Они пришли за ним в тюремную камеру. Фигура в желтом, под ногами — чернота. Одна из трех палуб была отдана под столовые, бары, комнату отдыха и концертный зал. Струйки бело-серого дыма льнули к его густым волосам и длинной бороде, создавая впечатление, что поднимаются откуда-то из-под его малиновой мантии, а не от листьев и веток, лежавших у его ног».
Последовала короткая пауза, а затем из динамика раздался другой голос, безликий и монотонный:
— Выполнение закончено, выход из макрокоманды.
На пульте управления моргнула индикация.
— Что это за текст? — спросил Дэниел. Мимир Монро потер нос.
— Просто случайные отрывки из старого сборника сказок на разных языках. Без всякого смысла.
— Ладно, — Дэниел посмотрел на остальных. — Я удовлетворен. А вы как считаете?
Товак Десертис улыбнулась. Лидия кивнула. Ройс и Кимуры здесь не было. Они узнают об успехе и присоединятся к работе на следующем этапе.
— Единственная проблема, — сказал Монро, — состоит в том, что объем этой аппаратуры — чуть ли не кубометр. Вы, конечно, можете возить ее с собой, но не думаю, что вам это понравится. Можно установить прямой канал связи, но тогда возникнут трудности, если вы удалитесь достаточно далеко. Временная задержка, а вы в беде, понимаете? Если какой-нибудь варвар бросается в атаку и заносит у вас над головой меч, то вы не захотите ждать полчаса, чтобы перевести: «Стой! Я твой друг». За это время вас изрубят в капусту!
— Можете не беспокоиться, — ответила Лидия. — Аппаратура может быть уменьшена до размера ногтя на вашем мизинце.
— Прекрасно. Тогда продолжим работу. А пока, мистер Китаяма, мы можем установить
для вас канал связи с этой рабочей моделью, если вы захотите выполнить дополнительную проверку или просто потренироваться.
Дэниел сидел в кресле и смотрел на толстый кабель, выходящий из плеча и соединяющий его с рабочей моделью автоматического переводчика. Он подумал, что похож на дряхлого миллиардера, подключенного к поддерживающим его жизнь системам. Старик планирует очередной семейный переворот, а жадные наследники замышляют расправиться с ним и разделить между собой фамильные сокровища. Ха!
Он работал с устройством, пока как следует не освоился с ним. Дэниел легко справился с переводом на разные языки, а Товак помогла разобраться с другими видами преобразования: математическими эквивалентами и спектральными преобразованиями, которые позволят ему видеть звук, слышать вес... если это ему когда-нибудь понадобится.
Сейчас они работали над задачей дистанционного зрения. Что-то вроде панорамной камеры при съемках видеофильма.
— Я собираюсь сделать еще одну попытку, — сказал Дэн Товак, — попробуй проконтролировать процесс, ладно?
Она кивнула.
Он глубже вжался в кресло и посмотрел в окно на окружавший здание парк. Несколько человек прогуливались между зданием и лесом.
Дэниел заметил маленькую фигурку под одним из деревьев, кажется, дубом. Он подумал, что начинает разбираться в ботанике.
Существо под деревом могло быть каким-то грызуном — бурундуком или белкой. Дэн отрегулировал фокус и усиление своих оптических сенсоров, не используя пока возможности нового преобразователя.
Животное оказалось белкой. Она стояла на четырех лапах в нескольких метрах от ствола дерева. Как будто зная, что на нее смотрят, белка присела на задние лапы, опираясь на толстый хвост. Она повернула огромные блестящие глаза в сторону госпиталя. На мгновение Дэниел почувствовал, что их взгляды встретились и у него с животным установился мысленный контакт.
Белка вновь опустилась на все лапы, отвернулась от странного взгляда и бросилась к стволу дерева. За несколько шагов до дерева зверек почувствовал что-то твердое и круглое под коричневым дубовым листом и остановился. Когтями одной лапы белка перевернула лист и отбросила его в сторону. Под ним оказался превосходный желудь, его шляпка отскочила, а верхушка уже потемнела и треснула с одной стороны.
Белка держала желудь перед собой передними лапами, пытаясь определить, успели ли добраться насекомые до его середины. Похоже, что нет. Зверек поднес желудь к носу, вдыхая чудесный дубовый аромат. Он был великолепен! Будет отличная закуска, когда он проголодается. Но сейчас он не испытывал чувства голода и не собирался ради минутного удовольствия тратить еду, которую можно отложить на черный день.
Зверек взял желудь в рот, довольно заворчал и опять опустился на четыре лапы. Один легкий прыжок — и он оказался на стволе дерева в метре над землей. Его когти легко цеплялись за толстую кору дуба. Несколько быстрых движений — и он дома. С одной стороны дерева, там, где когда-то росла ветка, образовалось дупло. Теперь это было его гнездо, его дом и заполненная припасами кладовая.
