Он сделал шаг навстречу Оливии и заключил ее в объятия.
– Ребенок, который продолжает жить во мне, никогда не поймет, почему мать его бросила, – сказал он, усаживая ее на кушетку. – Но взрослый мужчина, которым я стал, не может этого не понять.
– Спасибо, – сквозь слезы улыбнулась Оливия и крепко сжала руку сына. – Жаль Изабель, но ей самой надо справиться с той опасностью, что ей угрожает.
– По-моему, она не знает, в чем она заключается, – ответил Филипп. Они с Флорой говорили о тех демонах, которые терзают душу Изабель, во время его последнего визита. Флора тоже просила его потерпеть и дать Изабель время во всем разобраться.
– А ты не спрашивай ее ни о чем, – отозвалась Оливия. – Просто по возможности будь рядом. И в один прекрасный день сквозь пелену страха она увидит и примет твою любовь, а затем и поверит тебе.
Нина покинула офис Филиппа Медины с радостной улыбкой на лице. Он предложил ей за «Истинные цвета» громадную сумму – пятьсот тысяч долларов, как она и ожидала. Нина ответила, что обдумает его предложение. При мысли о том, как небрежно эти слова слетели с ее уст, она приходила в неописуемый восторг. Ей ведь никогда не забыть того, как грубо Филипп отказал ей от места!
Их встреча прошла в атмосфере холодной, деловой учтивости и взаимной подозрительности. Нина поняла, что Филипп потрясен ее близкими отношениями с Изабель, но постарался ничем себя не выдать. Он повел себя как настоящий джентльмен и не заставил ее замолчать, хотя именно это она и предполагала.
Впрочем, не важно. Филипп, стоящий во главе «Медина паблишинг», дал Нине прекрасный козырь. Энтони не отреагировал бы на любой другой издательский дом, но Медину он не проигнорирует. Что бы ни лежало в основе их напряженных отношений, это на руку Нине, и она готова воспользоваться ситуацией. Единственная проблема состоит в том, чтобы завершить сделку как можно скорее. Бринна становилась слишком навязчивой. Пару недель назад эта стерва снова потребовала денег. Когда Нина отказалась, та пригрозила связаться с Филом Донахью и Опрой Уинфри.
– Звони кому хочешь, мне наплевать, – ответила Нина, чтобы спровоцировать Бринну. – Скажешь хоть слово – и окажешься под колесами товарного поезда. Понятно?
Очевидно, Бринна поняла ее, потому что Нине она больше не надоедала, и та не натыкалась на газетные заголовки типа «Давно потерянная мать Нины Дэвис». Бездонное брюхо насытилось. На какое-то время.
Разгадав замысловатую шараду Нины, Энтони добился следующего: из друга превратился во врага и попал в фокус очередной изыскательской экспедиции Дэвис в Бостон. Копаясь в ее прошлом, он вызвал у нее интерес к своему, поднял множество вопросов, которые до сих пор оставались без ответа. Используя личное обаяние и старые удостоверения, Нина получила доступ к отделу хранения справочного материла «Бостон геральд» и провела много часов в кабине для индивидуальной работы, изучая микрофильмы с записью отчетов социологов о ситуации конца тридцатых – начала сороковых годов.
Она обнаружила там десятки фотографий деда Энтони, который разрезал ленты, провозглашал тосты на благотворительных обедах, принимал сановников, занимающих высокие посты, получал бесчисленные награды и медали от благодарных сограждан. Отец Энтони, Альберт, тоже оставил след в истории, но фотографировался либо один, либо в компании «неизвестных спутниц».
В 1942 году Альберт Гартвик женился на Жаклин Кеннелон. Ему было сорок семь, ей – двадцать. Он был потомком одной из самых известных семей в Бостоне. Она выросла в многодетной семье ирландского бизнесмена средней руки, который занимался изданием книг по садоводству, декорированию и кулинарии.
– А она и впрямь была красива, – задумчиво вымолвила Нина, рассматривая свадебную фотографию привлекательной брюнетки. – Слишком красива, чтобы выйти замуж за того, кто настолько старше.
Нина изучила все, что касается Альберта Гартвика. В действительности он не имел серьезных и длительных деловых отношений ни с кем. Его роман с Жаклин Кеннелон также освещался довольно слабо. Строго говоря, никакого упоминания о них, – кроме сообщения о помолвке, которая потрясла весь Бостон, и свадьбе, Нине обнаружить не удалось.
Она была заинтригована и с воодушевлением крутила микрофильм, на сей раз сосредоточившись на сфере бизнеса. Как она и предполагала, на одной из последних страниц оказалась маленькая заметка о предприятиях на грани банкротства, в которой упоминалась «Кеннелон паблишинг». Спустя месяц после свадьбы компания была продана «Гартвик-хаус» за «неразглашаемую, но значительную сумму». Через два года в газетах появилось крохотное сообщение о рождении Энтони Гартвика.
