– Вы не возражаете, если я пойду переоденусь? – наконец спросила она.
– Нисколько, – ответила Флора, втайне радуясь, что они с Изабель останутся вдвоем.
– У тебя денежные затруднения? – спросила Изабель, когда Нина ушла.
– О, все не так плохо, как ты думаешь, – тотчас принялась рассеивать страхи племянницы тетка. – Просто в Барселоне многие текстильные предприятия закрылись или сократили объем производства. Мы все еще работаем, но не получаем прежней прибыли.
– Я думала, что у тебя есть банки, недвижимость и тому подобное.
– У меня все еще есть контрольный пакет в «Кайша де Барселона», но благодаря сеньору Франко даже банки переживают трудные времена.
– Ты можешь потерять Кастель?
Нагнувшись, Флора похлопала ее по руке.
– Нет, дорогая, Кастель в безопасности. Неужели ты думаешь, что я отдам им твое наследство?
– Ты имеешь в виду Мурильо?
– Не могу сказать, кто за этим стоит, но я подверглась серьезному давлению.
Лицо Изабель вытянулось – кто-то пытается причинить боль тете Флоре!
– Что ты имеешь в виду? Что они с тобой сделали?
– Ну, скажем так, они вели себя… некрасиво.
Флора привела в качестве примера несколько относительно безобидных случаев – когда ей ни с того ни с сего отключали свет и воду, долго не доставляли почту, без всяких объяснений повысили налог на имущество.
– Зачем они это делают? – возмутилась Изабель. Надо же, родители ее матери упорно пакостят опекуну ее отца!
– Ты отсутствовала, поэтому выставлять тебя как трофей они не могли. Естественно, в твоем исчезновении они винили меня и, чтобы запугать, устроили целую серию грязных трюков. – Тряхнув головой, Флора подмигнула Изабель: – Смею тебя заверить – они не преуспели.
Изабель засмеялась, но смех ее тут же оборвался.
Флора внимательно посмотрела на свою внучатую племянницу. Все эти годы она считала ее маленькой испуганной девочкой, но сидящая перед ней Изабель выглядела совсем взрослой. Флора не знала, радует ее это превращение или тревожит.
– Я больше не хочу о них говорить, – внезапно вскочив на ноги, заявила она. – Одевайся. Я обещала познакомить Нину с Барселоной. И хочу, чтобы ты увидела перемены, – она наклонилась и поцеловала Изабель в щеку, – а Барселона увидела бы, как изменилась ты!
Они начали экскурсию с Плас-де-Каталунья, где на тротуаре красовалась звезда, обозначавшая центр каталонской столицы.
День выдался жарким и душным, но улицы Барселоны тем не менее были запружены людьми: банкирами и нищими, аристократами и домохозяйками, преступниками и полицейскими. Время от времени, проходя мимо барселонцев, сидящих на металлических стульях, установленных рядами вдоль проспекта, Изабель то и дело слышала приглушенный шепот, имена – свое, Флоры, отца. Игнорируя эти знаки внимания, тетка только выше поднимала голову и смотрела прямо перед собой. Изабель старалась ей подражать, но у нее плохо получалось.
– Ты неправильно себя ведешь, сестричка, – взяв ее под руку, заметила Нина. – Помаши им рукой. Улыбнись понахальнее – дескать, видала я вас всех! – и иди себе дальше.
– Вот так? – Устремив взгляд на двух дам, которые зашептались, глядя на нее и Флору, Изабель улыбнулась и помахала им рукой. Женщины тут же покраснели и отвели взгляды в сторону.
– Во-во! – похвалила Нина.
– Пойдемте. – Флора вывела девочек на Рамблас, и все трое принялись искать свободный столик в одном из ближайших кафе. В конце концов все устроилось как нельзя лучше, и официант принес Изабель и Нине по стакану холодного шоколада, а Флоре – графинчик охлажденного белого вина.
Желая возродить старые привычки, Флора вдруг достала из большой белой сумки, которую всегда носила с собой, два блокнота и коробку с мелками.
– Ты не забыла! – радостно воскликнула Изабель.
– Конечно, нет, – довольно ответила тетка. – Сейчас посмотрим, чему ты научилась в Америке!
На глазах у Нины, снимавшей этот процесс на пленку, две художницы – молодая и старая – принялись демонстрировать свое мастерство. В точно такую же игру Флора когда-то играла с Альтеей: после обеда они соревновались, кто лучше нарисует те сценки, свидетелями которых они оказывались во время прогулки по Рамбласу.
Сегодня Флора была искренне восхищена рисунками Изабель. Смелые, четкие линии, прекрасная композиция – очевидный результат усиленных занятий, проявление своеобразной, но яркой техники. По манере исполнения наброски Изабель сильно отличались от тех, что рисовала Флора. Если тетка уделяла серьезное внимание деталям, то племянница предпочитала создавать иллюзию целого, не прорисовывая частностей. И хотя ее сюжеты были легко узнаваемы – вот птичий рынок, вот фонтан Каналетас, – но тем не менее рисунки Изабель скорее отражали форму, чем факт.
