Коул что-то сказал ей с другого конца комнаты, но она не расслышала. Неожиданно нетерпеливые нотки, прозвучавшие в его повторном вопросе, вывели ее из столбняка.
– Хочешь кофе? – Миранда повернулась к Коулу.
В глазах его теперь сквозила только настороженность. Девушка мгновенно упрятала свои чувства под бесстрастной маской.
– Да, спасибо.
– С молоком, с сахаром? – Коул надеялся разговором на нейтральные обыденные темы удержаться от Миранды на почтительном расстоянии.
– Со сливками, только немного.
Коул поставил на низкий столик дымящиеся чашки и кивком пригласил Миранду на диван, обитый зеленой тканью под замшу. Увидев, что она проигнорировала его жест, сам присел на краешек дивана и, упершись локтями в колени, стал греть ладони о горячую кофейную чашку.
– Ты собираешься вести допрос стоя?
В ответ на его враждебный тон Миранда заняла оборонительную позицию.
– Это не допрос, – отрывисто проговорила она. – Я пришла узнать, кто нашел мою сумочку. Ты?
Желая показать, что она вовсе не чувствует неловкости, Миранда села. Но не на диван, где примостился Коул, а в кресло с такой же обивкой.
– Ты уже была утром в клубе?
– Мне позвонил Уэйн. – Миранда помолчала, раздумывая, до какой степени может быть с ним откровенна. – По одному делу.
К Коулу возвращались присущие ему самообладание и надменность. Он поставил на столик чашку и, лениво откинувшись на спинку дивана, с издевкой посмотрел на Миранду.
– Носишься с его шизофреническими капризами, как старая дама с любимым пудельком.
– Он мой клиент, – вспылила девушка, злясь на себя за то, что поддалась на его провокацию. Она настороженно наблюдала за Коулом, изумляясь тому, что он, минуту назад казавшийся совсем беззащитным и легкоранимым, теперь проявлял бесчувственность и жестокость.
– Он дурак, – поправил ее Коул своим пугающе спокойным тоном, положив конец дальнейшим разговорам об Уэйне.
Миранда невольно поежилась, подумав, что он вполне способен шантажировать своего компаньона.
– Послушай, я ведь пришла сюда не для того, чтобы обсуждать Уэйна… – начала девушка и замялась, не зная, какое лучше дать объяснение.
– А зачем? – не дал ей опомниться Коул. В его вопросе прозвучали любопытство и подозрительность.
– Я уже сказала. Хотела узнать, не ты ли оставил мою сумочку в клубе.
– Так ты получила назад свою драгоценную сумочку?
– Да.
– Тогда какая тебе разница, кто ее оставил?
Коул рывком поднялся с дивана. Миранда старалась не замечать, что его тренировочные штаны чуть сползли, обнажив полоску незагорелой кожи. Ее глаза задержались на мышцах его живота и пупочной ямке. По телу разлилась горячая волна, трепетной дрожью запульсировавшая между ног.
– Я хочу знать, была ли у тебя моя сумочка, когда ты нашел меня во дворике гостиницы вчера вечером.
Коул с бесстрастным выражением лица отошел к стереосистеме, размещенной в высокой дубовой стойке для радиоаппаратуры, поднимавшейся почти до потолка. Комнату заполнил голос Ната Кинга. Включив музыку, Коул затем с изяществом и беспокойством посаженного в клетку льва быстро двинулся к стене за диваном. Им вновь овладело копившееся всю ночь напряжение. Он отвернулся от Миранды и, не отвечая на ее вопрос, стал смотреть в окно.
Миранда, вознамерившись дождаться ответа, оглядывалась по сторонам, осматривая квартиру. Просто невероятно, но за десять минут ее пребывания здесь она видела только Коула, больше ничего не замечая вокруг. Теперь у нее появилась возможность оценить красоту его жилища, которое представляло собой большую комнату, разделенную мебелью на три помещения: кухонную нишу, столовую и гостиную. Красивая деревянная дверь в спальню, как поняла Миранда, была закрыта. Две стены занимали огромные окна до потолка. Пол – из мореного дуба. Но особенно восхитило Миранду убранство, в котором соседствовали безыскусность незатейливых скандинавских деревянных конструкций и пышность роскошной драпировки сочных богатых тонов – бордо, лазурного и изумрудного. На старинном турецком коврике стоял простенький журнальный столик из сосны. Сочетание очевидного и загадочного. Простого и сложного. Интерьер в полной мере отражал особенности характера хозяина. Теперь Миранда знала, кто оформил помещение «Электрик блюз».
– Да, – внезапно заговорил Коул тихим голосом. – Я собрался уходить, но тебя нигде не было. Трент сказал, что вы с Томори вышли куда-то. Я взял твою сумочку в надежде, что найду тебя и мы вместе покинем гостиницу, если ты тоже захочешь уйти. Исчезнуть не прощаясь было бы гораздо лучше, чем любезно раскланиваться со всеми знакомыми на этом проклятом ужине.