Рассчитывая на видное социальное положение этой семьи, Нина ожидала большего, но Жаклин и Альберт Гартвик предпочитали блистать своим отсутствием на страницах светской хроники. Жаклин же и вовсе с того дня, когда вышла замуж за Альберта, и до того, когда его похоронила, словно бы не существовала для окружающих.
Но чем она занималась все эти годы? Судя по тому, как она выглядела на похоронах Альберта, жизнь ее была не из легких. Энтони говорил, что потерял родителей в юном возрасте. Ему было десять, когда умер его отец. Жаклин скорее всего ненамного пережила мужа.
Чтобы убедиться в этом, Нина направилась в архив, но так и не нашла некролога Жаклин Гартвик. Более того, не нашла сведений о том, что эта женщина вторично вышла замуж или ушла в монастырь. Фактически Жаклин Кеннелон Гартвик исчезла без следа.
На всякий случай Нина просмотрела все телефонные книги Бостона и окрестностей и наткнулась на Шона Кеннелона, проживающего в Лонгмедоу, штат Массачусетс. На следующее утро она нанесла неожиданный визит деду Энтони по материнской линии.
О том, что «Гартвик-хаус» собирается опубликовать биографию Изабель, написанную Ниной Дэвис, Филипп сообщил ей сам – негоже, если она узнает об этом от кого-либо еще. Изабель восприняла эту новость с завидным самообладанием.
– Тут уж ничего не поделаешь. Странно только, что Нина заявляет о том, что нас вырастили как сестер. Став взрослой, она стремилась скрыть этот факт.
– Люди раскрывают тайны только в том случае, когда понимают, что хранить их опаснее. Что-то вынудило ее на такой поступок.
– Вряд ли. Думаю, ей просто хочется реванша.
– Не исключено. Но мне кажется, дело здесь скорее в Энтони Гартвике, чем в тебе. У него сейчас серьезные финансовые затруднения. Если он опубликует эту книгу, ему не придется пускать в дело уставный капитал, чтобы снова встать на ноги. Нина отводит себе роль спасительницы в этом сценарии.
– Для меня дело обстоит иначе. Нинин опус перевернет мою жизнь с ног на голову! – Изабель тяжело вздохнула.
– Я пытался ее остановить.
Они закончили разговор дружески, но на душе Филиппа было неспокойно. Он уже прочитал рукопись, чтобы не только узнать, что пришлось пережить Изабель, но и найти ключ к разгадке. Изабель испытывала некий необъяснимый страх, теперь он в этом не сомневался.
Флора считала, что это неискупленная вина Изабель за то, что она не помогла отцу. Филипп полагал, что здесь скрываются вещи посерьезнее. Что – пока неясно, но он обязательно все выяснит.
– Как ты посмел совать нос в мои дела и относиться ко мне как к куску дерьма, если сам лгал все время с момента нашей первой встречи?!
Нина ворвалась в его кабинет, сметая с пути всех, кто пробовал преградить ей путь. Хладнокровие Энтони в очередной раз поразило ее, но теперь еще и разозлило.
– Ты говорил, что ты круглый сирота. А вот и нет! Твоя мать жива и здорова. Она живет на юге Франции с каким-то испанским писателем.
– Ну и что с того?
– Она вышла за твоего отца только потому, что твой дед заплатил кучу денег за эту свадьбу. Бизнес ее отца процветал. Дедушка Элстон хотел наследника и сделал Шону Кеннелону предложение, от которого он не смог отказаться. Разумеется, твоя мать была не в восторге от этого брака. Алкоголь стал для нее заменой семейному счастью с мистером Альбертом Гартвиком. Когда твой отец умер, дедушка, не теряя времени, тут же отправил ее в Европу, чтобы она там протрезвела. Поскольку она так и не вернулась, я думаю, что он выделил ей небольшое содержание, с тем чтобы она и носа не показывала на этом побережье Атлантики, – победоносно заключила Нина. – Ну, как я поработала?
– Отлично. – Энтони тотчас выпрямился.
Нина обошла журнальный столик, села на диван и приблизила свое лицо к лицу Энтони.
– Жаклин сослали потому, что она могла разболтать страшную семейную тайну о том, что Альберт был голубым и не мог спать с женщинами. До того, как отец продал ее замуж, они встречались с парнем, с которым вместе выросли. В тот день, когда ее потащили к алтарю, несчастный Ромео с разбитым сердцем записался в военно-воздушные силы и отбыл в Англию. К счастью для Жаклин, он иногда приезжал на побывку домой. После одного из таких приездов она забеременела, а через девять месяцев родился ты. Что стало с тем парнем потом, я не знаю.
– Как же так? Наверное, ты недостаточно глубоко копала или приложила мало усилий? – презрительно усмехнулся Энтони. – Он разбился на самолете в Германии.
– Очень жаль, – ответила Нина, откидываясь на спинку дивана.
– Сомневаюсь.
– Слушай, – сказала она, меняя позу. – Ты воротишь от меня нос, словно я не вышла происхождением. Теперь выяснилось, что ты вообще не Гартвик. Ты сын Конана Доннели, и вся твоя жизнь – сплошное вранье. Так же как и моя.
