..
— Что с тобой? О чем задумался, загрустил? — Павлов, уже собравшись уходить, задержался.
— Нет, ничего. Думаю, как лучше выполнить ваше задание.
— Ну, думай.
В тот день в университет Демид пришел пораньше, чтобы застать Ларису, и увидел ее у входа в аудиторию. Рядом с ней стоял высокий интеллигентный на вид парень, они о чем-то увлеченно говорили, и Демид почувствовал, как забилось сердце. Он уже хотел было отойти, чтобы не мешать беседе, но в этот момент Лариса увидела его и, извинившись перед собеседником, подошла к Демиду.
— Ты ждал меня? Случилось что-нибудь?
Бедная девочка, она все время живет в ожидании беды, даже побледнела, глаза округлились.
— Нет, успокойся, ничего не случилось. Просто мне нужна твоя помощь. Мы собираемся провести в «Элионе» встречу рабочих ВУМа с иностранными студентами, которые учатся в Киеве. Хотим устроить встречу весело» с танцами, с песнями. Понимаешь, нужен человек, который вел бы вечер на нескольких языках. Я сразу подумал о тебе, если ты действительно...
— Что действительно?
—- Знаешь три языка...
— А ты сомневаешься? — Лариса явно обиделась. — Между прочим, сейчас я, можно сказать, знаю уже четыре. Занимаюсь венгерским, правда, разговариваю пока неважно, но все понимаю.
Демид посмотрел на девушку с уважением.
— Ты умница, Лариса. Будешь иметь возможность попрактиковаться и в венгерском, в Киеве есть студенты из Будапешта.
— Когда состоится этот вечер? — деловито спросила девушка.
— Наверное, в декабре, в канун Нового года.
— Вот и прекрасно. У нас есть в запасе месяца три.
— Для чего?
— Для того чтобы хоть немного поднатаскать тебя в английском.
— Ты думаешь, это нужно?
— Нужно... На встрече наверняка будет много молодежи, знающей языки, и мне не хотелось бы краснеть
за моего соседа по Фабричной улице. Можешь не беспокоиться: заниматься с тобой я буду только три месяца, до этой встречи. Потом, если захочешь, подыщешь себе других учителей. А у меня найдутся дела поинтереснее.
— Дела или люди? — спросил Демид.
— И дела и люди, — отрезала Лариса, — меня избрали комсоргом курса. Итак, в десять тридцать я жду тебя около читалки.
— А до этого времени где ты будешь?
— Извини, но это уже мое дело, — вовсе не собиралась утрачивать своей независимости Лариса. — Гуд бай.
— Ты уже принялась за мое обучение?
— Да, принялась...
— Гуд бай, — машинально ответил Демид, проводил ее взглядом и направился в двести пятьдесят третью аудиторию. Смотри-ка, еще и командует! После лекций, если она и в самом деле будет ждать его около читалки, он подойдет, предложит проводить ее домой и скажет, что английский язык ему ни к чему. Не нужен! Вот так и поступит, а то уж очень заважничала уважаемая Лариса Павловна.
Лекции сменяли одна другую, и он с удивлением отметил, что от раздражения на Ларису и следа не осталось, наоборот — на сердце было радостно и тревожно от ожидания встречи.
Казалось бы, чему радоваться, ведь тебе ясно сказа- ли: эта забава только до Нового года. Интересно, кто этот высокий парень? Нет, пора выбросить из головы эти ненужные мысли и попытаться понять, что там рассказывает профессор про молекулярную физику...
Демид постарался сосредоточиться, ему это удалось, и до звонка он уже не думал о Ларисе, однако из аудитории выбежал первым и бросился к читалке. Еще издали увидел — стоит, ждет. Даже стыдно стало за свои сомнения. Разве он, пообещав, не пришел бы?
— Оказывается, — сказала девушка, — и мне от этих занятий польза, не помню, когда так хорошо работалось в последний раз: знаю, что времени у меня много, домой ты меня проводишь, и занимаюсь спокойно.
В вагоне метро сели рядом, и Лариса сказала:
— Начинаем. Сейчас ты назовешь мне по-английски все, что видишь перед собой.
— Лариса, с моим знанием языка это просто невозможно, да и стыдно, — Демид старался оттянуть время.
— Стыдно целоваться в метро, хотя многих это не смущает. Ну, давай, я слушаю.
Демид глядел на Ларису, поражаясь ее перемене: перед ним была совсем другая девушка — строгая, требовательная.
— Конечно, сейчас у тебя в голове сплошная каша, — Лариса была неумолима. — Ничего, сосредоточься, и английские слова вспомнятся, ты их знаешь куда больше, чем кажется. Начинай.
Демид в смятении оглянулся по сторонам, никто в вагоне не обращал на них внимания. Парень, сидевший рядом, читал, положив на колени хорошо знакомый учебник по матанализу.
— Давай, давай, — уверенно сказала Лариса.
— Я вижу метро, — сказал он по-английски.