– Замечательно! – с нескрываемым восхищением воскликнула Флора.
– Я обязательно скажу Сибил, что тебе понравились мои работы. – Изабель сияла. Одобрение Флоры значило для нее все.
– Хорошо, что ты ее встретила. А вообще я должна тебя похвалить, детка. У тебя задатки гения, Изабель де Луна.
Изабель была так польщена, что потеряла дар речи.
– Это последняя кассета, – сказала Нина. – Можно, я схожу в киоск за фотопленкой?
– Конечно, дорогая, – ответила Флора. – Только будь осторожнее.
– Я постараюсь.
Изабель и Флора проводили ее взглядом.
– Правда она красивая? – с явным восхищением сказала Изабель. – Такая высокая и стройная, с нежными серыми глазами. Неудивительно, что Сэм по ней сохнет.
– А себя ты не считаешь красивой? – спросила Флора.
– Нет, – призналась Изабель. – Может, когда-нибудь я и стану красивой, но сейчас я похожа на гусыню.
– Ты нисколько не похожа на гусыню. – Взмахом руки Флора отмела ее предположения. – А раз ты такая глупая, то в наказание я пошлю тебя за стаканом холодного шоколада.
Засмеявшись, Изабель направилась к стойке. Она уже сделала заказ, когда услышала густой баритон, от тембра которого по спине ее пробежал холодок.
– Твоя тетя права. Ты совсем не похожа на гусыню. Наоборот, ты выглядишь точно так же, как когда-то выглядела твоя мать.
Повернувшись, Изабель увидела прямо перед собой какого-то мужчину.
– Рад, что ты вернулась в Барселону, – ослепительно улыбнулся незнакомец. И тут Изабель вспомнила: она видела его на Мальорке, потом в гостинице, и наконец – на похоронах матери.
– Вы Пако. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Да, я Пако.
Мужчина снова улыбнулся, но на Изабель его улыбка не произвела того впечатления, на которое рассчитывал Пако. Напротив, девочка испугалась. Она попыталась было сделать шаг в сторону, но он тотчас схватил ее за руку. Изабель попыталась вывернуться, но Пако держал ее крепко. Откуда-то, с зонтиком наперевес, появилась Флора.
– Оставьте девочку в покое! – резким тоном потребовала она.
Отпустив руку Изабель, Пако тем не менее не отступил.
– Не позволяй ей тебя обманывать, – игнорируя Флору, сказал он Изабель. – Я не делал того, в чем она меня обвиняет.
– О чем вы, сеньор Барба? Чего вы не делали? – В словах Изабель звучала едва сдерживаемая ярость.
Вокруг уже стала собираться толпа, в которую затесалась и Нина.
Заметив собравшихся, Пако занервничал: ему явно не хотелось оправдываться на публике.
– Я не убивал твоей матери, – громким шепотом произнес он.
– Это вы так говорите. Я знать ничего не знаю.
– Нет, знаешь. – Наклонившись, он заглянул ей прямо в глаза. – Ты была там и все видела и слышала.
Голова Изабель качнулась в сторону словно от удара. Флора тут же бросилась к ней.
Чего хочет Барба? Пытается заставить Изабель свидетельствовать против Мартина или же хочет выяснить, не станет ли она обличать его самого? Флора уже хотела задать Пако этот вопрос, но ей помешала Изабель.
– Вы правы, – отодвинувшись от своей защитницы, сильным, уверенным голосом произнесла она. – Я там была. – Она на секунду замолчала, не отрывая в то же время взгляда от лица Пако. Тот явно нервничал. – Когда мою мать убили, я спала в соседней комнате, но перед этим, в чайной комнате, я много чего слышала и видела, – стараясь сохранять спокойствие, продолжала девочка. – Я слышала, как вы умоляли мою мать бежать с вами. – Изабель говорила с такой уверенностью, что всем стало ясно, что она говорит правду. – Я слышала, как она отказалась ехать с вами, потому что любила отца, и только его. Вы же утверждали, что она любит вас и что, выйдя замуж за Мартина де Луна, совершила величайшую ошибку в своей жизни. – На лице Пако мелькнула самодовольная улыбка. – Моя мать засмеялась вам в ответ. – Улыбка исчезла, сменившись злобной усмешкой. – Она сказала, что вы глупец, что она никогда вас не любила. Тогда вы разозлились. Вы говорили тихо, но были в полном бешенстве. Я видела, как вы выкручивали ей руку под столом. И слышала, как пригрозили, что никогда не простите ее за то, что она вас отвергла.
Толпа ошеломленно молчала. Ничего подобного никто не ожидал. Даже Флора на миг окаменела.
– Вы простили ее, сеньор Барба? – нисколько не пугаясь его мрачного взгляда, язвительно спросила Изабель. – Или вы убили ее?
Глава 7
Внутренний дворик «Эль кастель де лес брюшотс» был очень уютным местом. Здесь, в монастырском саду, всегда царили удивительное спокойствие и безмятежность – не зря духовные лица много лет назад искали тут общения с Богом.