– И что из этого следует?
– То, что я была права, – улыбнулась она. – Мы прекрасно подходим друг другу. И в доказательство тому я готова дать тебе еще один шанс и купить книгу об Изабель де Луна. Поверь, Энтони, получилось неплохо. Настолько неплохо, что Медина предложил за нее восемьсот тысяч долларов.
Нина знала, что Энтони никогда не позвонит Филиппу, чтобы перепроверить названную сумму.
– Я перекуплю твою книгу у Медины, – произнес Гартвик и жестом велел ей замолчать, едва она попыталась возразить. – И еще, я согласен жениться на тебе.
– Что?! – Такого Нина уж никак не ожидала.
– Сейчас конец июля. Если твоя книга готова, я немедленно запущу ее к производству. В ноябре она появится на прилавках, как раз к Рождеству, а к Новому году мы сыграем свадьбу. – Энтони откупорил бутылку шампанского и наполнил бокалы. Протянув один Нине, он произнес тост: – За «Истинные цвета» и истинную любовь. Надеюсь, мы не обманем взаимные ожидания друг друга.
Глава 27
Барселона
1990 год
Весь долгий путь до Барселоны Изабель провела без сна. Она все еще не оправилась от потрясения, которое пережила в свой день рождения: посреди веселой вечеринки в Ла-Каса ей вдруг пригрезилось чье-то враждебное присутствие.
Изабель не понимала, в чем дело, но вот уже несколько месяцев чувствовала себя в каких-то тисках. Часто на вечеринках, приемах или выставках ей казалось, что кто-то слишком долго на нее смотрит; на улице она иногда слышала за спиной чьи-то шаги, которые точь-в-точь повторяли ее собственные; в последнее время слишком часто прерывалась телефонная связь. Изабель решила бежать из Нью-Йорка и отправилась в Санта-Фе, но мистическое ощущение угрозы не покидало ее и в горах.
Взяв напрокат машину, Изабель на большой скорости мчалась в Кампинас.
Когда она вошла в комнату тети Флоры, сердце ее на мгновение замерло при виде смертельно бледной, угасающей женщины. Убитый горем и подавленный тяжким грузом прожитых лет, Алехандро сидел рядом с Флорой и держал ее за руку. Изабель печально улыбнулась ему, приблизившись к ложу бабушки с другой стороны.
– Я рада, что ты дождалась меня, – сказала Изабель, садясь на стул.
Губы Флоры дрогнули, а глаза увлажнились. Только Изабель ей и хотелось видеть перед смертью.
– Нам нужно кое-что обсудить, – прошептала Флора еле слышно, но глаза ее при этом радостно заблестели.
– Береги силы. – Изабель погладила тетушку по щеке.
– Мне не для чего их беречь. – Губы Флоры дрогнули, когда она рассмеялась собственной шутке, но она тотчас закрыла глаза и глубоко вздохнула; ей не хватало воздуха.
Сиделка поспешно поднесла к ее лицу кислородную маску. Изабель только теперь заметила аппарат искусственного дыхания у кровати. Когда дыхание Флоры нормализовалось, маску сняли, и она медленно повернула голову к Алехандро. Ужасно, что скоро она покинет его навсегда.
Ладно, теперь надо сосредоточиться и переключить внимание на Изабель.
– Я так много хотела бы тебе дать… чтобы тебе было легче… чтобы ты смогла побороть… – Флора смежила веки. Изабель тотчас склонилась над ней, щупая пульс. К огромному облегчению племянницы, она снова открыла глаза. – Мне следовало бы подумать об Эстрелье и Хавьере.
Изабель прижала палец к губам Флоры, умоляя не тратить последние силы. В дверь кто-то постучал, и сиделка впустила в комнату Филиппа. Изабель остолбенела от неожиданности и молча перевела взгляд с него на бабушку.
– Я не хочу, чтобы ты осталась одна, – просто ответила та.
Филипп подошел к умирающей, поцеловал в лоб и молча занял место за спиной Изабель. Флора с облегчением вздохнула и провалилась в глубокий сон.
– Ты послал за священником? – шепотом спросила Изабель Алехандро.
Он кивнул и всмотрелся в лицо жены.
– Но прежде чем начать отпевание, она просила прочитать над ней мантру. Она сказала, что ты знаешь.
Изабель поднялась и быстро потерла ладони, затем поднесла их к закрытым глазам тетушки, чтобы та ощутила ее тепло, и тихо запела на хинди. Свет и звук, цветные образы – они стали проводниками Флоры в мир вечного покоя.
Изабель и не заметила, как в комнату вошел священник, как он совершал обряд, освобождая Флору от земных грехов и готовя к вступлению в Царствие Небесное.
Когда Изабель открыла глаза, священник уже покинул дом. Так же как и Флора юдоль земную.
В церкви Изабель сидела на скамье между Алехандро и Филиппом. Инес Фаргас сопровождал ее сын Ксавьер. Остальные представители клана разместились на передних трех скамьях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50