— Молодец, — похвалила Лариса, — только английское метро не «метро», а «сабвей», подземка, запоминай. — И потом спросила по-английски: «Что ты видишь в вагоне?»
— Я вижу в вагоне красивую девушку.
— Почти правильно, только слово «девушка» ты выговариваешь слишком твердо. Нужно будет отдельно поработать над произношением.
Когда они наконец добрались до бульвара Ромена Роллана, Демид окончательно уверился, что пользы от таких занятий никакой. Он так и сказал Ларисе, но она только улыбнулась.
— Через три месяца сделаем выводы. Завтра повторим. Я буду ждать тебя там же. Спокойной ночи.
Демид пошел домой, неся в себе заряд ее абсолютной уверенности в успехе. Нужно будет заглянуть в английский учебник, пусть убедится, что он не такой дурак, каким кажется. И еще как-то само собой стало ясно, что ему все время хочется думать о Ларисе, представлять ее глаза, касаться ее руки.
Что это с ним?
Он не стал особенно задумываться' в поисках ответа на этот щекотливый вопрос — скоро двенадцать, пора спать.
Глава двадцать девятая
Вот так пролетели три месяца, и незаметно подошла нора вечера интернациональной дружбы молодых рабочих завода с зарубежными студентами, Демид Хорол
очень удивился, когда узнал, что вечер поручили вести ему.
— Как же так? — недоумевал он. — Я же не член комитета комсомола. Не справлюсь.
— Еще как справишься, — заверил его секретарь.— Подыщи себе хороших помощников и не волнуйся, если что-то заест, мы будем на подхвате.
Демид составил программу вечера: кроме рабочих ВУМа, будут выступать студенты семнадцати стран. Есть на свете такие песни, которые знают всюду, музыку к ним надо записать на пленку — наверняка наступит момент, когда всем захочется петь. Попросил ребят из фотолаборатории сделать фотомонтаж памятных человечеству событий. «Аврора» бьет по Зимнему дворцу. Солдаты интернациональной бригады в Испании идут в наступление. Гагарин взлетает в космос.
Большие, ярко освещенные фотографии изменили вид кафе. Если прежде «Элион» представлял нечто среднее между старой корчмой и ультрасовременным баром,, то сейчас в зале словно слышен был отзвук революции,, героической борьбы народов всех стран за лучшее будущее.
— Очень прошу, приди пораньше, — попросил Демид Ларису, откровенно говоря, я здорово волнуюсь.
— Я тоже.
— По тебе незаметно.
— Это только калюется.
Гостей встречали девушки в национальных украинских костюмах, каждому подарили по алой гвоздике. Это сразу создало праздничное настроение. Четверо кубинцев пришли с гитарами. Лариса встретила их как старых знакомых. Неужели они ее понимают? Смеются, говорят... Вот чудо!
Вскоре обнаружилось, что не одна Лариса знает языки. То там, то тут стали образовываться группки, послышалась разноязыкая речь.
Демид поднялся на невысокую сцену, подозвал девушку, взял микрофон, постучал по мембране. В зале сразу стало тихо.
— Товарищи студенты, дорогие гости из дружественных нам стран и дорогие хозяева, вумовские комсомольцы! Мы собрались на вечер интернациональной дружбы, чтобы познакомиться, повеселиться, лучше узнать друг друга. Этот вечер первый, но, надеемся, не последний.
Передал микрофон Ларисе, и зазвенел ее голосок на испанском языке, на немецком, английском. Сначала зал притих, а потом, в зависимости от того, на каком языке говорила девушка, раздавались возгласы одобрения, аплодисменты.
Краем глаза Демид заметил, как в зал вошел Тристан Квитко, остановился в углу, понаблюдал, потом заговорил с чернокожим студентом, через некоторое время вокруг них сгруппировались люди, послышался смех. Геннадия не было. Значит, ниточка оборвалась. Ну что ж, тем лучше.
— Мы говорим на равных языках, товарищи, — снова взял микрофон Демид, — но объединяет нас, роднит русский язык, язык Ленина и Октября, язык, которому научились и вы.
Словно в ответ на его слова из громкоговорителя послышалась хорошо знакомая мелодия «Подмосковных вечеров», которую подхватил весь зал. Она будто прошла через молодые сердца и затихла так же незаметно, как началась. Нежные, лиричные звуки песни сменила иная, тревожная музыка. На большом экране появилось изображение Сальвадора Альенде.
— И тут политика, — сказал адвокат, остановившись рядом с Ларисой.
— Разумеется, — весело ответила девушка. — Политика, если она подкреплена дружбой, — великая сила!
— Может быть, и так, — усмехнулся, отходя, Квитко. Остановился около группы студентов, вынул что-то из кармана, наверное фляжку коньяку, и сразу вокруг него стало напряженно-весело.
Демид направился было в их сторону, но парень из комитета комсомола остановил его:
— Не заводись, все это пустяки. Ну, сколько он мог принести? Бутылку, две? Вот и вся его сила...
