.. Я приехал по делам...
— Вот как? Что же случилось нового?
— О, почти ничего! Только для меня ситуация становится весьма пикантной... Я, по вашему приказанию...
Бам с видимым удовольствием произносил эти слова, такие обидные для его самолюбия.
— Я, по вашему приказанию, напечатал в нашей газете объявление о «мемуарах повешенного».,.
— И я благодарю вас, — прервала Эффи,— за распорядительность. Вы как нельзя лучше исполнили мои приказания.
— Рад служить, — сказал Бам. Эффи не спускала с него глаз.
Его голос был естественен, лицо — непроницаемо.
— Это объявление сразу же вызвало реакцию...
— А! — быстро сказала Эффи.
— И некто... буквально в тот же день явился в редакцию «Девятихвостой кошки»...
— Великолепно... Продолжайте...
— Трип, человек ловкий, несмотря на некоторые недостатки, довольно быстро узнал имя визитера...
— И это имя?! — нетерпеливо воскликнула Эффи. Бам ответил медленно и спокойно:
— То самое имя, которое, если я не ошибаюсь, вырвалось у вашего отца, в ту ночь... Арнольд Меси...
— Наконец-то! — воскликнула Эффи.
Бам улыбнулся, но сразу же согнал улыбку с лица.
— Я позволил себе сделать вывод, что появление на сцене этого банкира возводит это дело в категорию незаурядных...
— И вы не могли, — перебила его Эффи, в возбуждении не скрывавшая охватившего ее раздражения, — и вы не могли запросить письменных указаний?
Если б дочь Тиллингеста взглянула на руку Бама, то увидела бы, что эта рука до того судорожно сжалась, что ногти впились в мясо...
— Я бы так и поступил,— отвечал Бам, все более и более притворяясь школьником, которого бранит учитель, — но друзья мои имели неосторожность, впрочем, весьма простительную, повидаться с Меси...
Эффи стремительно встала.
— И вы пошли на свидание с ним? Бледная улыбка мелькнула на губах Бама.
— О, разумеется, нет! — сказал он. — Но так как свидание было назначено на сегодня, а мне казалось невозможным отложить его более, чем на двое суток, то я решился избавить вас от труда посылать мне письменные инструкции и приехал получить их из первых уст... Вы недовольны мной?
Эффи не отвечала.Она металась по комнате, как тигрица в клетке.Вдруг она остановилась перед Бамом.
— Свидание назначено на завтра? -Да.
— В котором часу?
— В шесть часов вечера... Она секунду подумала.
— В котором часу идет первый поезд?
— В пять часов утра...
— И приезжает в четыре часа после обеда... Так?
— Я так и рассчитывал, — сказал Бам. — Возвратиться в четыре, а в шесть пойти на свидание...
Эффи изумленно взглянула на него.
— Вы сказали?..
Бам повторил сказанное.
— Вот как... Вы не поняли!.. Вы не поедете!
— Я не понял, — сказал Бам. .
— Я говорю, что я, дочь Тиллингеста, буду завтра говорить с глазу на глаз с Арнольдом Меси...
Бам закусил губы.
— Вы останетесь в этом доме, — продолжала Эффи. — Мои слуги будут в вашем распоряжении. Вы подождете... Возможно, мне придется задержаться там на несколько дней... Я буду писать вам...
Бам встал и, прислонясь к камину, скрестил руки на груди.
Эффи не смотрела на него. Углубленная в свои мысли, она их высказывала вслух.
— Наконец!—шептала она. — На этот раз я торжествую! Арнольд Меси, вы разорили отца моего, вы разорили меня. А теперь пришел час расплаты... О, мистер Меси, вы и не подозреваете, какую цену потребует Эффи Тиллингест!
— И в этом деле, — спросил Бам, — я не могу быть вам полезен?
— Вы мне полезны тем, что существуете... Вы мне полезны тем, что вы мой муж, — ответила Эффи, — разве иначе отец соединил бы меня с вами?
Бам был очень бледен.
— Итак, — произнес он медленно, — я стал вашим мужем потому, что ваш отец и Арнольд Меси были причиной смерти моего отца?
Эффи посмотрела на него.
— Вы знаете это?
— Да, — сказал Бам. — И так как я связан с вами, то ничего не могу предпринять против дочери Тиллингеста, ставшей моей женой и сообщницей...
Глаза Эффи сверкали яростью.
— Не все ли вам равно? А знаете ли вы еще что-нибудь?
— Нет.
— Откуда же взялись у вас эти предположения?..
— Из нескольких слов, вырвавшихся у вашего отца в Последнем разговоре со мной.
Эффи прошлась по комнате.
— Может быть, это и так, — произнесла она. — Вы все узнаете позже. Сегодня я действую одна...
— Тем не менее, я бы очень желал узнать, — продолжал Бам, — все подробности этой истории, в которой, признайтесь, я заинтересован более, чем кто-либо...
— Я повторяю вам, что позже вы все узнаете...
— Не могли бы вы дать мне хоть на несколько минут записки Тиллингеста?
