А когда ты видишь это впервые, впечатление тем более сильное.
Демид вошел в зал, осторожно прикрыл за собой дверь и огляделся. Был он не в спортивном костюме, а в старом, изрядно поношенном пиджаке и, может, поэтому выделялся среди других своей неуклюжей непохожестью.
— Ты почему не переоделся? — спросил его, подходя, какой-то паренек, очевидно гимнаст, мускулы на его плечах упруго бугрились. — К кому пришел?
— К товарищу Крячко.
— А, самбист, — махнул рукой гимнаст, тут же утратив интерес к Демиду, — подожди, он скоро придет.
Демид прошел и сел на низкую скамеечку, стоявшую возле стены, стараясь сориентироваться в этом огромном зале, который завком профсоюза ВУМа арендовал у соседнего предприятия. «Просто стыд и позор, — подумал Демид, — такая махина, такая силища ВУМ, а не имеет своего клуба, своего спортзала...» — подумал и улыбнулся: не рано ли он начал судить завод, на котором работает всего два месяца?
— Демид! Очень рада видеть тебя! Что ты здесь делаешь? Здравствуй, — послышался рядом знакомый женский голос, и юноша стремительно поднялся. Софья Павловна приветливо улыбнулась ему, как доброму ДРУГУ.
— Здравствуйте, Софья Павловна! — сказал он радостно и взволнованно, не зная, как отнестись к этой встрече.
— Как ты поживаешь? Как твое здоровье?
— Хорошо поживаю. У меня много новостей.
— Хороших?
— Не знаю, пожалуй, все-таки хороших. Дом наш сносят. Трофим Иванович на улице Воровского комнату получил, хорошую, солнечную. Павлов вот сюда, неподалеку, на улицу Тулуза перебрался, и мы с Ольгой Степановной скоро переедем. Нам на бульваре Ромена Роллана по однокомнатной дадут. Я теперь работаю на ВУМе, подготовительные курсы уже окончил. Сейчас радиомонтажник второго разряда, но мастер сказал, что скоро присвоят третий. — Юноша смаковал слово ВУМ, как конфетку во рту.
— Наверняка скоро получишь и пятый. Я уверена. Сюда-то ты зачем зашел?
— Хочу прступить в группу Крячко. Самбо.
— Послушай, Демид, а может, лучше гимнастика?
— Нет, — твердо и упрямо сказал парень, словно подводя итог надоевшему спору, — только самбо. Вы не беспокойтесь, Софья Павловна, я никого не собираюсь бить, я только хочу, чтобы меня никто...
— Садись, — скомандовала Софья. — Снимай ботинок. Левый.
Демид послушно исполнил приказание. Сел, сбросил ботинок.
— Ложись на лавку.
Софья Павловна взяла его одной рукой за колено, другой за ступню, и оказалось, что руки у нее только с виду слабые и нежные, а в действительности сильные, как и должны быть у спортсменки. Крутанула ладонями, словно хотела вывихнуть колено, и, не отрывая взгляда от лица Демида, спросила:
— Больно?
— У вас такие руки, что и борец Бамбула закричал бы, — ответил Демид, — слону станет больно, если ему так же будут ноги выкручивать.
— Правда, — не улыбнулась Софья, — а так?
— Вы же мне ногу сломаете!
— Нет, не сломаю. Все хорошо. Больших и длительных нагрузок твое колено не выдержит, а самбо понемногу заниматься можно. Ты Крячко знаешь?
— Конечно. Он бригадир слесарей в шестом цехе нашего завода, только... не говорите ему...
— Почему?
— Не хочу, чтобы жалел и щадил меня.
— Понимаю, но предупредить все-таки надо. Колено необходимо беречь. Я твое колено только слегка посмотрела.
Демид представил, каково бы пришлось, реши Софья дать его колену полную нагрузку, и согласился.
— Ты знаешь, — весело сказала женщина, садясь на лавку рядом с Демидом, — если я что и вынесла полезного из моего недавнего неудачного «замужества», так это воспоминание о тебе. Я рада, что мы иногда будем здесь встречаться.
Легко положила свою ладонь на его руку, словно погладила (как на удивление быстро могут меняться женские ладони!), встала, легко пошла к стайке девушек в противоположной стороне зала. Скомандовала что-то, девушки выстроились в одну шеренгу. Удивительно все- таки получается: станешь разглядывать одну девушку, обязательно найдешь какой-нибудь недостаток: нос не тот, глаза маловаты. А если выстроятся они в одну шеренгу, вот как сейчас, в спортивных костюмах, готовые к работе, — сразу оказываются все, как на подбор, красавицы.
— Так, значит, для начала любуемся девчатами? — прозвучал рядом знакомый голос Владимира Крячко. — Здравствуй.
— Любуюсь, — согласился Демид, — посмотри-ка, какие они хорошенькие. Здравствуй.
— Ничего особенного не вижу.
