, театр… ну, и тому подобное?
– Нет, никогда.
– Ну… знаешь ли, некоторые любят обсудить это. Я имею в виду, они увидят нас вместе и будут говорить всякое… Достаточно громко, чтобы мы слышали.
– Пошли они… – презрительно сказала она.
– В общем, Элен, подумай. И если ты решишь, что лучше не стоит, я…
– Черт возьми, Гарри, я уже все решила и сказала: да, я с удовольствием пообедаю с тобой. Почему ты делаешь из этого такую проблему?
Он собрал свои бумаги, поднялся во весь свой рост и посмотрел на нее сверху вниз, мягко улыбаясь.
– К тому же, – добавила она, – в этом мире существует только две расы
– раса мужчин и раса женщин. Верно?
На мгновение он задумался над ее тирадой, склонив голову набок.
– Знаешь, – сказал он, – может быть ты и права.

Она опаздывала: накрапывал дождик и никак не удавалось поймать такси. Как идиотка она оставила свое теплое полупальто в офисе; и к тому времени, когда она добралась до ресторана, ее банлон мокрой тряпкой прилип к телу.
– Заждался? – спросила она и одарила его вызывающей улыбкой.
Ричард Фэй вскочил, опрокинув стакан с водой на скатерть. Официант бросился к столику, чтобы застелить пятно сухой салфеткой.
– Ничего страшного… – официант улыбнулся, демонстрируя зубы.
– Привет, – сказал Фэй. – Я не знал… я не знал…. я думал…
– Сухой «Роб Рой», – решительно заявила она, придвигая свой стул поближе к нему. Она нацепила свои очки в роговой оправе и посмотрела на него.
– Боже мой, – сказала она.
Он очевидно предпринял кое-какие попытки приодеться к их встрече, и она была этим тронута. Тронута и изумлена.
Шоколадный двубортный костюм с несчетным количеством пуговиц скрывал отсутствие талии. Цветастый галстук свободно облегал ворот ярко-оранжевой рубашки. Острые углы воротника угрожающе топорщились, норовя впиться в ключицы.
– Очень мило, – кивнула она. – Тебе идет.
Он рассмеялся, они чокнулись.
– Я уже пропустил одну за твое здоровье, – сказал он.
– Одну?
– Гм… две. Я думал, ты меня продинамишь.
– Ну что ты. – Она положила руку ему на ладонь. – Как ты, милый?
– Теперь я чувствую себя великолепно. – Он отдернул руку, сбросил со стола ложку, нагнулся, чтобы поднять ее, и уронил салфетку.
Официант бросился к нему, поменял салфетку, положил чистую ложку.
– Ничего… страшного, – сказал он, глядя на Фэя с ненавистью. – Будете заказывать?
– Минутку, – сказала Элен. – Этот человек только что снял меня, и мы еще знакомимся.
Официант отошел с любезной улыбкой, которая исчезла, когда рядом возник метрдотель.
– Парочка идиотов, – пробормотал он.
– Рассказать о себе? – Спросил Фэй. – Ну… и с чего начать?
«Не так уж и плохо на самом деле», – думала она, глядя на него. Я заставлю его сбросить фунтов тридцать, поклялась она, и отучу пользоваться фруктовым одеколоном. И каждый раз, когда он щелкнет пальцами, чтобы позвать официанта, я буду бить его по руке.
– Я исследователь, – говорил он. – Не писатель. Просто исследователь. Синдикат называется «Америньюс». Я собираю факты и передаю их одному из наших штатных авторов, а он пишет очерк, который мы потом передаем нашим клиентам здесь и за рубежом. Компания небольшая, но у нас есть свои отделения в Лондоне и Риме. Сейчас мы готовим статью о кухонной утвари будущего – знаешь, об этих микроволновых печах и бытовой электронике. Поэтому-то я и оказался на вашем приеме.
– Ты знаешь, – спросила она, – что когда ты говоришь, кончик носа у тебя дергается то вверх, то вниз?
Они заказали дыню, за которой последовали крабы с салатом и маленькая бутылка белого вина. Фэй потянулся за своей сигаретой и обнаружил, что она скатилась с края пепельницы и теперь дымится, прожигая скатерть.
– О, дьявол, – нахмурился он. – Не знаю, что сегодня со мной такое.
– Ничего… – вздохнул официант, закрывая дыру очередной салфеткой.
«У него хорошие глаза», – решила она. Большие, карие, жалобные. Глаза кокер-спаниеля.
– Эй, парень… – начала она.
– Что? – спросил он.
Но в этот момент кусочек дыни соскользнул с его ложки и исчез у него между ног.
– Ч-ч-ч… – сказал он, ощупывая стул под собой и посмотрел на нее.
– Не обращай внимания, – махнула она рукой.
– Так вот, – продолжал он, обгладывая крабью клешню. – До этого я был служащим авиакомпании, продавал по телефону подписку на журналы и рекламировал ванные принадлежности.
– Да, просто перекати-поле, – сказала она, осушив рюмку одним глотком.
– Перекати-поле. Да.
– Ну а чем ты на самом-то деле хочешь заниматься?
Он отломил кусочек французского хлеба, намазал маслом, уронил на пол (разумеется, маслом вниз) и уставился на него. Официант тоже уставился на упавший бутерброд.
– Ну… – меланхолично сказал Фэй. – Я просто не знаю. Чем-нибудь.
Она откинулась на спинку стула и взяла сигарету. Он зажег спичку и поднес ее к сигарете, а потом прикурил свою, но другим концом. Фильтр начал дымиться.
– Я нервничаю, – признался он.
– Ни за что бы не подумала, – уверила она его.
– Я работал в одном агентстве новостей. Не там, где работаю сейчас. Я готовил «заполнители». Знаешь, что это такое? Заметки в одну-две строчки. Газетчики так их называют. Они используются для заполнения пустых мест. Знаешь, что-нибудь вроде: «Африканский крокодил, обычно очень свирепый зверь, становится совершенно беспомощным, если перевернуть его на спину». Или: «Каждый год на Британских островах в среднем рождается три ребенка с рудиментарными хвостами».
Она заказала маленькую рюмку коньяка, вспомнив тут же о Джоу Родсе. Фэй заказал «Гэллианос» с долькой лимона. Он попытался выдавить сок в бокал, но долька спружинила, выскользнув из его пальцев, пролетела над плечом Элен и упала на соседний столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32