Эффи невольно бросила взгляд на маленький письменный стол в углу. Именно это движение Бам старался, вызвать...
— Нет, — ответила Эффи.
Она взглянула на часы.
— Теперь ровно двенадцать часов, — добавила она, — пойдите, отдохните немного и будьте здесь ровно в четыре часа утра.
Бам взял свое пальто, брошенное на спинку кресла. Он не спеша зажег свечу на камине, затем мягко произнес:
— Вы потрудитесь посветить мне, не правда ли? Иначе я рискую заблудиться в этом доме.
Эффи машинально взяла свечу из рук Бама. Она была поглощена собой и не обращала никакого внимания ни на слова, ни на жесты своего мужа.В этот момент быстрым движением Бам выхватил из кармана пальто открытый нож и одним ударом сильной и твердой руки вонзил его в спину Эффи.Она не вскрикнула, не вздохнула...
Свеча упала и покатилась по полу...
Потом тело, покачнувшись, повалилось на руки Бама, который поддержал его и положил на ковер... Бам наклонился над Эффи.
Красная пена покрывала полуоткрытый рот. Губы конвульсивно подергивались.Убийца бросился к письменному столу, который был указан ему неосторожным взглядом Эффи. Лезвием ножа он взломал замок...
В ящике лежал красный портфель, Бам открыл его дрожащей рукой.Тут было то, что он искал.Он спрятал портфель под пальто, бросил последний взгляд на труп и исчез.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1 СЮРПРИЗЫ ФОРТУНЫ
В одном из номеров отеля «Манхэттен» человек лихорадочно перебирает какие-то бумаги, кучей сваленные на столе.Этот человек — Бам.Что же содержат в себе эти бумаги, полученные посредством преступления?..
Почему на них столько крови и почему они так притягивают к себе кровь?Том и Марк Гардвины были братьями-близнецами, выходцами из Ирландии. В описываемую эпоху им было по сорок три года.
Оба энергичные и сильные, они обратили внимание на Америку, где так ценятся труд, сила и воля. Они пересекли океан и поселились в окрестностях Нью-Йорка. Вскоре они сколотили небольшой капитал, давший им возможность более спокойно оглядеться по сторонам и выбрать из четырех возможных вариантов Запад. Он был наименее освоен и потому сулил большие перспективы. Так они оказались в Калифорнии, избрав там себе ремесло строителей, благо этот край усиленно развивался. Действительно, уже вскоре предприятие «Братья Гардвин» заняло достойное место среди строительных фирм Калифорнии.
Том и Марк женились еще в Нью-Йорке и как только обрели уверенность в завтрашнем дне, вызвали свои семейства к себе.Тому первому не повезло. Его жена умерла, оставив ему сына Джона, которого, впрочем, Марк сейчас же принял к себе в дом.
Марк имел троих детей, двух мальчиков-близнецов и дочь. Эти белокурые создания были скромны и послушны в отличии от их двоюродного брата Джона, сына Тома, черноволосого сорвиголовы.
Однажды Марк и Том услышали среди ночи ужасающий шум и треск. Вскочив с постелей, они обнаружили, что их дома, склады и мастерские превратились в ревущие снопы огня.Это была минута страшного отчаяния.Нужно было начинать все с самого начала, с первого вколоченного гвоздя, с первого шага, с первого доллара...
Братья на это несчастье реагировали по-разному. Том впал в отчаяние, а Марк, наоборот, был полон решимости и жажды деятельности.Он подумал-подумал, посоветовался с женой и в конце концов заявил брату:
— Том, нас преследует судьба. Не знаю как ты, а я не намерен падать перед ней на колени. Такого эта дама от меня не дождется... Но это не просто слова. У меня есть план...
— Говори, — безнадежно вздохнул Том.
— Ты помнишь некоего Андрюса из Денвера, который умер в прошлом году? Так вот, этот Андрюс незадолго до смерти рассказал мне кое-что любопытное...
— Что же?
— Недалеко от Денвера есть ручей, в котором полным-полно золотых самородков...
— Потрясающее открытие! Об этом ручье тебе расскажет любой ребенок! Сколько об этом трубили газеты...
— Выслушай меня. Он рассказал мне о тех местах, где никто еще не был. Ведь все ищут золото на равнине, где протекает этот ручей, а он говорил, что в горах, у истоков его, есть богатейшие жилы...
— То-то он умер в нищете...
— Он не мог туда вернуться... Какое-то темное дело, возможно... Не знаю... В одном только я уверен — он говорил правду. Действительно, то, что находится в русле ручья, — жалкие остатки сокровищ, которые есть там, в горах, а ручей, пробиваясь сквозь скалы, приносит с собой лишь
воспоминание о них. Теперь ты понял? Нужно подняться в горы, вверх по течению ручья, и там...
— Я понял, — ответил Том.
— И это все, что ты мне скажешь? Пойми: мы разорены вконец, нам уже нечего терять...
— А жена твоя? А дети?
— Я подумал обо всем. Жена моя уедет с дочерью в Нью-Йорк, а моих двух сыновей мы вверим попечению пастора Бирмана...
— А Джон?