Владимир Крячко, мастер спорта, легко опустился на скамейку рядом с Демидом. Это был высокий парень лет двадцати пяти, с рыжей шевелюрой, большим, грушей, носом и, как это часто бывает у рыжих людей, молочно-белой с розоватым оттенком кожей. На первый взгляд и не скажешь, что это знаменитый спортсмен, нет в нем ничего ярко спортивного. Разве только движения— сдержанные, экономные, словно он знает цену каждому, видит, каким точным, разящим может быть оно, стоит только направить в цель.
— Скажи мне на милость, зачем тебе самбо? — спросил Крячко.
— Хочу лишить тебя чемпионского звания.
Крячко усмехнулся, и кустистые брови его смешно шевельнулись.
— Что ж, все возможно. Во всяком случае, ты мне нравишься, и я постараюсь тебе помочь. Но дело не в чемпионском звании, не это тебя привлекает. Не красней, не красней, не ты первый, не ты и последний, вас, таких занозистых, немало через мои руки прошло. Некоторые даже перворазрядниками стали. Когда он бил тебя, ты стоял или сидел?
— Кто он?
— Ну, не знаю. Тот, мысль о котором привела тебя сюда.
— Нет, я не собираюсь ему мстить. Просто хочу, чтобы такое больше не повторилось.
— Так как же было дело? Ты сидел или стоял?
— Сидел.
— Так? — Крячко взял табурет и сел перед Демидом.
— Приблизительно.
— А теперь попробуй меня ударить, и посильнее.
— Чего ради я стану тебя бить?
— Чтобы понять, что такое самбо. Через это испытание проходят все спортсмены. Иначе просто невозможно. Понимаешь, надо, чтобы в душе родилась вера в самбо, в его колоссальные возможности.
— И это действительно так?
— Да. Конечно, и самбиста можно убить, скажем, выстрелив в спину. Но и только. Если же он успел увидеть пистолет, то в него не попасть даже снайперу. А сейчас — бей! Бей, будто я твой враг. Тебя ногой ударили?
— И ногой.
— Бей ногой, не бойся.
Крячко неподвижно сидел на табурете, только светло-голубые глаза сделались остро-внимательными да около воротника спортивного костюма напряглась тонкая жилка. Демид обошел его со всех сторон. Крячко искоса следил за ним, чуть заметно улыбаясь. Это представление, но всей вероятности, разыгрывалось здесь не впервые, потому что в зале вдруг наступила тишина. Демид сделал еще один круг, в глубине души тая надежду усыпить бдительность противника, потом, как казалось ему, совершенно неожиданно взмахнул ногой для удара и тут же почувствовал, как железные руки перехватили ее, а он сам оказался высоко в воздухе и, перевернувшись, упал на мягкий поролоновый мат. Подняв голову, посмотрел: Крячко сидел на своем табурете по-прежнему неподвижно. Что за чертовщина!
Теперь Демид, по-настоящему разгорячившись, бросился на Крячко, но снова упал на мат. А инструктор по-прежнему оставался неподвижным и будто бы ко всему равнодушным. У Демида даже дух перехватило
от досады. Сейчас он его... Но раздались аплодисменты, и Демид опомнился...
— Ну, что же ты, бей!
— Нет, спасибо. Я уже поверил в самбо. Долго нужно учиться?
— Всю жизнь. Вот я мастер спорта, но и теперь не могу сказать, что владею всеми приемами. Совершенству учатся бесконечно. В каждом деле можно еще что-то улучшить, что-то исправить. У меня бывали случаи, когда ребята после первой такой «беседы» больше не появлялись: опасались насмешек. А ты придешь?
— Я приду. Научусь, тогда посмотрим, чей будет верх, а чья макушка...
— Договорились. Мы работаем два раза в неделю. Удобно?
— Вполне.
Подошла Софья Павловна. Демиду после его нелепых и смешных падений было стыдно поднять на нее глаза, но женщина сказала:
— Володя, а сейчас я попробую тебя сбить.
— Давай, — весело отозвался Крячко, поняв затеянную игру.
— Не нужно! — крикнул Демид.
— Нужно, — ответила Софья, подошла к инструктору поближе и взмахнула рукой для удара.
Но немногим раньше руки Крячко обхватили плечи Софьи Павловны, и она взлетела так же, как и Демид, с той только разницей, что упала не плашмя, беспомощно раскинув руки, а пружинисто приземлилась на присогнутые ноги, так, словно показывала на сцене хорошо отработанный номер. Нежность к ней прихлынула к сердцу Демида, и почему-то вдруг Крячко перестал казаться самодовольным, закипавшее в груди раздражение к инструктору как рукой сняло.
— Спасибо, — сказал Демид, — вы правы: самбо — великолепная штука.
— Лучше, нежели тебе кажется, — ответил Крячко и громко скомандовал: — Ребята, начинаем!
Молодые самбисты высыпали со всех сторон, они были не только с ВУМа, но и с соседних заводов, все аккуратные, в сине-белых спортивных костюмах. Демид взглянул на сине-белую шеренгу, сердце его защемило, и он тихо сказал Софье:
— Софья Павловна, передайте Крячко, что я начну заниматься позднее.
Софья Павловна все поняла и обратилась к инструктору:
— Володя, у Демида нет тренировочного костюма.
И Крячко, тоже ничего не спрашивая, сказал:
— Ну что ж, сейчас сходим за костюмом...
