Раз пытаются разобраться по существу, значит, не пустой разговор, а дельный. И когда ему удалось, как он сам почувствовал, доказать финансистам, что заменить привозный экстракт местными, дубителями вполне возможно, он счел дело на данном этапе законченным и был даже абсолютно уверен, что оно близится к успешному завершению.
В подготовке постановления Совнаркома республики (это и именовалось «предварительным согласованием») от Наркомата финансов принимали участие два его сотрудника: один высокий, полный, с круглой румяной физиономией и, в полном соответствии с внешностью, шумно-веселый, с размашистыми жестами и резким энергичным голосом; другой ростом пониже, корпусом пожиже и характером значительно мрачнее. В общем, холерик и меланхолик — так определил их для себя Петр сразу же после первого знакомства.
— Значит, вы уверены, точнее сказать, убеждены — выход из безвыходного, казалось бы, положения есть? — с удовольствием констатировал холерик.
— Безусловно, есть,— подтвердил Петр.
— И тех пяти миллионов убытков, которые грозят государству в случае срыва плана, можно избежать?
— Можно.
— Это очень хорошо! — заключил холерик и добавил: — Это мы запишем в констатацию.
— Естественно, а в постановляющую часть запишем, что наркомату выделяется дополнительно полмиллиона капвложений целевым назначением на финансирование строительства двух новых цехов на кожкомбинате,— сформулировал начальник планово-финансового отдела, пришедший в финансовое ведомство вместе с Петром.
— Не хотелось бы вас огорчать,— печально заметил меланхолик,— но записать такой пункт, о выделении дополнительно полумиллиона, мы не сможем.
— Не сможем, не сможем! — громогласно и весело подтвердил холерик.
— Но позвольте,— обратился к нему Петр в некоторой даже растерянности,— вы же сами только что согласились с необходимостью заменить привозный экстракт местными дубителями, сказали, что это очень хорошо, и сами предложили записать в констатацию, то есть одобрили эту замену!..
— И еще раз готов безоговорочно одобрить,— охотно и радостно подтвердил холерик.
— Только мы согласились не с необходимостью заменить, а с возможностью заменить,— уточнил меланхолик,— и потому лишь согласились, что вы предельно убедительно доказали нам эту возможность.
— Но в таком случае,— продолжал настаивать Петр,— вы, сказав «а», должны сказать и «б». Раз вы принимаете наше обязательство предотвратить убытки в пять миллионов, вы должны принять и свое встречное, как говорится, обязательство выделить дополнительно полмиллиона.
— Это совершенно разные вещи,— скорбно возразил ему меланхолик.
— Как говорят в Одессе, две большие разницы,— подтвердил холерик.
Петр только руками развел.
— Совершенно разные вещи,— продолжал меланхолик уже назидательно.— Обеспечить выполнение плана и, следовательно, недопущение убытков ни в пять миллионов, ни в пять тысяч, ни даже в пять рублей — это ваша обязанность. И обязанность эта возлагается персонально в масштабах предприятия на его директора, в масштабах наркомата на народного комиссара. Поэтому, сказав, что вы выполните план и не допустите убытков, вы лишь подтверждаете то, что вы и обязаны сделать по закону, ибо план — это закон. А вот когда вы требуете полмиллиона сверх отпущенных вам по плану, это против плана, значит, против закона. Теперь вы уяснили себе разницу?..
Петр ничего не ответил ему. Он понял, что никакого согласования на данном этапе и не может быть. Финансисты ясно дали понять: «За срыв плана и за убытки отвечать будете вы. А вот если мы выдадим из бюджета республики полмиллиона сверх плана, отвечать будем мы. Так какой же нам смысл, подумайте сами, вашу вину, или, скажем мягче, вашу беду, брать на себя?..»
Меланхолик сказал Петру в завершение разговора:
— Нам с вами этого не решить. Пусть решают там,— и ткнул большим пальцем правой руки в потолок над головой.
Словом, с чем пришли, с тем и ушли...
Решали «там», на значительно более высоком уровне. И решили так, как только и можно было решить.
И хотя на дворе трещали в этот год особенно суровые приленские морозы, для Петра и его помощников настала самая горячая пора.
Одновременно надо было решать несколько вопросов и приводить в исполнение несколько решений. И, как ни странно, то, что требовало наибольших материальных и трудовых затрат, а именно — возведение двух новых цехов, решалось быстрее и проще.
Так это представлялось Петру на первый взгляд. Но когда он вдумался, то понял: легче было только потому, что всем уже с самого начала ясно было — это самое трудное и возлагать строительство новых цехов на комбинат (официально это именовалось «строительство хозяйственным способом») совершенно бессмысленно. Поэтому строительство этих цехов включили в план Стройтресту, а за Петром осталась лишь обязанность контролировать и сигнализировать, что, как известно каждому, гораздо легче, нежели строить самому.
