«В здешних краях,— объяснял Алексей Ильич,— взяла верх «тактика сохранения сил».
8 декабря. Утром Путивльский объединенный отряд построился в походную колонну и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся к лесокомбинату. Заняв поселок, мы собрали «сапожников». Все они оказались бойцами и командирами Красной Армии. Настроение у них крайне подавленное. Воины поодиночке и группами выходили из окружения, пробирались к фронту, но помешали сильные морозы. Вот и застряли в относительно безопасном месте, ка-
ким был лесокомбинат, расположенный среди дремучего леса. О положении на фронтах и что делать дальше они не знали.
Со слезами на глазах слушали они наши рассказы о героическом сопротивлении Красной Армии, о битвах под Москвой.
9 декабря. В поселке и его окрестностях мы обнаружили немецкие продовольственные склады, где находилось 25 тонн зерна. На конеферме было 40 лошадей с упряжью и санями. 20 тонн зерна раздали населению, остальное взяли для нужд отряда.
С приходом отряда настроение у жителей поселка да и у «сапожников» заметно поднялось. В штаб приходят местные коммунисты. Командиру Севского отряда Хохлову и двум его товарищам Пронину и Астахову поручили в течение двух дней собрать б поселке комбината местный партизанский отряд.
10 декабря. Поздно вечером в штаб явилась оперативная группа Кочемазова, которая еще перед боем в Спадщанском лесу была послана в Конотопскип район для проведения глубокой разведки и взрыва мостов. Все эти дни мы ничего не знали о ней, много волновались, думали, что больше не придется увидеть боевых друзей. Но хлопцы пришли.
Кочемазов и его товарищи подробно доложили о своем походе. В Конотопском районе они обосновались в лесу возле села Козацкого. Совершили несколько диверсий. В одной из подбитых немецких машин наШЛИ солдатский ранец. В нем были «Коммунистический манифест» на немецком и русском языках, вырезки из «Правды» и новая красивая трубка, которую партизаны торжественно преподнесли мне, как одному из самых заядлых курильщиков. Хозяином ранца, видимо, был немецкий коммунист.
Весть о бое 1 декабря и выходе нашего отряда из Спадщанского леса принесли конотопской группе наши связные — разведчики Петр Соколовский и Александр Ленкин. Командир группы Василий Порфирьсвич Кочемазов и политрук Федор Ермолаевич Кана-вец решили догнать отряд. Взяв продовольствие и боеприпасы, на четырех санях они двинулись в путь, На второй день, па рассвете, подошли к хутору Ретик, расположенному в лесу в десяти километрах от Кролевца.
Длительный переход и страшный мороз изрядно утомили бойцов. Маленький лесной хуторок, состоящий примерно из тридцати дворов, манил к себе. Шесть человек с лошадьми остались на опушке, а Канавец и Ленкин подошли к крайней хате. Постучались. Хозяева открыли дверь, встретили приветливо. Впечатление у хлопцев создалось такое, что здесь можно будет хорошо обогреться и отдохнуть. Дали знак остальным. Хозяин на вид угрюмый, с бегающими глазками, проворно и суетливо размещал гостей. Вскоре жена подала пищу и куда-то исчезла.
Сытный завтрак, тепло и домашний уют разморили людей. Все заснули. Не спалось одному Бойко. Подойдя случайно к окну, он увидел, что хату окружают какие-то вооруженные люди. Один из них, очевидно старший, судя по его повелительным жестам, подошел к двери. Разбуженные Бойко партизаны встали с автоматами
возле окон, а Канавец с гранатой в руке распахнул входную дверь. Стоявший на крыльце вооруженный человек не успел и глазом моргнуть, как оказался втянутым в хату. Начался допрос. Незнакомец утверждал, что они вышли из окружения, организовались в отряд, установили связь с кролевецким подпольем. Но все подпольщики недавно были арестованы и расстреляны гитлеровцами. В подтверждение своих слов он назвал несколько фамилий погибших.
Канавец и Кочемазов знали о несчастье, постигшем кролевец-ких товарищей, и потому рассказ незнакомца показался им правдоподобным. Ему поверили и велели выйти на крыльцо, чтобы позвать своих людей. По одному они заходили в хату. Партизаны на всякий случай обезоружили их. После недолгой мирной беседы предложили им вместе догонять Путивльский отряд. Те охотно согласились. Нужно было раздобыть лошадей. Обратились к ре-тикским колхозникам, которые дали две упряжки и попросили пойти выбрать коней на конюшне. Колхозный конюх, выводя из стойла гнедого мерина, тихо спросил у Канавца:
— Так вы кто же будете: партизаны или господа полицейские?
— Что ты, батя, разве не видишь красных звезд на шапках?
