.. Да, нечего сказать, вы феноменально... умны! Связать важнейшее дело с мелкой семейной местью! Посвятить в страшную тайну какого-то человека с улицы только потому, что он спал с вашей женой! И из-за этого мы все чуть не погибли! Так как вас назвать после этого?
Бартон опустил голову. Он был подавлен справедливостью обвинений.
— К счастью, — продолжал Меси, — все исправлено и ваша глупость не будет иметь таких ужасных последствий. Но вы понимаете, что не имеете больше права ходить сюда с таким независимым видом...
— Простите... — пробормотал Бартон, — итак, все обошлось?
—Да, остаются только два врага: Дан Йорк и Лонгсворд. О первом вам нечего заботиться: мною приняты меры. Остается Лонгсворд. Он уже раз проболтался, может проболтаться еще раз, следовательно, нужно заставить его замолчать... Ну, что скажете?
— Я думаю, что в Нью-Йорке легко найти какого-нибудь субъекта, который за сотню долларов возьмется покончить с Лонгсвордом.
— Убийство. Да, вы^как всегда оригинальны, Бартон! Убийство в самом Нью-Йорке, и, притом, убийство известного адвоката с помощью негодяя, который выдаст вас как только будет схвачен... Вы с ума сошли, Бартон!
Бартон задумался.
— Вы правы, я не подумал об этом... Но есть еще одно средство, совершенно безопасное...
— Вы понимаете, что у меня нет оснований слепо доверять вам, не так ли? А потому потрудитесь изложить мне ваше средство, и если я найду его разумным, то позволю применить его на практике.
Бартон униженно закидал.
— Вы знаете, что жена моя родила в загородном доме, который вы отдали в мое распоряжение, и что доктор наказал изменницу, аккуратно исполнив данное ему поручение...
— Да, я знаю все это... Дальше?..
— Но вы не знаете вот чего: доктор, сжалившись, в чем, впрочем, я не могу упрекнуть его, не решился убить ребенка... и ребенок этот жив!
— В самом деле? — произнес Меси, пытаясь понять, к чему Бартон ведет речь.
— Не знаю, каким образом Лонгсворд, разыскавший этот дом, уговорил доктора отдать ему ребенка... Тот исполнил его просьбу. Да и, действительно, что ему задело, лишь бы ребенок исчез и я никогда не слышал о его существовании!.. Но зато Лонгсворд из боязни, что я буду продолжать мстить ему, увез дитя в Хоубокен и отдал его женщине, которая ухаживает за ним. Вот что я узнал через
ловкого шпиона, ни на мгновение не потерявшего след этого человека...
— Ну и что же?
— Вы не понимаете? Хоубокен — местность пустынная и ее часто посещают цыгане. Нет ничего легче, как с их помощью украсть ребенка, а как только он очутится у нас в руках, то, разве сложно будет заставить Лонгсворда замолчать?
Меси задумался.
— Да, — сказал он. — Это средство кажется мне разумным. Но разве вы не боитесь, прибегая к помощи этих цыган, приобрести опасных союзников?
— Вы правы. Да-да... Лучше действовать непосредственно.
— Вы отправитесь сами красть ребенка? -Да.
— Ну, Бартон, — произнес Меси, — я вижу, вы действительно решили загладить свой проступок. Что ж, в добрый час! Надеюсь, хоть это дело вы не провалите.
19 ПРОИСШЕСТВИЕ В ДЕРЕВНЕ ХОУБОКЕН
Деревня Хоубокен расположена на берегу Гудзона, севернее Нью-Джерси.На краю ее стоял чистенький домик, скрытый в деревьях, как гнездышко птички.
В этом домике жила одинокая женщина, миссис Ламби, она была вдовой и не имела иных родственников кроме сестры, уже известной читателю миссис Симонс. Она жила здесь с маленьким сыном, девяти лет, на которого не могла надышаться. Однажды миссис Симоне постучалась в ее дверь. Она несла на руках, как драгоценную ношу, маленького пищавшего ребенка... и когда дверь закрылась, миссис Симоне сказала сестре:
— Маргарита, предстоит сделать доброе дело, поэтому я подумала о тебе и пришла сюда.