А вот то, что было куда меньше по масштабам, оставили за ним, и это, менее значительное, а именно решение транспортной проблемы, оказалось необычайно сложным. Заготовки корья будут проводиться преимущественно на островах реки Лены. Вывозить заготовленное корье можно только по воде, стало быть, нужны достаточно вместительные шаланды и достаточно мощный катер.
Петр сам, не передоверяя никому, произвел все подсчеты. Для того чтобы восполнить недополученное количество экстракта — сто двадцать тонн, необходимо заготовить не менее тысячи двухсот тонн корья. Массовые заготовки его начнутся со второй половины июня. На вывозку заготовленного корья остаются конец июня, июль, август, начало сентября — в лучшем случае девяносто дней. Продолжительность одного рейса в зависимости от удаленности острова — один-два дня, в среднем полтора дня, то есть всего шестьдесят рейсов. Этим определяется и грузоподъемность: тысяча двести тонн, поделенные на шестьдесят.
Искомый ответ: потребуются шаланды общей грузоподъемностью в двадцать тонн и соответствующий по мощности катер.
Василий Васильевич, которому поручено было приобрести «торговый флот», высказался по этому поводу совершенно четко и недвусмысленно:
— Продать десяток катеров и сколько угодно шаланд берусь за один день, не сходя с места. Купить не смогу ни одной шаланды, ни одного катера.
И пояснил, что шаланды строят в верховьях Лены на полу-
кустарных верфях в Качуге, Жигалове и Осетрове. А это все уже не наша республика. Значит, добиваться нарядов на шаланды надо в Москве. Да и неизвестно еще, чем сейчас эти верфи заняты. Может, у них теперь совсем другие заказы... Что же касается катеров, то тут положение еще хуже. Их всегда завозили с Большой земли, чаще всего Северным морским путем.
— Как же быть?.. — спросил Петр.— Опять бить поклоны в Москве?
— В Москве бить поклоны никому не заказано,— рассудительно ответствовал Василий Васильевич.— Только у Москвы сейчас другие заботы. На месте искать надо.
— Где?
— Дайте мне вашу кобылку, я кое-куда съезжу, поспрашиваю. Может, и разузнаю что...
— Поезжайте, Василий Васильевич. Узнаете — сразу ко мне, хоть в ночь-полночь...
Вечером Василий Васильевич доложил Петру, что удалось ему разузнать:
— Есть один старик, в Жатайском затоне живет. Мастер по этому делу. Мастер первой руки. Может и шаланды и корпус катера изготовить.
— Сразу с утра поезжайте к нему и пригласите.
— Уже пригласил. Только, по правде сказать, не больно охотно согласился...
— Почему?
— Сосед наш, директор электростанции, тоже хотел ему катер заказать, да не сладились они. Вот Лука Силыч, так мастера зовут, и говорит мне: «Что я снова в город потащусь?.. Зазря время терять?..» Ну, я его уговорил, сказал, что зря не будет. Придет завтра утром.
Утром, точно с началом занятий в конторе, в кабинет Петра вошел высокий старик иконописного вида: длинная, чуть раздвоенная серебряная борода, такие же волосы, расчесанные на прямой пробор, на худощавом и темном, словно задубелом лице большие строгие глаза. Петр встал ему навстречу.
— Здравствуйте, Лука Силыч! Садитесь, пожалуйста, разговор есть.
— Только бы не такой, как с соседом вашим,— хмуро усмехнулся Лука Силыч.
Петр на намек никак не отозвался, словно бы не слышал его вовсе.
— Вот какое у нас к вам дело.— И обстоятельно изложил его суть.
— Могу,— сказал Лука Силыч, внимательно выслушав Петра,— и шаланды и катер могу, приходилось. Катер один собирать буду, а как шаланды почнем ладить, тогда двое в помощь мне понадобятся.
— Есть они у вас? — спросил Петр.
— Один имеется. А второй, он помоложе нас был, так того нету, на войну ушел. Значит, одного вы мне предоставьте.
Петр виновато развел руками:
— Нет у меня мастеров по вашему делу.
— Нам не мастер, подручный требуется. Плотник, чтобы топор в руках держал.
— Такого найдем.
— Теперь вы мне в точности обскажите, какой вам катер требуется? Какое ему назначение? Только буксиром ходить или людей перевозить будете? И еще: какой поставите на катере мотор?
— Основное назначение — буксировать шаланды,— ответил Петр.— Но будем использовать и как пассажирский катер, для перевозки рабочих. А мотор поставим тракторный, тридцатисильный, Харьковского завода.
- Понятно. Что вам от меня требуется, я все понял. И какие шаланды, и какой катер. Теперь что мне от вас...
— Простите, перебью,— извинился Петр.— Еще одно не уточнили: к какому сроку?
