– Идиотское любопытство. Молли, я могла бы тебя спросить прямо сейчас, занималась ли ты когда-нибудь сексом с двумя партнерами одновременно, но это еще не означало бы, будто я считаю, что ты должна немедленно принять участие в групповухе.Она была права. Я неадекватно отреагировала. Трисия, удивленно распахнув глаза, помалкивала.– Что? – вынужденно спросила я.– Я жду, чтобы ты ответила на вопрос.– О бюстгальтерах или о мужчинах? – уточнила Кэссиди.– Можно на оба, – ответила Трисия.– О-о-о-о'кей… Если вы намерены продолжать, то давайте вернемся к вопросу о моей одежде. – Я поставила на столик кофейную кружку и показала на гардеробную.– Я бы остановилась на лиловом Вандербра и белой батистовой блузке. – Кэссиди не так-то легко заставить отказаться от своего мнения – если только дело не касается мужчин.– Не очень-то много от тебя пользы, – предостерегающе проворковала Трисия.– По-моему, она не нуждается в моей помощи, – так же нежно пропела в ответ Кэссиди.– Если мы не вмешаемся, она так и пойдет в халате, а мы ведь не можем этого допустить? – хмыкнула Трисия.На самом деле они очень любят друг друга. Но со стороны это не сразу можно понять, потому что они постоянно обмениваются колкостями, непринужденно и без всяких ограничений, так что поначалу даже могут показаться врагами. Но скорее они относятся друг к другу как сестры.– Молли работает в журнале мод, она всегда может сослаться на новую тенденцию. Что ты сейчас надеваешь в постель, Молли?– Футболку "Редскинз" Команда Вашингтона, американский футбол.

размера XXL, – призналась я, вытаскивая из шкафа классические черные брюки. Трисия тяжело вздохнула – не то по поводу футболки, не то брюк. – Теперь, когда я живу в Нью-Йорке, это единственное место, куда я могу ее надеть. Если я выйду в ней на улицу, меня тут же растерзают фанаты "Гигантов" Намек на команду Нью-Йорка, соперников "Редскинз".

.Но Трисия, оказывается, возражала все-таки против брюк. Выдернув у меня из рук вешалку, она вернула брюки на место.– Нет.Трисия – одна из тех потенциально раздражающих женщин, которые всегда безукоризненно выглядят, вплоть до подобранного в тон нижнего белья, неважно, по поводу или без. Да, я работаю в журнале мод – точнее, в глянцевом журнале с большим разделом о моде – но я могу надеть розовый лифчик с лиловыми трусиками. Хуже того, у меня есть белые. Но я знаю, когда их можно надевать – когда я абсолютно уверена, что никто, кроме меня, их не увидит. Сейчас, несмотря на несомненную привлекательность детектива Эдвардса, я была настроена на белый хлопок.Я люблю спать. Я наслаждаюсь сном. Более того, он мне необходим. Не выспавшись, я стараюсь поддерживать себя в форме кофеином, чтобы облегчить миру общение со мной, но время от времени все равно выбиваюсь из колеи. Как сегодня. Все-таки я провела пять часов с Хелен и Ивонн, что могло отнять все силы даже в солнечный полдень. Что уж говорить про середину ночи – хуже некуда.Вообще-то, когда я была там, адреналин делал свое дело, и во многом благодаря моим усилиям ни одна из нас не выпрыгнула в окно, не наглоталась таблеток и не нанесла никакого другого ущерба себе или другим. Хотя я неоднократно подумывала о том, чтобы что-нибудь сделать с Ивонн. Но сейчас, вернувшись домой, я испытывала все прелести адреналинового похмелья, когда голова вибрирует и раскалывается, а конечности словно наливаются расплавленным свинцом. Правда, я влила в себя пять чашек кофе "Кения Голд", так что впереди брезжила надежда.– Тебе давно пора перерасти всю эту муру с "Редскинз", – предложила Кэссиди.Обе мы выросли в вирджинских пригородах Вашингтона; это выяснилось на первом курсе колледжа, на занятиях по современной американской литературе, и положило начало нашей дружбе. Кэссиди равнодушна к профессиональному спорту, но я по-прежнему шестнадцать воскресений в году тешу себя надеждой, что в этом сезоне суперкубок достанется моей любимой команде. Эти воскресенья я считаю признаком многообещающей, оптимистичной натуры. Кэссиди считает их не более чем потерянным временем. И это говорит женщина, которая готова встречаться с женатым мужчиной.– Это все-таки свидание, – настаивала Трисия, доставая шелковую бирюзовую блузку.Отличная блузка, верхняя пуговка расположена как раз на нужном уровне, чтобы надевать под нее черный бюстгальтер с застежкой спереди, но чересчур низко для обычного белого с застежкой на спине.– Нет, не годится, – запротестовала я, отводя руку Трисии. Они с Кэссиди посмотрели друг на друга и рассмеялись. Тепло и дружелюбно, но тем не менее. Я влила в себя еще пару глотков кофе.– Да, у этого мужчины есть потенциал, но это еще не свидание. И я не собираюсь наряжаться, как будто он пригласил меня на ужин. Это всего лишь деловой завтрак, во время которого мы будем говорить о моем убитом коллеге.Это прозвучало даже жестче, чем мне хотелось, но, с другой стороны, как еще может звучать сочетание "убитый коллега"? По мере сгорания адреналина реальность начала вступать в свои права. Ночь была чересчур длинной, и я успела открыть для себя много нового. Много такого, без чего легко могла бы и обойтись. Но теперь уже было поздно.Когда я только обнаружила Тедди, то думала, что уже понимаю, насколько ужасна его смерть. После того как мы сообщили об этом Хелен, я осознала, что это еще хуже, чем мне казалось вначале. Но потом, когда я сидела возле Хелен, а она набирала номер родителей Тедди, мне казалось, что я вот-вот закричу и не смогу остановиться. Горе Хелен было таким осязаемым, таким искренним, что мне отчаянно захотелось сделать хоть что-нибудь, пусть даже принять его на себя, чтобы хоть на мгновение облегчить ее боль. Но что можно было сделать? Помочь ей могло только воскрешение Тедди, а это было не в моих силах. Я знаю пределы своих возможностей. В большинстве случаев.Я вообще не была уверена, сможем ли мы пережить эту ночь. Но после того как Хелен позвонила родителям Тедди, своим родителям и своей сестре, она вдруг обрела какое-то внушающее уважение достоинство и, я бы сказала, буддистское спокойствие. Внезапно сделавшись сверхорганизованной, она начала составлять сразу несколько списков: кому позвонить, кому позвонить прямо сейчас, кому уже утром, кто может обидеться, если узнает новость не из первых рук. Может быть, это был шок, а может быть, у нее уже не оставалось слез, но Хелен начала действовать, начала размышлять, и я не могла ею не восхищаться. Боюсь, на ее месте я бы выклянчила у знакомых все транквилизаторы, скорчилась на диване в позе эмбриона и провела так недели три.Конечно, когда около пяти утра приехала из Квинса Район Нью-Йорка.