— Ты хорошо сделала, сестра.
Миссис Симоне рассказала ей историю Антонии.Миссис Ламби взяла ребенка на руки, поцеловала его, как умеют целовать только добрые женщины, и спросила:
— А отец?
— Он здесь, за дверью, и ждет твоего ответа. Миссис Ламби открыла дверь и стала на пороге, держа на руках малютку.
Это и был ее ответ. Лонгсворд подбежал к ней.
— Вы согласны? — спросил он.
— Спросите у него, — произнесла она с улыбкой, — я уверена, что он уже не хочет уходить от меня.
Итак, сын Лонгсворда воспитывался в Хоубокене.В первые дни после смерти Антонии Лонгсворд вынашивал планы мести. Но когда он посмотрел на малютку и вспомнил слова Дана Йорка, то решил возложить свои надежды на правосудие, которое, крайне редко, правда, но наказывает злодеев.
Он опять принялся за обычную работу и каждый вечер, несмотря на значительное расстояние между Нью-Йорком и Хоубокеном, проводил у колыбели сына.
Когда ребенок засыпал, отец целовал его в лоб, стараясь не разбудить, а затем ехал в Нью-Джерси, где ночевал в гостинице.
В описываемый нами вечер только что пробило десять часов. Лонгсворд поцеловал сына и собрался уходить. Было очень холодно, непрерывно лил мелкий дождь.
— Право, — сказала миссис Ламби, — на вашем месте я не ехала бы сегодня в Нью-Джерси. Посмотрите, какой туман!
Лонгсворд колебался, ему хотелось бы провести ночь около колыбели сына.
— Притом, — настаивала миссис Ламби, — с некоторых пор тут бродят люди с подозрительными физиономиями. Не цыгане ли это? Или нью-йоркские мошенники замышляют очередной налет на дачи? По правде сказать, я не очень спокойна и была бы очень рада, если б вы остались.
— В таком случае я останусь, — сказал Лонгсворд. — Я проведу ночь в этом кресле...
Миссис Ламби с материнской заботливостью постлала ему простыни, дала подушки, одним словом, устроила нечто вроде довольно удобной кровати.
— Огня не зажигайте, — прибавила она, — я уже приучила малютку спать в темноте.
Когда все было устроено, миссис Ламби поднялась к себе на второй этаж. Лонгсворд растянулся в кресле. Печь была теплой и на ней стояло молоко, которое он должен был дать сыну, когда тот проснется.Лонгсворд заснул.Вдруг ему показалось, что он видит что-то страшное... Комната была погружена в глубокий мрак... и вдруг окно озарилось...
Снаружи начал проникать дым.Лонгсворд вскочил на ноги и мгновенно оделся.Потом бросился к колыбели.Малютка заплакал, видимо, жалуясь, что его мирный сон так бесцеремонно прервали. Лонгсворд укутал его в одеяло.
В ту же минуту с улицы послышались крики:
— Пожар! Пожар!
Испуганная миссис Ламби сбежала вниз.Лонгсворд кинулся к двери... Но в то мгновение, когда он хотел открыть ее, она резко распахнулась, и на пороге возникла грузная фигура.
— Подлец! — выкрикнул Лонгсворд. — Что тебе нужно? Перед ним стоял Бартон.
В тот туманный вечер он долго ходил вокруг уединенного домика, зная, что миссис Ламби там одна с ребенком, затем собрал немного хвороста и сырой соломы, разложил все около самой двери и поджег. Имитируя пожар, он рассчитывал на то, что миссис Ламби, обезумев от страха, выбежит на улицу, унося ребенка из горящего дома... Дальнейшая задача была довольно простой...
Но вдруг перед ним возник Лонгсворд.