— Это само собой разумеется,— сказал Лука Силыч.— Вам катер и лодки к воде нужны. Значит, как лед пронесет, так мы,— тут он скупо усмехнулся в усы,— весь наш флот на воду.
— Тогда слушаю вас.
— Теперь, значит, что мне от вас...— повторил Лука Силыч.— Первое дело, вот прямо сейчас же матерьял отобрать. Чтобы вылежался малость. Лес сам отбирать буду. Вы поговорите с хозяином лесопилки, он меня знает. Как обговорите, я сразу на лесной склад пойду. И еще вот что мне скажите: с кем дело иметь, ежели машина понадобится или хотя подвода, а позже матерьял разный подсобный, гвозди там, скобы, пакля, смола, краска...
— Это все с тем же, с кем и начинали,— с Василием Васильевичем.
— Этот годится,— уже с улыбкой произнес Лука Силыч.— С хозяином лесопилки когда порешите?
— Сейчас, не сходя с места,— ответил Петр. Тут же позвонил директору лесозавода и после короткого разговора сказал старому мастеру: — Можете идти прямо к нему.
— Тоже мужик дельный, — одобрительно заметил Лука Силыч.— Тогда, значит, я теперь к нему.— И неторопливо начал подниматься с места.
— Погодите,— остановил его удивленный Петр.— А главный-то вопрос: цена какая?
— Это не главное,— серьезно, почти строго возразил Лука Силыч.— Главное — работа.
— Согласен. А все же?
— Вот ежели матерьял отыщу какой надо, тогда и о цене поговорим.
— А теперь не согласен. Материал надо найти. Может быть, и не самый высший сорт найдется, но все равно катер и шаланды строить будем обязательно. Так что, считайте, материал есть!
— А о цене договоримся. Петр засмеялся:
— Думаете, деваться мне некуда?
— Вовсе не потому,— покачал головой Лука Силыч.— А потому, как понял я, вы хозяин сурьезный. И катер вам нужон для дела, а не для забавы, как соседу вашему.
— Что вы, Лука Силыч, все на соседа моего? Он, право, мужик неплохой.
— А вот посудите сами. Условились вроде, какой катер, к какому сроку, ну все по делу. И вдруг говорит: «Чертежи мне покажите...» Говорю: «Чертеж у меня в голове, на бумаге мне не требуется».— «Нет, говорит, без чертежей нельзя...» — «Вам нельзя, говорю, стало быть, и мне нельзя». Поклонился и ушел...— Помолчав немного, Лука Силыч чуть приметно усмехнулся и продолжил: — И когда мы с вами разговор завели, я поначалу ухо востро держал. Как бы только потребовали чертежи, поклонился бы вам и разговору конец.
— Почему так строго?
— А как можно по-другому?.. Я берусь за дело, стало быть, ручаюсь. А мне не верят. Что ж, дело хозяйское что царское... А только и я не навязываюсь.
Все же Петр еще раз попросил Луку Силыча назвать цену: сказал, что ему надо смету составлять. Старый мастер назвал такую цифру, что сперва Петр подумал было, что ослышался,— уж очень мала она была, раза в три меньше, чем он сам бы назначил.
Хотел поспорить со стариком, потом решил: как все будет завершено, можно старого мастера премировать, и не только деньгами, но и кое-чем более существенным в трудное военное время. После того как строители приступили к возведению новых цехов, а Лука Силыч отобрал и вывез с лесозавода бревна, плахи, доски и прочий лесоматериал и уложил его на просушку в зрительном зале заводского клуба, изрядно сократив его полезную площадь, самым сложным остался вопрос о рабочей силе для заготовки корья.
Несложный подсчет показал: нужно заготовить тысячу двести тонн корья. Поговорив со стариками, Петр установил, что хорошей выработкой для мужика считалось четыре пуда в день — это если работать не по восемь, а по десять-один-надцать часов. Если принять за норму на рабочий день пятьдесят килограммов, получается двадцать четыре тысячи человеко-дней. А сроки заготовок определила сама природа: с половины июня до половины августа (крайний срок!), то есть всего-навсего шестьдесят дней.
Еще одно нехитрое арифметическое действие, и получается, что надо поставить на заготовки четыреста человек. Изыскать рабочую силу Для заготовки корья нарком поручил начальнику отдела кадров. Петр время от времени звонил ему и осведомлялся, как обстоят дела с выполнением указания наркома.
Дела у начальника отдела кадров шли хорошо. Он подготовил проект приказа, которым предписывалось руководителям всех городских предприятий, подведомственных наркомату, высвободить на летний период десять процентов служащих и передать их в распоряжение директора кожкомби-ната для использования на заготовках дубильного корья. Затем заручился принципиальным согласием наркома и развернул подготовительную работу. Выяснил и уточнил, сколько на каждом предприятии служащих и сколько же именно человек, имея в виду десятипроцентную квоту, должно передать предприятие на заготовку корья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52