Тут и там, как огни святого Эльма, вспыхивали язычки пламени, потом гасли.
Мертвенно-тихое болото. Когда-то сюда десятками тысяч приходили животные. Привлеченные отходами, а через некоторое время и мясом ранее приходивших животных, они тут ели и пили. Теперь на много миль здесь лежали их разлагающиеся останки.
Али остановилась рядом с двумя биологами, которые обсуждали кучку полуистлевшего мяса и костей.
– Мы знаем, что наличие позвоночника и панциря доказывает растущее число хищников, – объяснял один из них. – Когда хищник поедает хищника, эволюция начинает создавать защиту. Протеин – не вечный двигатель. И у него где-то должно быть начало. Но никто пока не знает, где начинается пищевая цепочка хейдлов. Во всяком случае, до сих пор никто не находил здесь никаких признаков существования растительности. А без растений не будет травоядных; получается, что вся экосистема основана на поедании мяса.
Его товарищ потянул какую-то челюсть, желая рассмотреть зубы, и вытащил что-то чешуйчатое и с когтями – еще одного гостя с поверхности.
– Как я и думал. Все тут голодали. Погибли от голода.
Али прошла дальше – тут лежало не меньше десятка разных видов черепов и грудных клеток, совершенно неизвестные звери, которые, впрочем, были не новы для ее воображения.
Один скелет напоминал небольшую змею с огромной головой. Другое существо при жизни явно передвигалось на двух ногах. Еще одно животное было похоже на лягушку с крыльями. Никто и ничто не шевелилось.
Скоро Али вспотела и стала задыхаться. Ей понадобится время для адаптации к походным условиям, придется акклиматизироваться в условиях глубины, перестроить суточный цикл, натренировать мышцы ног.
Вонь животных останков и отходов от шахт задачу не облегчала. И совсем затрудняли движение ржавые кабели, какие-то петли, гнутые рельсы, лестницы.
Али дошла до очищенного участка. Группа ученых отдыхала на каменной скамье. Монахиня сняла рюкзак и присоединилась к ним. Тропа дальше переходила в крутой уступчатый спуск. Каменная кладка казалась старой, слежавшейся. Али огляделась в поисках надписей или других признаков культуры хейдлов, но ничего не увидела.
– Это, наверное, последние из наших, – сказал кто-то.
Али посмотрела, куда он указывал пальцем.
В темноте медленно спускались три светлые точки – казалось, у них светящиеся хвосты как у комет. Али удивилась – они столько прошли, а платформы, на которых их спускали, совсем недалеко – около мили. Выше, на краю утеса, светилась в ночи тусклой лампой Эсперанса. Вон и голубые утесы. Они звездочками поблескивали в ядовитом тумане, и Али решила загадать желание.
После привала дорога изменилась. Болото отступило, смертельные испарения улетучились. Тропа поднималась вверх, воздух стал чище. Люди подошли к уступу над просторной площадкой.
– Еще животные, – сказал кто-то.
– Это не животные.
Однажды давным-давно в Палестине, в долине Хиннон, люди совершали человеческие жертвоприношения. Потом они бросали там кости убитых животных и сжигали казненных преступников. День и ночь там горели погребальные костры. Со временем Хиннон превратился в Геенну – так иудеи стали называть страну мертвых. Али, которая изучила немало книг о смерти, подумала, что перед ней, возможно, некое современное подобие долины Хиннон.
Они ступили на площадку, и вид прояснился. Многочисленные тела оказались людьми, которые просто лежали и отдыхали.
– Наверное, это наши носильщики, – предположила Али.
Здесь было не меньше ста человек. Сигаретный дым смешивался с едким запахом тел. Разгадать загадку ей помогли десятки голубых пластиковых баулов. Значит, они подошли к стартовой отметке. Отсюда и двинется экспедиция. Словно бедные родственники, ученые толклись у края площадки, не зная, что делать дальше. Носильщики и не подумали отреагировать на их появление. Они лежали, постреливая друг у друга сигаретки, попивая чай и кофе, или просто спали на голой земле.
– Они похожи… – начала одна из женщин, – ой, надеюсь, хейдлов тут не нанимают.
– Как их могут нанимать? – удивился кто-то в ответ. – Мы даже не знаем, существуют ли они вообще.
Нависшие брови носильщиков, прорезающиеся рога, рисунки на коже, напоминающие скорее тюремные татуировки, – все это наводило на грустные мысли. Не то чтобы кто-то их жалел. У них были тупые каменные взгляды, на лицах – шрамы, как у уличной шпаны. Одежда – нечто среднее между нарядом жителя лос-анджелесских трущоб и обитателя джунглей. На одних – фирменные шорты и военные кепи, на других – набедренные повязки и хип-хоповские куртки. У большинства Али заметила мачете. Оружия много, одежды мало. Ножи были для защиты – от животных, мимо трупов которых ученые шли часом раньше, от незваных гостей, но более всего – друг от друга.