Он юркнул в дупло, взял в лапы желудь и аккуратно положил его к остальным припасам. Он еще не достиг зрелости, но уже обращал внимание на самок, прыгавших под деревьями неподалеку, и ощущал приятное возбуждение. Он вскарабкался на несколько метров вверх по стволу дуба, а затем побежал вдоль ветки. Где-то здесь мелькало что-то серое, и в воздухе чувствовался интригующий запах.
Раздув ноздри, он продолжал карабкаться вдоль ветки, влекомый этим запахом. Возбуждение заставило его забыть об осторожности. На ветке никого не было.
Блестящими глазами он рассматривал ветки выше и ниже его. Там тоже никого. Зверек поднялся на задние лапки, сохраняя равновесие при помощи хвоста. Он сидел в пятнадцати метрах над землей, но его вестибулярный аппарат был совершенен, когти острыми, а рефлексы быстрыми и точными. Если он случайно свалится вниз, то сможет изогнуться в воздухе и уцепиться за нижние ветки, а затем вновь добраться до ствола безо всякого вреда для себя.
Он все еще никого не обнаружил, хотя в воздухе присутствовал волнующий запах самки.
Он посмотрел на соседнее дерево. Там что-то двигалось — его блестящий глаз уловил, как шевельнулся лист, который должен был оставаться неподвижным. Кончик ветки слегка дрожал, и зверек увидел, как что-то серое движется вдоль ветки по направлению к стволу соседнего дуба.
Он опять опустился на четыре лапы, и на его мордочке появилось довольное выражение. Он помчался по ветке, чувствуя, как ее тонкий гибкий конец прогибается под его тяжестью. Зверек подался в сторону соседнего дерева, и его ноздри уловили чудесный запах — резкий, манящий, вызывающий головокружение. Он давно различал этот запах, только слабый и далекий. То, что он чувствовал раньше, не шло ни в какое сравнение с охватившим все его существо сладостным волнением.
До соседнего дерева было довольно далеко, и, прыгнув, он должен был опуститься на него метра на два или на три ниже. Он увидел, как серая шубка переместилась с ветки дуба на ствол и скрылась за ним. Воздух свистел у него в ушах, прижимая усы к щекам, наполняя легкие восхитительным ароматом, а все тело непреодолимым чувством влечения.
Зверек на мгновение почувствовал опасность, когда его накрыла черная тень, но успел лишь повернуть голову и поднять глаза, прежде чем на него обрушился пикирующий сокол.
Дэниел смотрел вниз па серое существо стремительно выраставшее от едва различимог движущегося пятнышка до аппетитного животного, когда сокол еще раз взмахнул мощными крыльями, затем сложил их, втянул голову в плечи, расправил когтистые лапы и спикировал на белку.
Птица почувствовала наслаждение, вонзив когти в жертву. Ее мозг был мал, но сознание очень ясным и четким. Она инстинктивно понимала, что белка мертва. Зверек не оказал сопротивления — не было ни тщетной попытки ослабить хватку и освободиться, ни яростной борьбы. Один или два раза за всю его жизнь жертва вступала в сражение, используя свои острые зубы и изогнутые когти. Это были бесполезные усилия — сокол никогда не выпускал добычу, но у него на ноге остался звездообразный шрам, а на теле — чувствительное к боли место, куда вцепился обезумевший от страха грызун.
Но сейчас этого не случилось.
Птица издала торжествующий крик, расправила крылья, выйдя из пике в пяти метрах от земли, а затем заработала мощными крыльями, поднимаясь выше. Из своего прошлого опыта она знала, что в зоне сильной гравитации первые минуты подъема будут самыми трудными. Здесь собственный вес увлекал ее к земле и любое движение давалось с трудом, но она понимала, что если перестать работать крыльями, то она не будет парить в воздухе, как дома, а быстро понесется к земле и упадет, и тогда придется начинать подъем снова.
Некоторые соколы становились жертвой неосторожности, особенно молодые птицы, еще не набравшиеся мудрости и опыта. Попадая на землю, они не всегда находили в себе силы вернуться.
Сильными взмахами крыльев птица поднимала свое тело все выше и выше. Уменьшение веса было таким постепенным, что его невозможно было заметить, но она достаточно часто спускалась в опасные зоны с сильной гравитацией и знала, что по мере подъема, метр за метром, взмах за взмахом, она становится все легче, пока там, дома, в невесомости, не сможет дать отдых своим натруженным мышцам.
Она взглянула вверх. Солнце находилось у границы дня и ночи. Птица чувствовала его теплые лучи на своих крыльях и теле. Она боялась опасностей, которые могут поджидать ее в темноте, и сделала круг, огибая тень. Она пролетела сквозь небольшое облако и поднялась выше.