А Квитко смотрел на Ларису, любовался ее оживленным лицом, слушал звеневший уверенный голос и думал, как могло случиться, что на таком вечере в центре внимания не он, образованный светский человек, а эта простенькая девочка? Он понимал, что с Ларисой у него не все так ясно, как представлялось. Она оказалась крепким орешком, разгрызть который ему не по зубам. Но он не привык уступать и потому решил: посмотрим еще, чья возьмет.
Когда наконец вечер закончился и зал опустел, Лариса подошла к Демиду.
Проводишь меня дамой?
— Конечно. Ты сегодня просто чудо!
— Не преувеличивай. Здесь где-то Квитко. Он предложил меня проводить, но я отказалась. По-моему, он немного пьян. Неприятно мне это.
— Можешь не бояться, — просто сказал Демид. — А вот английский мне не пригодился, напрасно старались.
— Кто знает? Время покажет, — ответила Лариса.
Они оделись в гардеробе и вышли на улицу, не замечая морозного ветра, согретые теплом молодых сердец, счастливые ощущением дружбы и доверия.
— Я тебя поджидаю, — неожиданно прозвучал голос Тристана Квитко.
— Буду рада, если вы оба проводите меня, — ответила Лариса, и адвокату ничего не оставалось, как присоединиться к ним. Ну, ничего, — подумал он, — хорошо смеется тот, кто смеется последним». Квитко перешел на английский язык. Странно, Лариса охотно ответила ему по-английски, не чувствуя неловкости перед Демидом. А Демид вдруг догадался, что Лариса специально для него выстраивает беседу так, чтобы ему было все понятно, поэтому, когда она обратилась к нему с вопросом об очередной премьере в оперном театре, легко ответил по-английски. Правда,, накануне они с Ларисой, возвращаясь из университета домой, освоили эту тему. Демид сказал только одну фразу, но произнес ее правильно и уверенно.
— Ты знаешь английский? — удивленно спросил Квитко.
— Немножко, — ответил Демид.
— Откровенно говоря, вечер был неинтересный, — сказал Квитко. — Петь в хоре — не мое призвание.
— Ваше призвание — дирижировать хором? — спросил Демид.
— Да, дирижировать и определять репертуар. А то что же получилось, сплошная политика... чуть-чуть замаскированная гавайскими гитарами.
— Эти ребята из Африки и из Индии, вернувшись домой, будут вспоминать об этом вечере, о том, как пели «Бандера росса». Вы об этом не подумали? — вел свое Демид.
— О, они сыты этим по горло.
— А дружба?
— Слова, слова, слова...
— Нет, не слова, — вступилась Лариса. — Мы сегодня сделали большое дело: зародили дружбу...
— Вернее, скуку.
— Потому и вечер закончился на целый час позже, нежели рассчитывали, — иронически усмехнулся Демид, — так они спешили разбежаться от скуки.
— Вы еще молоды меня учить, — сердито бросил Квитко.
— Молоды, тут ваша правда, а подумать о вечере и вам придется, Тристан Семенович. Есть опасность, что вы отстаете от жизни.
— Я? — удивился Квитко.
— Вот именно, вы, — уверенно, словно ставя точку, сказала Лариса.
К счастью, они подошли к ее дому, и девушка, улыбнувшись и тому и другому, попрощалась:
— Доброй ночи, чудесный был вечер. Помнишь, Демид, ты говорил про интеллектуальное самбо? Всего доброго! — И исчезла в подъезде.
А Демид и Квитко остались на холодном зимнем ветру.
— Зайдем ко мне, выпьем. Обмозгуем, как нам лучше выполнить заповедь Аполлона Вовгуры, — стараясь перевести разговор в другую плоскость, сказал адвокат.
— Спасибо, поздно уже. Мне завтра в первую смену.
На следующий день в университете Лариса, пробегая мимо Демида с книгами и тетрадями в руках, кинула:
— А ты говорил, что не понадобится английский язык!
Сверкнула улыбкой и уже хотела было убежать, но
Демиду удалось ухватить ее за руку. И сразу же вспомнился Гидропарк, едва заметный пьянящий запах девичьей кожи и травы...
Тем временем наступили каникулы, и у Демида появилось больше времени для работы с машиной. Демид почти все вечера проводил дома. А за окном потрескивали январские морозы, и злой ветер ударял в стекло, словно любопытствуя, над чем там колдует Демид.
Хорошо чувствовать ласковое тепло, когда рядом, за окном завывает и бесится вьюга; зима чувствует свой скорый конец и злится, демонстрируя уже убывающую силу. Машина готова только наполовину, но эта половина может исполнить волю конструктора. Смонтирован пульт управления со всеми его тумблерами и лампочками. Готов к включению важнейший ряд из тридцати двух лампочек, способных указывать номера выступов на бородках ключей. Теперь нужно смонтировать на платах схемы управления, расчетные и информационные регистры, они помогут машине не только отыскать формулу записанного на пленку ключа, но и подобрать несколько схожих вариантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45