На шеях они носили какие-то белые пластиковые ошейники. Али приходилось слышать о том, что внизу используют труд заключенных и сковывают их цепью. Наверное, ошейники – электронные кандалы. Впрочем, носильщики были внешне похожи друг на друга и держались как-то по-семейному – вряд ли они могли быть партией заключенных. Скорее всего, это люди из одного племени. Индейцы, только из какого региона, Али не поняла. Возможно, Анды. Широкие крепкие скулы, почти восточные глаза.
Откуда-то сбоку возник здоровенный темнокожий солдат.
– Проходите вон туда; полковник приказал, чтобы вам приготовили горячий кофе. Нам сейчас сообщили по радио, что остальных ваших уже спустили. Они скоро подойдут.
К солдатскому жетону у него был приделан маленький стальной мальтийский крест – символ ордена тамплиеров. Недавно восстановленный милостью компании, производящей спортивную обувь, военно-религиозный орден прославился тем, что принимал в свои ряды спортсменов – выпускников школ, университетов и колледжей, у которых нет особых перспектив. Набор начался во время съезда «Верных слову» и «Марша миллиона». В результате получилась хорошо обученная и строго дисциплинированная армия наемников; ее услугами пользовались правительства и корпорации.
Проходя мимо кучки носильщиков, Али увидела, как кто-то поднял голову, – и узнала Айка. Он не смотрел на Али. Она до сих пор не поблагодарила его за апельсин. Айк повернулся к своим собеседникам, сидя среди них на корточках, как Марко Поло среди туземцев.
Али заметила перед ним на камне прямые линии и дуги, и он двигал взад-вперед камушки и кусочки костей. Она подумала, что это такая игра, потом поняла – Айк расспрашивает индейцев, собирает информацию. Она заметила и кое-что еще. У его ног лежала аккуратная стопка каких-то листьев – видно, только что купил. Али их узнала. Значит, он жует листья коки.
Али прошла в часть лагеря, занятую военными. Тут все было в движении – повсюду суетились люди в военной форме, проверяя оружие. Их было не меньше тридцати, они казались еще молчаливее, чем индейцы. Али решила, что байки про обет молчания, который якобы дают наемники, возможно, и не лишены оснований. Кроме нескольких самых необходимых слов и молитв разговоры тут считались излишеством.
Привлеченные ароматом кофе, ученые нашли установленную на камнях плитку и начали угощаться, потом затоптались среди аккуратно расставленных ящиков и баулов в поисках своего оборудования.
– Вам тут не место, – сказал темнокожий солдат. – Освободите лагерь. – И преградил им дорогу.
Они обошли его и двинулись дальше.
– Все нормально, – ответили ему, – это наше добро.
Все разбрелись по площадке.
– Мой спектроскоп! – радостно закричал кто-то.
– Леди и джентльмены! – раздался властный голос.
В шуме и толкотне Али едва его услышала.
В воздухе громыхнул выстрел. Стреляли в сторону от лагеря, вниз. Пуля попала в глыбу горной породы и взорвалась россыпью ярких искр. Все замерли.
– Что это?!
– «Ремингтон Люцифер», – объявил стрелявший.
Высокий, худой, чисто выбритый – типичный старший офицер. На нем был разгрузочный жилет с небольшой наплечной кобурой, серые камуфляжные штаны, заправленные в легкие сапоги, свежая черная футболка. На шее висели очки ночного видения.
– Эти снаряды разработаны специально для субтерры. Двадцать пятый калибр, твердый пластик, носик урановый. Функциональные возможности зависят от уровня температуры и звуковой вибрации. Может причинить тяжелую рану, может разделиться на множество маленьких осколков или просто ослепить противника. Наша экспедиция – официальный дебют «Люцифера» и других новинок. – Судя по выговору, он был из образованной семьи, откуда-то из Теннесси.
К военному приблизился Сперриер – бакенбарды у него растрепались – и протянул руку. Он сам себя делегировал в качестве представителя ученых.
– Вы, наверное, полковник Уокер?
Уокер прошел мимо протянутой руки Сперриера.
– У нас, друзья, две основные проблемы. Во-первых, ящики, которые вы разграбили, были тщательно упакованы с учетом веса и центра тяжести. Все ящики пронумерованы, их содержимое расписано по позициям. У меня имеется список. Поскольку из-за вас придется все упаковывать заново, наше отбытие задержится на полчаса. Во-вторых: один из моих людей сделал вам замечание. Вы его проигнорировали. – Полковник поочередно смотрел слушателям в глаза. – В дальнейшем извольте принимать подобные замечания и требования как приказы. Мои приказы. – И он со щелчком застегнул кобуру.
– Как это «разграбили»? Тут наше оборудование. Мы что – самих себя грабим? Кто здесь вообще распоряжается?