— Не надо, — жестко сказал Демид, — мне сейчас нечем заплатить. Я не хочу, чтобы за меня кто-то платил.
— Не говори глупостей, — весело сказал Крячко. — Есть профсоюз, спортивное общество, как ни старайся, богаче их не будешь.
— Не создавай себе проблем там, где их нет, — поддержала его Софья. — Ты еще не перебрался с Фабричной улицы? Значит, домой поедем вместе. — И направилась к девушкам-гимнасткам. Крячко для первого раза занимался с Демидом недолго, усадил на скамеечку, стоявшую вдоль стены, велел присматриваться к занятиям. Зачарованно следил Демид за поразительным спектаклем, который разыгрывался перед его глазами. Вот девушка, невысокая, худенькая, лет четырнадцати, не больше, разгоняется, прыгает, упираясь руками в спинку деревянного коня, перевертывается в воздухе и, как вкопанная, становится на мягкий мат. Кажется, все безупречно, а Софья Павловна недовольна, во время полета, в прыжке девушка немного согнула ноги в коленях, а они должны быть прямыми. Давай еще раз. И снова что-то не так, в сущности, мелочь, пустяк, но инструктор заставляет повторить упражнение еще и еще. Ребйта Крячко бросают друг друга на пол с такой силой, что делается страшно, но, как ни в чем не бывало, поднимаются, весело улыбаясь.
— Поехали, — вдруг послышалось рядом.
Демид, вздрогнув, оглянулся: Софья Павловна, уже переодевшись, стояла рядом.
— Я готов.
Он с сожалением окинул взглядом спортивный зал, словно боясь разлучиться с ним надолго, и вышел. В гардеробе ждала очередная мука, еще одна причина для смущения: у него нет зимнего пальто, только короткий осенний бушлат, и Ольга Степановна велела накидывать на плечи под бушлат ее теплый пуховый платок. Ослушаться старую учительницу он не мог, и вот теперь придется краснеть перед Софьей Павловной. Но эта женщина каким-то непостижимым образом умела понимать людей. Посмотрела на бушлат, на платок и сказала:
— Молодец Ольга Степановна.
В вагоне было мало народу: поздний вечер.
— Красивый ты парень, — улыбнувшись, сказала Софья Павловна, не обращая внимания на то, что кто-то может услышать их разговор. — Ну, рассказывай о себе.
Демид покраснел, тепло посмотрел на женщину, потом пересилил себя и, слегка запинаясь, сказал:
— Я никогда не думал, что вы такая спортсменка.
— Могла быть спортсменкой, — улыбнулась Софья. — Не повезло. И смешнее всего — не повезло на вольных упражнениях. Это почти танец, сложный, отточенный, иногда силовой, но все-таки танец. А я попробовала сделать двойное сальто...
— Ничего особенного. Сейчас все делают.
—* Подожди, — сказала женщина и мгновение помолчала, словно отгоняя от себя горькие воспоминания, — это теперь все просто дается. А я была первой.,, Ну, да ладно, не очень-то интересная тема... пришлось распрощаться с гимнастикой, пойти в медицинский техникум...
— Вы и сейчас превосходная гимнастка.
— Это только тебе, человеку неопытному, кажется. Теперь я, может, неплохой тренер. И медсестра — тоже. Ну, обо мне довольно, поговорили. О себе расскажи, как ты живешь?
И Демид принялся рассказывать о заводе, где он сейчас работал, рассказывал с восторгом, увлеченно, как о своей сбывшейся мечте.
— Понимаете, осенью пойду в университет, — говорил он, и глаза его радостно сияли. — На нашем заводе надо постоянно учиться и думать. Такой завод, без высшего образования здесь нечего делать. Если, конечно, хочешь стать хорошим рабочим.
— Ты им будешь. Успеха в жизни добиваются только люди, влюбленные в свое дело.
Демид на минуту задумался, набрал полную грудь воздуха, словно решаясь на что-то, лукаво и взволнованно посмотрел на Софью Павловну и неожиданно для себя смело сказал:
— Если хотите знать, Софья Павловна, то влюблен я только в вас. Нет, вы не думайте, я не собираюсь за вами ухаживать...
Софья от всей души рассмеялась: забавно бы в этой роли выглядел паренек, закутанный в пуховый платок,
— Очень жаль, — весело сказала она.
— Люблю я вас за то, что вы такая веселая, приветливая, не побоялись показаться смешной, когда вас Крячко, как куклу, подбросил. Я же знаю, это вы специально для меня сделали.
Проговорив все это на одном дыхании, сгоряча, он и сам удивился. Часом раньше, собираясь в спортивный зал, он ни о чем подобном не думал и вообще не знал, что встретится там с Софьей. А вот сейчас сказал и почувствовал, что все это правда. Пусть прозвучала она не очень складно, зато искренно, и Софья поняла это сразу, а Демид испугался:
— Только вы правильно меня поймите. Если у меня будет когда-нибудь жена, то такая, как вы.
— Когда женщине так говорят, искренно и горячо, — отозвалась Софья, — это всегда приятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45