ее сестра Кенди, Хелен опять расклеилась, но в этом уже не было ничего удивительно. Особенно если учесть, что Ивонн всю ночь крутилась вокруг, несмотря на мои усилия как-то ее нейтрализовать. Ивонн то уговаривала меня написать цикл статей о том, как справляться с подобными ситуациями, то хватала Хелен и начинала причитать "Мы все так его любили". Никакой пользы от нее не было, скорее наоборот. Наконец я придумала, как убить сразу нескольких зайцев: попросила Ивонн сходить в круглосуточную аптеку купить валерьянки и чего-нибудь еще успокоительного по ее выбору (коробочка для лекарств в ее собственной сумке от Прады оказалась прискорбно пуста). Можно было подумать, что это Эйзенхауэр Дуайт Эйзенхауэр (1890–1969) – 34-й президент США, во время войны – командующий войсками антигитлеровской коалиции в Нормандии (1944).

предложил ей взять на себя командование на Омаха-Бич Одна из основных точек высадки войск союзников в Нормандии 6 июня 1944 г.

. Продемонстрировав устрашающее рвение, она перед уходом не меньше восьми раз облобызала каждую из нас и наконец умчалась исполнять возложенную на нее миссию.Не успела дверь за ней как следует закрыться, как Хелен спросила:– Как ты думаешь, что на самом деле случилось с моим Тедди?Вопрос ошеломил меня, как и ее холодный, отрывистый тон. Было в ее голосе что-то такое, что заставило меня поежиться. Так как до этого мне никогда не приходилось общаться с человеком, на которого свалилось бы такое несчастье, я решила, что должна ответить на вопрос. Но насколько искренной я хочу быть?– Я не знаю, – ответила я нам обеим.– Кто бы это ни сделал, пусть он сгорит в аду, – тем же ровным тоном произнесла она, а я почувствовала в животе неприятный холодок. Неуверенно кивнув, я получила в ответ напряженную полуулыбку. Холодок превратился в ледяную глыбу, и я поняла – Хелен что-то знает.На какое-то мгновение я даже пожалела, что Ивонн ушла. Я была сбита с толку, мне нужен был кто-то третий, чтобы восстановить равновесие. Для собственного спокойствия я попыталась было сменить тему, но потом подумала, что если действительно собираюсь раскрыть это преступление, не могу отступить в первой же щекотливой ситуации. В то же время я не могла тут же превратиться в Филипа Марло Филип Марло (в некоторых переводах – Марлоу) – частный детектив, герой романов Р. Чандлера.