Появился Шоут. Он еще не успел снять рюкзак.
– Вижу, вы уже познакомились, – сказал он, поворачиваясь к группе. – Как вам известно, полковник Уокер – руководитель нашей охраны. С настоящего момента он отвечает за нашу безопасность, а также за снабжение.
– Мы должны спрашивать у него разрешения заниматься наукой?
– Это экспедиция, а не ваша лаборатория, – ответил Шоут. – Поэтому на ваш вопрос отвечаю – да. С настоящей минуты вы должны согласовывать свои потребности с людьми полковника. Они будут руководить нашей погрузкой.
– Мы – команда, – сказал Уокер. Всем своим видом – высокий рост, форма, атрибуты – он показывал, что от него не отмахнешься. – В команде следует играть по правилам. Вам всего лишь нужно сообщить о том, что вам нужно, и мой интендант вам поможет. Чтобы не устраивать беспорядка, прошу обращаться к нему в конце дня. Не по утрам, когда мы пакуемся, и не днем, когда мы в пути.
– Я должен спрашивать разрешения, чтобы взять свою же технику?
– Сейчас все утрясем, – вздохнул Шоут. – Полковник, вы хотите что-то еще добавить?
Уокер сел на камень и поставил на него ногу.
– Моя работа – охранять. «Гелиос» нанял меня обеспечивать безопасность вашей экспедиции. – Полковник развернул какие-то бумаги и потряс ими в воздухе. – Это мой контракт. – Он пробежал глазами по странице. – Тут вот есть довольно необычные пункты.
– Полковник! – предостерег Шоут.
Уокер не обратил на него внимания.
– Например, вот здесь перечислены премиальные выплаты, которые я получу за каждого из вас, кто вернется живым.
Люди слушали затаив дыхание. Шоут не решился перебить.
– Неплохое вознаграждение мне причитается также за каждую руку, ногу, ухо или глаз, которые удастся сохранить в целости и сохранности. Это ведь ваши руки, ноги, глаза. Посмотрим… Триста долларов за глаз – то есть шестьсот за пару. А вот за сохранность рассудка – всего пятьсот долларов. Словом, считайте сами.
Поднялся крик.
– Неслыханно!
Уокер помахивал контрактом, словно белым флагом.
– Вам следует знать кое-что еще.
Все слегка притихли.
– Я трачу тут свое время, – басил полковник, – а мог бы срывать цветы удовольствия. Мог бы побаловаться политикой, поработать где-нибудь консультантом. А в перерывах отдыхать с женой и детьми. А я связался с вами.
Ученые окончательно приумолкли.
– Как видите, – продолжал Уокер, – моя задача – хорошенько на вас нажиться. Из своих наградных я не намерен упустить ни одного пенса. Уберечь все – будь то ваш глаз, член или палец на ноге. Вы вообще-то задумываетесь, кому можно доверять?
Уокер сложил бумагу и убрал.
– Я утверждаю, что единственная вещь в мире, которая никогда не подведет, – это корысть. В чем заключается моя корысть, вы теперь знаете.
Шоут слушал с тяжелым вниманием. Полковник только что поставил под угрозу экспедицию – и спас ее. «Но для чего?» – удивлялась Али. Что за игру он ведет?
Он похлопал себя по бедру Библией.
– Мы начинаем великий поход в неизвестность. С настоящего времени экспедиция под моим руководством и защитой. А лучшая защита – единомыслие. И закон. Причем закон, имейте в виду, мой. Будем соблюдать военную дисциплину. А по возвращении я сдам вас вашим близким.
Шоут вытянул шею, словно черепаха из панциря. Его «солдаты удачи» объявили себя высшей властью на целый год. С такой наглостью Али еще не сталкивалась. Ей казалось, что ученые вот-вот взбунтуются. Однако было тихо. Никто не стал возмущаться, и она поняла почему. Полковник только что пообещал уберечь их от смерти.
* * *
Как участники любой экспедиции, они приходили в себя постепенно. Темп увеличивался. Лагерь разбили в 8.00.
Перед тем как послать на разведку с полдюжины солдат, Уокер обычно читал своим людям Библию – что-нибудь из Откровения Иоанна Богослова, или Книги Иова, или из своего любимого Послания коринфянам. «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света».
Ученые двигались следом. Сзади шагали носильщики, сопровождаемые и подгоняемые – это становилось очевидно молчаливыми солдатами. Строгое разделение обязанностей, никакого дублирования.
Носильщики говорили на кечуа, языке империи инка. Никто из американцев его не знал, а все попытки объясниться с носильщиками на испанском встречали с их стороны отпор. Али тоже попыталась, но индейцы не были расположены заводить дружбу с остальными. По ночам солдаты в три смены патрулировали лагерь носильщиков, не столько охраняя их от хейдлов, сколько стараясь не допустить драк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70