— Возьмите ребенка! — закричал Лонгсворд. Миссис Ламби схватила ребенка и присела с ним в углу за дубовым сундуком.
Бартон выхватил из кармана револьвер.То же самое сделал и Лонгсворд.Бартон выстрелил и отступил во двор. Лонгсворд выстрелил ему вслед. Оба промахнулись. Следующий выстрел Бартона разнес стекло окна. Лонгсворд стрелял из дверного проема. Перестрелка длилась несколько минут. Одна из пуль Бартона отколола кусок дерева от сундука, за которым пряталась миссис Ламби. Лонгсворд выскочил во двор. Противники обменялись еще парой выстрелов и револьверы смолкли. Кончились патроны. Лонгсворд отбросил уже ненужный теперь револьвер, подхватил с земли камень и бросился к кусту, из-за которого только что прозвучал последний выстрел.
Бартон тоже бросил револьвер. Увидя прямо перед собой разъяренного врага, он бросился бежать.Толстый Бартон бежал с немыслимой для его веса и возраста скоростью. Его гнал вперед неописуемый страх перед возмездием не только человеческим...
Вдруг послышался жуткий, нечеловеческий крик, до того жуткий, что Лонгсворд замер.Вглядевшись в темноту, он увидел, что Бартон упал в яму и начал погружаться...
Лонгсворд не мог удержаться от крика... Он все понял... Бартон упал в яму с известью.Он погружался все глубже и глубже в вязкую жижу, которая засасывала его словно пасть фантастического чудовища. Вокруг него поднималось нечто вроде дыма... Он уже не кричал. То, что выходило из его горла, было диким, зловещим хрипением. Вот уже исчезают его плечи, шея...
Лонгсворд отвернулся.И когда он снова взглянул туда, уже ничего не было видно... только в извести зияло небольшое отверстие, которое еще не успело затянуться.
20 ПРОВАЛ ОПЕРАЦИИ
Мы находимся в мрачном городе Франклине, центре нефтяных разработок Пенсильвании.Кабачок «Капитан Дрок», названный так в честь одного из пионеров добычи нефти в этих краях.
За одним из столиков восседают наши старые знакомые Трип и Моп. Они усердно воздают должное крепкому джину местного производства.
— Что ты скажешь о нашем положении, дружище Трип?
- Гм!
Трип поставил стакан и покачал головой, выражая таким образом некоторое колебание.
- Между нами будь сказано, - произнес он, понурив голову, — я не доверяю...
— Доверие не внушается насильно, — сентенциозно заметил Моп.
— Притом, что мы тут делаем? Завтра все это состоится, но у меня в душе нет ни радости, ни спокойствия...
Они чокнулись и выпили.
— Знаешь ли, — начал опять после недолгого молчания Трип, — нам неплохо бы возвратиться к своему настоящему призванию...
— Что ты называешь призванием? — спросил Моп.
— Я никак не могу забыть «Девятихвостую кошку».
Моп поднес руку к глазам, будто проснувшееся воспоминание вызвало у него слезы.
— Ты понимаешь меня, — сказал он. — Да, Трип, мы с тобой будто одна душа!
И он протянул через стол руку.
— И я предлагаю, — продолжал Моп, — закончив это дело, получить денежки и основать новую газету!
Новое рукопожатие. Они все лучше и лучше понимают друг друга...
— Но, — произнес Моп, — хорошо ли ты понимаешь, в чем, собственно, заключается здесь наша работа? Бам строит из себя большого политика и играет в таинственность. А если дело и впрямь настолько важное, то он не может не подозревать, что чужие рты зашить невозможно. Следовательно...
Он не закончил свою мысль и пристально посмотрел на Трипа.
— Да, некоторые люди способны на все, — сказал Трип. — Я уже думал об этом... Нежелательных свидетелей.
В эту минуту Моп вскрикнул,
— Посмотри-ка, — сказал он, указывая на окно.