, поэтому решила применить излюбленный прием, который так оживляет споры с бой-френдами – поменяться ролями.– А как ты думаешь, Хелен, что произошло?Подбородок Хелен мгновенно окаменел, выражение лица стало куда более холодным. Я заставила себя встретить ее взгляд и не начать извиняться, как я обычно делаю даже в тех случаях, когда не считаю себя виноватой, но хочу поскорее проскочить неприятный момент. Если она чувствует себя оскорбленной, то пусть объяснит, почему.– Я думаю, что моя жизнь кончена, – наконец ответила она, слегка смягчившись. Дорогая Молли, как мне жить дальше, когда я лишилась самого важного, что было в моей жизни? Этот вопрос, в разных вариациях, мне задавали гораздо чаще, чем вы можете себе представить, зная, что наш журнал ориентирован в основном на молодежь и моим двадцатилетним читателям предстоит пережить еще немало ударов в челюсть, прежде чем им понадобятся зубные протезы.– Нет, это не так, – как можно мягче сказала я. – Будет нелегко, но ты справишься.– Вопрос в том, хочу ли я? – Ее тон не стал теплее, но по лицу потекли слезы. Я не могла определить, это слезы сожаления или гнева, даже когда она продолжила: – Я не могу передать, каково это, так горько сожалеть…– Сожалеть о чем?Несколько очень долгих мгновений она смотрела на меня тяжелым взглядом, как будто взвешивая про себя какие-то за и против. Я почти уверена, что она уже собиралась заговорить, когда телефонный звонок заставил нас обеих подскочить. Я ответила, но Хелен резко выхватила трубку, желая положить конец нашей беседе. Звонил Чарли, брат Тедди, из Миннеаполиса. Хелен начала бегло пересказывать ему факты в том виде, в каком они ей были известны, и я отступила.Я отправилась на кухню выпить воды. На самом деле мне ужасно хотелось есть и пить, и я бы с удовольствием проверила, какой сорт мороженого предпочитает Хелен или, еще лучше, какую марку вина Тедди держит в холодильнике, но хорошее воспитание не позволяло мне вести себя по-свински. Это все равно что набрасываться на еду, когда поминки еще не начались. Я все-таки открыла холодильник в надежде найти бутылку воды и застыла, уставившись на пакет из "Коста-дель-Соль". Значит, Хелен действительно заказывала там обед. По крайней мере эта часть ее алиби подтверждалась.Слово "алиби" заставило меня почувствовать себя виноватой. Интуитивно я была убеждена, что Хелен не имеет никакого отношения к убийству, и тем не менее, вот она я, украдкой роюсь в чужом холодильнике. Заказала она обед на одного или на двоих? Пластиковый пакет зашелестел, как парус на ветру. Я прислушалась, продолжает ли Хелен говорить по телефону. В пакете стояли две коробочки из фольги. Я приоткрыла верхнюю: недоеденные говяжьи медальоны в соусе из мадеры и несколько ломтиков овощей. Затаив дыхание – мне показалось, что Хелен вдруг замолчала – я приподняла верхнюю коробку и вздохнула с облегчением, когда услышала, как она вновь зарыдала в телефон.Вторая коробка была нетронутой. Паэлья, очень симпатично выглядевшая для предназначенной на вынос еды. Итак, женщина, которая не в состоянии доесть одно блюдо, не станет заказывать два. А покупать за день вперед блюдо с морепродуктами может только любитель острых ощущений в виде расстройства желудка. Выходит, Хелен позаботилась об обеде для Тедди в надежде, что муж придет достаточно рано, чтобы его съесть. Она верила, что он вернется домой. О чем бы она ни жалела, она не сдалась окончательно. Хелен что-то знает, но она его не убивала.Ивонн вернулась, когда Хелен заканчивала разговор с Чарли, а вскоре прибыла и Кенди. Стало ясно, что желание Хелен пооткровенничать уже не вернется. У Кенди четверо детей в возрасте до девяти лет, она из тех энергичных женщин, которые всегда пахнут печеным тестом, на всякий случай носят в сумочке английские булавки и по-матерински опекают всех подряд. Именно в этом Хелен сейчас нуждалась больше всего, так что для нас с Ивонн настало самое подходящее время, чтобы пойти домой.Я пообещала Хелен встретиться с ней в десять утра в полицейском участке и помочь ей пройти через процедуру опознания. Кенди не стала вмешиваться и уверять, будто в моем присутствии нет необходимости и с этой минуты она все берет в свои руки, поэтому мы договорились, что я буду ждать их обеих в участке. Ивонн, видимо, ждала, что Хелен попросит прийти и ее, но Хелен только обняла нас обеих и поблагодарила за то, что мы помогли ей пережить самую ужасную ночь в ее жизни. Я несколько растерялась, а Ивонн, похоже, рассердилась, потому что она бросила пакет с покупками на кофейный столик и быстро потащила меня к лифту.– Ну. Что она говорила? Пока меня не было? – спросила Ивонн, пока мы ловили такси.Яркое солнце било в глаза, ужасно хотелось почистить зубы и выпить кофе, поэтому я не была в настроении разговаривать. Но потом до меня дошло, что Ивонн не просто хочет посплетничать, она чем-то обеспокоена. Боже всемогущий. Неужели и она что-то знает? Ну вот, я собираюсь раскрыть это преступление, а выясняется, что из всех действующих лиц сегодняшней ночи я – единственная, кто действительно не имеет ни малейшего понятия о том, что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37