Добыча в ее когтях оставалась неподвижной, конвульсивно дернувшись лишь один раз — в момент нападения. Полет теперь представлял собой череду ритмичных взмахов крыльями, рассекавшими теплый воздух. Это не требовало особой сосредоточенности. До дома было еще далеко. Она знала, что в гнезде, которое она построила вместе с самцом из листьев и веточек обитавших в невесомости растений, ее ждут птенцы.
Когда птица достигнет верхних слоев атмосферы и вернется в гнездо, то разорвет добычу на части и прожует каждый кусок, прежде чем отдать птенцам. Их было двое, совсем еще маленьких. Вокруг гнезда можно было обнаружить застрявшие среди растений осколки скорлупы. Птенцы не покинут гнездо, пока их мягкий пух не сменится перьями.
Ее вес уменьшился, что позволило ослабить взмахи крыльев. Стало легче удерживать добычу, и птица повернула голову, ловя чувствительными ноздрями запах еще теплого мяса. Это был вкусный запах. Она пообедала раньше, сначала утолив голод, прежде чем позволила материнскому инстинкту заставить ее пуститься на поиски пищи для птенцов.
Она знала, что ее дети в безопасности, охраняемые самцом. Их социальная организация сложилась таким образом, что самец и самка поровну делили между собой родительские обязанности. Один добывал пищу для себя и птенцов, а другой охранял шарообразное гнездо, не давая выпасть из него птенцам и отгоняя непрошенных гостей. Когда улетавший на охоту родитель возвращался с пищей для малышей, то второй отправлялся на поиски добычи сначала для себя, а затем для птенцов.
Успешные нападения на гнезда случались редко. Птенцов крали либо более крупные птицы, либо опасные пресмыкающиеся, у которых не было перьев, а только отталкивающая грубая шкура, похожая на кору деревьев, и которые обитали в прижившихся в невесомости растениях. Если птенцы пропадали, то вся стая соколов пускалась на поиски похитителя, и окрестности оглашались жалобными и сердитыми криками птиц.
Когда удавалось обнаружить врага, то после жестокой расправы в воздухе еще долго летали перья, капли дымящейся крови и куски растерзанной плоти.
Сокол погрузил клюв в мягкое брюшко своей жертвы. Мех и тонкая шкурка белки не представляли препятствия для крепкого, острого как бритва клюва. Сильный запах свежей крови ударил в ноздри птицы. Вкус крови на ее языке был еще более пьянящим, чем запах.
Именно поза птицы с опущенной вниз головой спасла ее от мгновенной смерти.
Сильный удар тяжелого тела бросил ее вниз, в такое же крутое пике, как во время охоты на белку. Если бы она держала голову в обычном для полета положении, то ее шея неминуемо была бы сломана спикировавшим сверху орлом.
Но этого не произошло, и сокол, кувыркаясь, полетел вниз. С помощью хвоста и крыльев птица перевернулась, чтобы видеть, откуда исходит опасность.
Орел спускался за ней, слегка расправив крылья. С его когтей слетали капли крови и сломанные перья, оставшиеся после краткого соприкосновения двух птиц.
Мертвая белка выпала из когтей сокола в момент нападения и теперь, ускоряясь, падала вниз. Зверек становился все меньше, пока совсем не скрылся из виду, не успев достигнуть земли.
Сокол взглянул на нападавшего и оценил обстановку. Положение сложилось почти безнадежное.
Орел был гораздо больше, его клюв и когти такими же острыми, а крылья значительно
Г мощнее. Если сокол в схватку, то, несомненно, будет разорван в клочья. Если попытается улететь, спикировав вниз, в зону с сильной гравитацией, или поднявшись вверх, то орел догонит его.
Безопаснее всего было лететь домой. При меньшем, чем у орла, весе сокол, поднимаясь вверх, устанет не так быстро и, обогнав более тяжелую птицу, успеет долететь до гнезда, прежде чем...
Нет!
Там птенцы. Правда, гнездо охраняет самец, а два сокола, возможно, одолеют орла и если не убьют его, то отгонят, заставив искать более легкую добычу. Но риск был слишком велик. Если они потерпят поражение, то беззащитные птенцы будут обречены на смерть. Они еще не способны ни летать, ни защитить себя.
Орел повернулся и вновь бросился вдогонку за своей жертвой. Сокол уводил его от гнезда, нырнув вниз и прислушиваясь к звукам позади. Птица сделала несколько взмахов, прежде чем услышала устрашающий свист рассекаемого крыльями орла воздуха.
Расправив хвостовое оперение, она метнулась в сторону.
Орел бросился вслед и задел ее выпущенным когтем. Несмотря на все попытки птицы увернуться, когти орла полоснули ее по кончику крыла, вырвав большой клок перьев. Теперь возможности крыла стали ограниченными. Оно все еще работало, но уже не так мощно, быстро и точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37