— А, это тот сумасшедший, — сказал Моп. — Бог с ним. Наливай!
Этим сумасшедшим был Колосс. В эту минуту маленький человек внимательно рассматривал связку длинных металлических прутьев. Он брал их один за другим и поднимал, несмотря на тяжесть, с силой, которую нельзя было предположить в нем. Вокруг него собрался кружок любопытных, но он не обращал на это никакого внимания и даже не слышал раздававшихся вокруг реплик в адрес его маленького роста и странного занятия, которому он самозабвенно предавался.
— Ну, что, товарищ — закричал ему кто-то, — доволен ли ты своим приобретением?
Колосс поднял голову и обвел своими большими ясными глазами толпу.
— Очень доволен, — сказал он, улыбаясь. — Послушайте, а кто сходит нанять для меня телегу?
— Телегу? А для чего?
— Чтобы перевезти все это за город...
Взрыв хохота приветствовал это предложение.
— Он хочет насадить луга железными колосьями!
— И это еще не все, — продолжал своим тихим голосом Колосс, — мне нужны три старательных, сильных работника.
Опять все хохочут...
— И я плачу по пяти долларов в день, — прибавил он, — половину вперед...
При этом заявлении хохот внезапно стих. В самом деле, сумасшедший перестал быть таковым, как только вынул из кармана туго набитый бумажник.
— Я согласен, — сказал один.
И человек высокого роста шагнул вперед.
— Ты умеешь копать землю? -Да.
— У тебя есть инструменты, кирка и мотыга?
— Они со мной.
— Вот тебе два с половиной доллара... Становись за мной.
Через минуту Колосс мог бы набрать целую армию.
— Ну, за работу, друзья мои! — воскликнул Колосс. И рабочие наполнили телегу железными прутьями.
Кроме того, тут были еще длинные цепи, подобные тем, которые применяют землемеры, и банки с какими-то смесями.
— Будьте осторожны! — закричал Колосс. — Это серная кислота!
Он помогал работникам, направлял их, указывал место каждому предмету. Одним словом, через несколько минут небольшой отряд уже ехал за город. А в это время зять Меси входил в кабачок «Капитан Дрек».
— Ах, вы уже здесь, друзья мои! — воскликнул Бам, и в его тоне сквозила ирония, не оставшаяся незамеченной обоими друзьями. — Вы не забыли, что дело назначено на сегодняшнюю ночь? Будьте в четыре часа утра у Высокого Колодца, а там я скажу, что вы должны делать. Пусть все наши люди тоже будут наготове, предстоит очень важная работа...
Трип и Моп переглянулись. Это не ускользнуло от внимания Бама.
— Ну, что с вами? — воскликнул он. — Вы напоминаете две плакучие ивы!
Трип заговорил первый.
— Дорогой друг, — сказал он, прокашлявшись. — Я хочу предложить тебе один вопрос...
— В самом деле? Говори, дорогой мой Трип, спрашивай, я к твоим услугам!
— Работа, которую ты хочешь доверить нам, — медленно произнес Трип, — действительно не грозит серьезной опасностью? Ты уверен в этом?.. Ты не захочешь погубить своих старинных друзей?..
Какое-то особенное выражение, будто молния, промелькнуло в глазах Бама.
— Никакой опасности нет, — сухо ответил он.
— Ясно! — сказал Трип. Моп кивнул.
— Не забудьте — в четыре утра! Бам взглянул на часы и вышел. Некоторое время друзья молчали.
— Трип, ты ведь не был со мной откровенен... признайся.
— И ты, Моп, тоже.
— Ну, карты на стол! Согласен?
— По рукам!
И новая порция джина скрепила этот договор.
— Сколько Бартон обещал тебе за то, чтобы убрать Бама?
— Пятьсот долларов. А тебе?
— Тоже пятьсот.
Не произнося ни слова больше, так как возвышенные души понимают друг друга с полуслова — они отправились спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25