Ответ она получила, но не исключено, что он просто выдумал эту сказку, стремясь внушить ей, что у него не было при себе оружия. Он ведь ответил не сразу. Погруженная в размышления, Миранда вздрогнула, опять услышав голос Коула, еще более тихий, чем прежде. Лица его она не видела: он смотрел в окно.
– Почему ты пришла туда с оружием?
Все ее сомнения рассеялись как дым. В мгновенье ока они с Коулом поменялись ролями. Теперь оправдываться должна она.
– Я– частный детектив. Веду расследование. Мне полагается носить оружие. Я…
– Ты боишься, – не повышая голоса, перебил ее Коул. – Не доверяешь мне.
– Я хочу тебе верить, – ответила растерявшаяся Миранда, прежде чем успела понять, что говорит.
Коул медленно повернулся и пристально посмотрел ей в глаза. Каждый словно смотрел в душу другого, вытягивая из неведомых глубин чувства, которые мучили и томили их со дня первой встречи, лишая уверенности и покоя…
Они сошлись на середине комнаты, неторопливо, без суеты обнялись, соединились в поцелуе, даря друг другу неописуемое наслаждение сладострастно, нежным касанием тел, рук и губ. Как ни странно, эта неспешность позволила обоим испытать более острые ощущения, чем неистовство, почти ожесточенность двух прежних поцелуев.
Спустя несколько минут, а может быть часов, их поцелуй прервался, но тела по-прежнему были тесно переплетены. Миранда водила ладонями по литой мускулистой спине. Его кожа напоминала натянутый на камень бархат. Опустившись к поясу его штанов, руки девушки, словно наткнувшись на невидимый барьер, поползли вверх; пальцы бороздили кудрявую поросль на груди, поглаживали соски, затвердевшие от ее прикосновения. С губ Коула сорвался мучительный стон, всколыхнувший волосы на ее шее.
Его руки, недвижно лежавшие на талии Миранды все время, пока она исследовала его торс, тоже ожили. Крепкие ладони, пробравшись под тонкий свитер, плавно заскользили по ребрам, погладили спину. Миранда задрожала, когда он кончиками пальцев провел по чувствительной коже подмышек, но едва его руки достигли ее отяжелевших упругих грудей, дрожь усилилась. Легким касанием он повторил их округлые контуры и испробовал тяжесть; большие пальцы задержались на сосках, стянувшихся в болезненные катышки. Затем его руки переместились на ее увлажнившийся нежный живот. Зуд между ног перерос в жжение. Кончиками пальцев он обвел ее пупок, погладил ягодицы, слегка надавил на них. Она в ответ прижалась к нему животом, ощущая жар его разгоряченного тела, его эрекцию. Их возбуждение все нарастало.
Коул, тяжело дыша, медленно оторвался от Миранды и вернулся к окну.
– Коул! – растерянно, с отчаянием в голосе, окликнула его Миранда.
Он побелевшими пальцами вцепился в подоконник и напряг ягодицы, пытаясь обуздать свою страсть.
– Уходи. Уйди, и все, – услышала она его хриплый шепот.
Его слова прозвучали, как пощечина. Голова закружилась, стало трудно дышать. Она не нужна ему. Он уже второй раз, с тех пор как открыл дверь, прогоняет ее. Миранда замотала головой. Чем она думает? Как могла она потерять разум и испытывать столь сильное желание, внушая себе, что он чувствует то же самое?
Медленно, не говоря ни слова, она развернулась, подняла с пола сумку и на подкашивающихся ногах направилась к двери. Коул, сотрясаясь от возбуждения, наблюдал за отражением Миранды в стекле окна. Он еще никогда и никого не желал так сильно. Ему нужно не только ее тело: он хотел делить с ней и радости, и горе. То, что он чувствовал, потрясло его и испугало. Он стал уязвимым. Обвиняя ее в недоверии к нему, он сам не верил ей. Прежде, когда он учился в колледже, а потом гастролировал с группой, подобные нравственные категории никогда не служили для него преградой для вступления в половую близость, но сейчас он не мог пересилить себя.
Из стереопроигрывателя полилась мелодия баллады «Незабываемая». Коул отвернулся от окна и посмотрел на Миранду.
Опустошенная, потерянная, она напоминала только что затушенный костер, где под слоем пепла еще вяло шипели угасающие уголья. У Коула защемило сердце. Он ожидал, что она вспылит, обзовет его негодяем, прохвостом и уйдет, громко хлопнув дверью. Тогда он с большей легкостью расстался бы с ней. Но наблюдать это покорное смирение было невыносимо.
Коул догнал Миранду у двери, накрыв ладонью медную ручку прежде, чем она успела взяться за нее.
Жар его тела обжигал Миранду, хотя Коул не касался ее. Не веря в реальность происходящего, она замерла в ожидании, когда он откроет дверь.
Он не открывал. Секунды медленно текли одна за одной. Миранда наконец не выдержала и неуверенно попыталась убрать с ручки двери его ладонь. Ее прикосновение подействовало на него как магнит. Он прижался к ней всем телом. Миранда, не понимая, что делает, прильнула к нему спиной. Коул склонился к ее уху.