— Звезды-то звездами, да только чудно получается... Называете себя партизанами, а дружбу заводите с самим начальником кролевецкой полиции... Даже ехать вместе куда-то собираетесь...
Мигом выскочили партизаны во двор, но уже было поздно: полицаев и след простыл.
Случай с конотопцами, которые так легко доверились леснику и его «друзьям», был хорошей наукой дли всего личного состава отряда. Он наглядно показывал, насколько трусливы, ничтожны и в то же время коварны изменники Родины, продавшие свою честь и совесть фашистам. Позже выяснилось, что немцы заподозрили своих подручных в сговоре с партизанами и расстреляли их.
12 декабря. Отдан приказ о приведении к присяге всех бойцов и командиров отряда. К этому мы готовились давно. Писали ее коллективно, обдумывая каждое слово. Принятие присяги явилось очень большим событием в жизни отряда: оно вселило в сердца людей безграничную веру в победу нашего правого дела, в то, что фашизм будет разбит, что невозможно победить свободный советский народ. И это событие было важным не столько для людей нашего отряда, уже закаленного в боях, сколько для местных жителей и севских партизан. Ведь мы обязаны были поднять их на активную борьбу с врагом, а наш отряд для них должен быть примером самоотверженной борьбы в тяжелых условиях оккупации, строгой воинской дисциплины. Ровно в 12 часов дня у штаба выстроился весь личный состав Путивльского объединенного отряда в полном вооружении.
Хозяйственный двор лесничества со всех сторон окружен вековыми соснами, поднявшими свои заснеженные зеленые кроны далеко ввысь. Они особенно отчетливо выделяются на фоне бирюзо-
вого безоблачного неба. А рядом темно-зеленые ели с белыми хлопьями на ветках. Одноэтажные бревенчатые домики по окна занесены снегом. Снег кругом — на деревьях, кустарниках и дорогах. Ослепительная белизна подчеркивает чарующую прелесть картины русской зимы в лесу.
У штаба, на вытоптанной небольшой площадке, поставили стол, накрыли его красным полотнищем. Шагах в десяти — стройные ряды партизан. Одеты они по-разному: в красноармейских буденовках, крестьянских треухах, ватниках и шинелях, гражданских пальто. На ногах сапоги, ботинки, валенки... Но все выбриты, подтянуты, снаряжение подогнано, равнение рядов безукоризненное. Лица строгие, торжественные. Смотришь на них и как-то не замечаешь разношерстности партизанского обмундирования. В строю весь личный состав, даже раненный в последнем спадщанском бою путивльский связист Петр Горбовцов и тот стоит, слегка опираясь на плечо друга.
Несколько поодаль группы местных жителей — старики и женщины с детьми. Между семьями рабочих лесокомбината мелькают сутулящиеся фигуры «сапожников», бородатых, угрюмых. Старики степенно беседуют между собой. Вездесущие ребятишки заняли «господствующие высоты» — заборы, деревья. «Сапожники» усиленно курят толстые самокрутки из вонючего самосада.
Раздалась команда начальника штаба Базымы:
— Смирно! Равнение на знамя!
Знаменосцы пронесли перед строем боевое знамя отряда и остановились у стола.
Я обратился к бойцам и командирам с небольшой речью. Говоря об итогах трехмесячной борьбы с врагом, напомнил им о том, что когда мы уходили в партизаны, то каждый из нас поклялся биться с оккупантами до полной победы. Сегодня же мы должны поклясться здесь, перед строем своих товарищей, под развернутым знаменем, па верность матери-Родине, на верность идеям великой партии большевиков. Я первым прочел текст присяги. Вот он:
«Я, партизан Союза Советских Социалистических Республик, добровольно вступаю в партизанский отряд и торжественно клянусь перед всем советским народом, перед партией и правительством, что буду бороться за освобождение моей Родины от ига фашизма до полного его уничтожения. Я клянусь не щадить своей крови, а если нужно, то и жизни в борьбе с фашистами. Я клянусь всеми своими силами и средствами бороться с изменниками Родины, сам избегать трусости и удерживать товарищей. Если по какому-либо злому умыслу я отступлю от своей клятвы, пусть покарает меня рука моих же товарищей».
После меня с краткой речью выступил Руднев. Он призывал партизан на борьбу за свободу и независимость нашей Советской Родины.
Вслед за Рудневым присягали по старшинству все командиры и бойцы отряда. Принятие присяги,торжественность момента, как мы и рассчитывали, произвели огромное впечатление на присут-
ствующих. Л пароду собралось много. Кроме населения поселка лесокомбината, на церемонии были и севские партизаны.
Спустя несколько часов я проходил по поселку. Решил зайти в дом, где жили «сапожники». Их было человек пятнадцать. Спрашиваю:
— Ну как дела? Не возьметесь ли вы шить сапоги для нашего отряда?
