– Только никаких ирландских рилей, – крикнула ему вслед, вдруг ощутив прилив светлой грусти. – Поставь что-нибудь, чтобы я могла поплакать.
Первое, что он поставил, была старая запись Бинга Кросби «Просто жигало», и Элен поплакала.
Затем последовала запись Марлен Дитрих «Вновь влюбляясь» на немецком. Элен еще поплакала и допила свое пиво.
Тэк вернулся за стойку и теперь беседовал с молодым человеком, сидевшим в противоположном конце бара. Он держал стакан в левой руке, правая свисала у него вдоль тела, заканчиваясь муляжом кисти, обтянутым черной кожей.
Тэк подошел к Элен.
– Молодой джентльмен за стойкой бара интересуется, можно ли ему заказать тебе выпивку.
Элен оглянулась.
– Он приличный, Элен, – склонившись к ней прошептал Тэк. – Живет здесь неподалеку. Иногда заходит. Никогда никаких проблем.
Она выпрямилась на своем стуле.
– Передай мою благодарность и скажи ему, что я буду счастлива принять его великодушный дар и расценю как любезную вежливость – вежливую любезность, если он соблаговолит присоединиться ко мне.
И вот он уже сидел рядом с ней, строгий, серьезный и таинственный – словно доктор, юрист или федеральный служащий. У него были аккуратные темные усики, напоминавшие щетинку для чистки обуви.
– Ты где-то потерял свою руку, да? – тут же спросила она.
– Ах, черт меня возьми, – сказал он, с изумлением глядя вниз. – Действительно.
– Чудак, – рассмеялась она и коснулась его щеки.
Они поговорили о Бинге Кросби и Марлен Дитрих и о том, где в Нью-Йорке можно найти хорошую пиццу с анчоусами.
– Как вас зовут, сэр? – официально спросила она.
– Кларк.
– Вы случайно не Кларк Кент, благовоспитанный репортер, который заходит в телефонную будку и превращается в супермена?
– Нет. Я Кларк Бэннон, коварный страховой агент. Как вас зовут?
– Меня зовут…
Это было ужасное мгновение: у нее едва не остановилось сердце. Она забыла, как ее зовут. Затем она вспомнила и сказала:
– Меня зовут Элен Майли.
– Уж не ради ли этого лика отправились в поход тысячи кораблей? – спросил он. – И были сожжены башни Илиума. Прекрасная Елена, подари мне бессмертие твоим поцелуем.
– О'кей, – радостно согласилась она и поцеловала его в ухо.
Это его слегка напугало. Он посмотрел на нее с уважением.
– А чем ты занимаешься, Элен?
– Чем занимаюсь? – переспросила она. – Чем занимаюсь? Грызу ногти и валяю дурака.
– Очень хорошо, – одобрительно кивнул он.
– А теперь, Кларк, я хотела бы купить тебе выпивку. Если можно.
– Можно.
– Тэк, повтори пожалуйста. И еще, Тэк, я бы хотела купить выпивку и тебе, чтобы мы могли как следует отпраздновать замужество Пегги Палмер.
– Несомненно, – сказал Тэк.
Он налил им и взял себе пиво. Они подняли стаканы и провозгласили:
– За Пегги!
– Кто такая Пегги? – спросил Кларк Бэннон.
– Моя очень близкая подруга, – сказала ему Элен. – Простите, я на минутку.
Вернувшись из туалета, она спросила Тэка:
– Где Клара? Она работает сегодня?
– Она будет позже. Я отправил ее в аптеку на Бовери за пиявкой.
– За пиявкой?
– У нее так распухла губа, что я не мог на нее смотреть. Сырое мясо уже не поможет. Ей нужна жирная пиявка, чтобы отсосать дурную кровь. Она скоро вернется.
– Что происходит? – спросил Кларк Бэннон, на какой-то момент потерявший нить беседы.
– Моя подруга Пегги Палмер вышла сегодня замуж, – объяснила ему Элен.
– За жирную пиявку?
– Ну… вроде этого. Мы как раз пили за Пегги. Ты женат?
– Нет.
– Когда-нибудь был женат?
– Нет.
– Как так?
– Никогда не доверяй холостяку, который держит кошку и курит трубку.
– Ты держишь кошку и куришь трубку?
– Нет, – ответил он, – я держу кошку, которая курит трубку. Я курю жирную пиявку.
Они выпили еще. И еще. Сначала платил он, потом она, потом Тэк выставил выпивку за счет заведения. Это он хорошо придумал.
Они послушали музыку, Элен и Кларк даже потанцевали. Он обнимал ее левой рукой, а правая раскачивалась в такт музыке. Элен это не волновало. Вскоре она уже прижималась к нему, обняв руками за шею. Было очень мило.
Они вернулись к стойке бара. Жизнь здесь била ключом. Собрались пожилые завсегдатаи. Тэк включил телевизор, на экране кот преследовал мышь.
Элен пересела, чтобы сидеть слева от Кларка и изредка дотрагиваться до его руки. Разумеется, когда она не была отягощена стаканом.
– Я из Огайо, – сказал он, сияя от счастья.
– А я из Монтаны, – ответил он.
– Ну, значит у нас много общего, правда?
Он радостно кивнул, и она подумала, что у них все просто замечательно.
Тэк подал им чипсы и соленые орешки. Они выпили еще. Музыку они решили больше не слушать, потому что это по мешало бы пожилым завсегдатаям смотреть телевизор. Там шел фильм о половой жизни морских львов. Довольно интересный.
Они шептались. О жизни, возрасте, любимых фильмах, местах, где они бывали, о том, что делали в своей жизни.
Он был ничего, в порядке – высокий, приятный, довольно широкоплечий. На нем были светло-коричневые туфли и темно-синий костюм; но, впрочем, какого черта?
Он смотрел на нее, сидящую на высоком стуле. Подол ее платья задрался и обнажил ее великолепные колени. Выступающий подбородок, ноги и очки в роговой оправе.
– Послушай, – сказал он, придвигаясь к ней все ближе. – Послушай, Элен, могу я задать тебе один личный вопрос?
– Конечно, – величественно кивнула Элен. – Задавай.
– Ты не согласишься пообедать со мной завтра вечером?
– Черт, конечно, – сказала Элен Майли, одарившая его отчаянной улыбкой. – Почему нет?




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32