Выйдя из-под аркады, Флора двинулась к круглой цветочной клумбе в самом центре сада. В то время как голова ее была занята самыми разными мыслями, руки постоянно находились в движении: они то поднимали опавший лист, то обрывали увядший цветок – так Флора старалась сосредоточиться.
С улыбкой наблюдая за любимой, в тени деревьев стоял Алехандро, Даже в шестьдесят с лишним она казалась ему воплощением женственности. Перемещалась Флора легко, все движения ее были исполнены грации; когда же из-под ее соломенной шляпы выбивалась прядь волос, она изящным движением, достойным прима-балерины, поправляла прическу.
Чтобы не испугать Флору, Алехандро шепотом позвал ее по имени. Та повернулась и раскрыла ему объятия, с удовольствием вдохнув знакомый запах любимого. Оба молчали.
Наконец Флора рассказала Алехандро о том, что произошло на Рамбласе – все до мельчайших подробностей.
– Он хотел выяснить, что ей известно, – задумчиво произнес Алехандро, – и, если она знает слишком много, угрозами заставить ее замолчать.
– Как раз это меня и пугает.
– Да нет, все не так уж и страшно. Схватка состоялась в присутствии множества свидетелей. Теперь если с Изабель что-то случится, он будет первым на подозрении.
– Думаешь, он виноват?
– Я всегда так думал.
– А сейчас?
Алехандро пожал плечами.
– Единственное, что я знаю наверняка, – Мартин умер, а настоящий убийца по-прежнему гуляет на свободе.
– Тебя не беспокоит, что настоящий убийца начнет охотиться за Изабель? – спросила Флора.
– Нет, – уверенно ответил Алехандро. – Опасность грозила бы ей только в том случае, если бы он считал, что она может его опознать.
– А откуда мы знаем, может она или нет? – тяжело вздохнула Флора.
– Столкновение на Рамбласе показало, что она ничего не скрывает. – Флора посмотрела на него скептически. – В памяти ее все тот же провал. Если бы она вспомнила что-то еще, то все бы высказала в запале.
Флора задумчиво кивнула. В глубине ее души все же теплилась надежда, что Изабель видела убийство матери и правда рано или поздно выйдет наружу, а Мартин будет оправдан. Однако, если Алехандро прав, Изабель никогда и ничего рассказать не сможет.
Нина вовсю наслаждалась жизнью. Она не только влюбилась в Барселону, но и не чувствовала уже себя здесь чужой. Ее испанский благодаря стараниям окружающих заметно улучшился, речь стала беглой, а произношение почти таким же, как у коренных жителей. Консуэла и Педро с готовностью показали ей окрестности замка и соседнюю деревню. Несколько раз Нина ходила с Флорой за покупками, чаевничала с Алехандро.
А однажды в замке появился Мануэль Кортес – он же обещал сфотографировать Нину! Тем более что Кортес использовал черно-белую пленку, поскольку считал, что красоту девушки лучше всего передать игрой света и тени. Узнав об этом Нина пришла в неописуемый восторг.
Она любила всякие фотографии, но предпочтение отдавала черно-белым. Ей нравилось вглядываться в лица людей, которые торжественно или весело – кто как – смотрят в объектив фотоаппарата.
Интересно, нравятся ли им самим получившиеся снимки? Скорее всего нет. У Нины был свой фотоаппарат, она часто снимала подруг или соседей, и те всегда кривились, увидев свои фото: то нос выходил слишком длинным, то рот выглядел перекошенным.
Самой же Нине нравилось позировать. Она быстро научилась придавать своему лицу желаемое выражение. На снимке она выглядела веселой или грустной, радостной или печальной независимо от того, какие чувства на самом деле испытывала. Просто фотокамера не в состоянии заглянуть в душу, если вы этого не хотите.
Все эти вопросы она во время фотосъемки обсудила с Мануэлем.
Спустя неделю Мануэль привез ей альбом фоторабот знаменитого американца Мэна Рея, а также новенькую тридцатимиллиметровую фотокамеру и наскоро преподал урок фотографии. С тех пор без фотоаппарата Нину уже не видели. Девушка фотографировала каждую достопримечательность и почти всех людей, с которыми сталкивалась.
Изабель такой интерес Нины к фотографии был только на руку, поскольку теперь девочки исследовали местность вдвоем – Изабель рисовала, а Нина снимала.
Но несмотря на общее стремление запечатлеть то, что они видели, между девочками оставалось и существенное различие: Нина была зрителем, который коллекционирует впечатления, а Изабель – художником, который отражает свое отношение к увиденному.
То ли просто подошло время, то ли уроки Сибил все же даром не прошли, но Изабель стала уделять больше внимания деталям. По-другому она видела и цвет. Сравнивая то, что она написала в Барселоне, со своими работами, сделанными в Санта-Фе, Изабель поняла, что разница объясняется влиянием освещенности – здесь совсем другие цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50