— Нет! — в один голос ответили они.— Довольно «сапожничать», воевать надо.
Вечером в штабе состоялось первое собрание коммунистов, на котором официально была создана партийная организация. Секретарем партийного бюро избрали Якова Григорьевича Панина, человека весьма скромного и рассудительного. В прошлом он каменщик. В годы пятилеток работал на многих стройках. Потом был выдвинут сначала на профсоюзную, а затем на партийную работу. В состав бюро вошли Коренев и Юхновец.
14 декабря. Наша разведка и оперативные группы вот уже три дня подряд изучают новый район Хинельских лесов. Важно было выяснить, где располагается враг, сколько его, какими дорогами в случае необходимости можно перейти в Брянские леса. В этих лесах, судя по отрывочным данным разведки, есть небольшие группы партизан, но все это необходимо еще раз проверить. В глубокую разведку к Брянским лесам послали членов партбюро, самых опытных и уважаемых товарищей — Коренева и Юхновца.
Было установлено, что в зоне Хинельских лесов подразделения вражеских войск находятся только в райцентрах. В некоторых крупных селах стоят небольшие полицейские гарнизоны но главе с двумя-тремя гитлеровцами.
16 декабря. Точные сведения, собранные разведкой, дали возможность провести ряд операций по очистке сел Севского района от немецких фашистов. По разработанному штабом плану оперативные группы разгромили осиные гнезда врага и его приспешников в Лемешовке, Слепухине, Витичах, Высоком, Рыбнице.
Захвачено много оружия, боеприпасов, лошадей, обмундирования и продовольствия. Часть продуктов раздали населению. На паровой мельнице лесокомбината организовали помол зерна, а в пекарне — круглосуточную выпечку хлеба и заготовку сухарей.
17 декабря. Весть о разгроме вражеских гарнизонов быстро распространилась по округе. О наших боевых действиях узнали эс-манские партизаны. От них приехали к нам командир отряда Ани-сименко, комиссар Лукашов, председатель Эсманского райисполкома Копа и прокурор района Куманек. В их отряде двадцать четыре человека, но боев еще не проводили, занимаются разведкой и изучением противника. Тут же договорились о совместных действиях.
Не успели уехать эсманцы, как в штаб пришел учитель от Хохлова. Назвал себя Ивановым и под большим секретом сообщил, что имеет радиоприемник и регулярно слушает Москву. «В столице все хорошо,— сказал он.— В последнем сообщении
Совинформбюро говорится о провале наступления гитлеровских войск на Москву». Учитель согласился ежедневно записывать для нас сводки Совинформбюро. Он назвал место, где связные будут их находить, и сразу ушел.
В тот же день в условленном месте — в дупле дерева — наш боец обнаружил сводку. Еще не зная ее содержания, мы все были несказанно рады получить первую долгожданную сводку Совинформбюро. Написана она была карандашом на клочке бумаги. Руднев буквально вырвал ее из рук бойца и начал читать вслух, а мы, три деда, как называли партизаны меня, Базыму и Коренева, словно по команде надели очки. Каждому хотелось собственными глазами увидеть, что написано в дорогих весточках из Москвы. Не найду слов, чтобы выразить чувства, охватившие нас при известии о разгроме оккупантов под Москвой, о переходе нашей армии в контрнаступление.
Опасаясь, что эту бумажку зачитают до дыр и потом ничего не разберешь, комиссар усадил всех присутствующих переписывать сводку Совинформбюро. Писали кто карандашом, кто ручкой на обрывках старых газет и па страничках, вырванных из тетрадей и книг. Панин, словно челнок, сновал между бойцами, собирая написанные листки. Раздавая их агитаторам, он тотчас же направлял их в села. А у штаба уже собрались жители поселка лесокомбината. Им прочитали сводку. Люди слушали и плакали от радости.
Еще три дня назад мы узнали от местных жителей, что в районе Хинельских лесов, возле Ямполя, Севска и Эсмани, крупные танковые и кавалерийские части Красной Армии вели тяжелые оборонительные бои с фашистами. После их отступления колхозники близлежащих сел собрали много различного военного имущества — оружия, снаряжения, обмундирования. Во всем этом мы очень нуждались. Бойцы обносились, ходили в рваной одежде и обуви.
Наши уполномоченные пошли в села. Они обратились к народу с просьбой собирать военное имущество и передавать его партизанам. Колхозники горячо откликнулись на этот призыв. В течение трех дней они привезли столько обмундирования, кавалерийских седел, пистолетов, патронов и другого военного имущества, что нам хватило экипировать всех бойцов.
Конотопцы где-то раздобыли петлицы и эмблемы авиадесантных частей Красной Армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28