— Джон — живой, смелый мальчик. Он умен и ловок. Если ты согласишься, то мы возьмем его с собой. Думаю, он будет нам полезен, да и пора ему уже набираться опыта...
Том задумался... А уже через каких-нибудь полчаса братья горячо обсуждали подробности своего похода за сокровищами Скалистых гор.Теперь уже Марк должен был сдерживать азартное нетерпение Тома.Жена, и десятилетняя дочь Марка уехали в Нью-Йорк, взяв с собой достаточно денег для того, чтобы прожить без лишений целый год...
Пастор Бирман обещал посвятить себя заботам о двух сыновьях Марка.И вот Том и Марк, сопутствуемые Джоном,.крайне гордым своим участием в экспедиции, цель которой, впрочем, тщательно скрывалась, отправились пешком в Колорадо, неся за спиной мешки, а в руках — карабины.
Так уходили многие, очень многие, но далеко не все возвращались назад...
2 НОЧНОЙ ДИЛИЖАНС
Европейцы, живущие в цивилизованных городах Старого Света, едва ли могут представить себе дикие, необжитые края, не фигурально, а буквально соответствующие понятию «Первый день творения».
Альпы — игрушка по сравнению со Скалистыми горами Америки.Фантастическое нагромождение исполинских глыб, площадок, террас, пропастей, лужаек и остроконечных пиков... Глазам путешественника открываются ущелья и тропинки, которых еще никогда не касалась человеческая нога, пропасти, глубину которых никто не измерял, потоки, перескакивающие через горные хребты и с грохотом летящие в пучины, зажатые среди скалистых стен...
Двадцать лет назад путешественник должен был иметь недюжинную храбрость, чтоб отважиться проникнуть в эти края. Здесь человеку грозило все: природа, дикие звери, но больше всего — другой человек. Вся страна была заселена свирепыми дикарями, исконными хозяевами ее, индейскими племенами, бешено восстававшими против цивилизованных пионеров, прокладывающих себе дорогу трудом и твердой волей.
В одну прекрасную июньскую ночь 185... г. пассажирский дилижанс, трясясь и подскакивая на ухабах, ехал по дороге, только что проложенной по горе Вазач через реку Зеленую.
Дорога вела в Денвер.Окружающая местность была дика и пустынна.Дилижанс катил во мраке и тишине. Слышны были только топот шести лошадей да свист кондукторского кнута, гулявшего по их спинам.
В дилижансе было пять пассажиров, и так как была полночь, а они уже двадцать часов переносили все трудности этого адского путешествия, то всех их сморил сон.
Вдруг лошади резко рванулись в сторону. Дилижанс остановился и угрожающе накренился.Раздался истошный вопль кондуктора:
— К оружию! Индейцы!
И едва успел он прокричать эти слова, как раздалось несколько выстрелов... Пули прошили кузов дилижанса, стекла разлетелись вдребезги, а кондуктор свалился на землю с простреленной головой.
Пассажиры схватили свои карабины. Но как определить в этой черной тьме, где враги и сколько их...
Индейцы возникали со всех сторон как фантастические тени. Сколько их было! Десять? Сто? Тысяча?Как водится, они сначала убили возницу, а потом начали смыкать кольцо вокруг экипажа.Из пяти путешественников только двое собирались бороться за свою жизнь до последней капли крови. Трое остальных забились в угол будто овцы перед закланием.
Но два храбреца, казалось, готовы были биться до конца.Возможно, они знали, что война с индейцами — война на смерть, в которой побежденный европеец не может надеяться на милость победителя. Его ждут страшные, нечеловеческие пытки и медленная смерть.
— Арнольд, — сказал один из путешественников, — не лучше ли попробовать выскочить из кареты и бежать в ущелье?
— Нет! — ответил другой. — Мы будем мгновенно окружены и схвачены.
— Что ж, да поможет нам Бог!
Индейцы уже подбирались к лошадям. Еще минута — и отцепленный дилижанс будет перевернут, а тогда...
— К лошадям! Сэм! — крикнул Арнольд.
Оба друга имели многозарядные винтовки системы Генри, из которых можно произвести, не перезаряжая, двенадцать выстрелов.И в ту минуту, когда один из индейцев уже схватился за вожжи, загрохотали выстрелы. В ответ послышался дикий вой. Несколько нападавших упали.
Индеец, вспрыгнувший на козлы, схватился за живот и, будто переломившись пополам, грохнулся на землю.Индейцы сомкнули кольцо вокруг дилижанса. Стволы винтовок уже раскалились от безостановочной стрельбы.
Индейцы отбросили свои ружья и с томагавками в руках пошли на приступ...Раненый Арнольд уже выронил винтовку.Сэм продолжал отбиваться.Но исход борьбы был уже ясен. Двое индейцев уже рубили томагавками крышу дилижанса...
И вдруг грохочет выстрел! Он прозвучал откуда-то со стороны. Индеец, рубивший крышу, со страшным воплем летит вниз.Еще, еще выстрелы...
Потом карета трогается с места и через минуту летит вперед со страшной скоростью.Гром топота копыт шести лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25