– Господи, Миранда, если б ты знала, как я хочу тебя. Но ведь вокруг нас одни сомнения, недоверие, подозрительность. Я знаю, что сейчас нам было бы чертовски хорошо вдвоем, но уже через пару часов, сегодня вечером или завтра утром все опять будет ужасно. Я бы этого не вынес.
– Ты прав. – Она ненавидела себя за эти слова, хотя не могла не согласиться с Коулом.
Он закрыл глаза, вдыхая аромат ее тела. У него возникла идея, и он выпалил ее прежде, чем успел взвесить все «за» и «против».
– Послушай. Мне нужно поехать за город, проведать лошадей и собаку. Ты могла бы поехать со мной и спросить по дороге все, что не успела выяснить. Я знаю, что не очень-то был разговорчив. – Не получив ответа, Коул добавил:
– Если тебе почему-то не хочется, мы можем встретиться вечером перед выступлением…
– Хорошо, – едва слышно произнесла Миранда, не узнавая свой ослабевший голос.
Коул взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Девушка, не в силах больше выносить его близость, отступила на шаг и натолкнулась на металлическую вешалку для верхней одежды, которая при этом слегка закачалась. – Что «хорошо»?
– Я поеду с тобой за город. В своей машине. – Миранда убеждала себя, что таким образом она сможет контролировать ситуацию и в случае необходимости всегда успеет уехать. К тому же у нее будет возможность поискать на ранчо фотоаппарат и видеокамеру.
Коул, несколько удивленный ее решением, исчез в спальне и закрыл за собой дверь. Миранда, воспользовавшись его отсутствием, принялась обыскивать все попадавшиеся на глаза ящички и кухонные шкафы, высматривая орудия шантажа. Ничего. Обрадованная девушка открыла последний кухонный шкаф. Ее внимание привлек набор хрустальных фужеров фирмы «Уотерфорд», спрятанный за дешевыми кастрюлями, металлическими мисками и противнем для выпечки.
Хрустальный набор никак не вязался с беспорядочным содержимым кухонных шкафов– разнородными тарелками и стаканами, единственной нормальной кастрюлей и обугленной сковородкой. А фужеров было ровно двадцать, как и полагается. Они стоили долларов восемьсот, не меньше. Интересно, зачем он их купил? Может, это подарок? Но для кого и по какому поводу?
Миранда все еще стояла нагнувшись, засунув голову в шкафчик, когда услышала шаги Коула. Она начала выпрямляться и ударилась головой о верхнюю полку.
– Занятное зрелище, – вожделенно хохотнул Коул. – Пожалуй, тебе лучше изменить позу, а то, чувствую, мне опять придется лезть под холодный душ.
Миранда, сконфуженная его словами и тем, что ее застали врасплох, вытащила из шкафа голову, срывая на ходу заколку с волос. Лицо залила краска стыда.
У Коула перехватило дыхание, и он всерьез стал подумывать о том, чтобы еще раз окатиться ледяной водой, только что восстановившей его душевное и физическое равновесие. Смущенная, стыдливо краснеющая, с растрепанными волосами, Миранда была несказанно очаровательна. Причем она даже не подозревала, какое производит впечатление. Коул почувствовал, что опять возбуждается. Слава Богу, джинсы сидят на нем относительно плотно. – И что же ты вынюхиваешь в моем буфете? Миранда не сразу сообразила, что Коул просто дразнит ее. Она открыла рот, намереваясь ответить достойной остротой, но слова застряли в горле. В голове пульсировала только одна мысль– оказаться вместе с ним в душе. На его небритом лице все еще блестели капельки воды, приглаженные назад волосы тоже не успели высохнуть. Он стоял перед ней в потертых джинсах и плотной клетчатой рубашке, из-под которой выглядывала красная майка; на ногах– черные ковбойские ботинки, немало повидавшие на своем веку. Миранда наконец обрела дар речи.
– Разве ты не слышал поговорку «Какова кухня, таков и хозяин»?
– Что-то не припомню. – Было очевидно, что Коула эта сцена искренне забавляет. – Так что же ты выяснила, копаясь в моих кухонных кладовых?
– Что ты типичный холостяк с пустым холодильником и пылящейся без дела посудой. – Она с насмешливой серьезностью оглядела его с ног до головы. – Упитанный, но обязанный этим не себе.
– Ну-ну. – Коул протестующе выставил вперед руку.
– Однако, – напыщенно продолжала Миранда, – в кухонных шкафах таится одна загадка, которая грозит развенчать сложившийся стереотип.
Коул насторожился, не зная, к чему она клонит, хотя ее поддразнивающий тон, казалось бы, не таил для него никакой опасности. Миранда, заметив перемену в его настроении, указав на открытый шкаф, быстро объяснила:
– Хрустальные фужеры. Им тут совсем не место. Улыбка исчезла с его лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50