– Миранда едва сдерживалась. – Вынюхиваю? Я не вынюхивала, а беседовала с друзьями. Если бы я, игнорируя знакомых, словно пиявка липла к Коулу, это выглядело бы более странно.
– Я не требую, чтобы ты их игнорировала. Просто побольше будь рядом с Коулом. Вон он, там. – Уэйн начинал ныть, а этого Миранда сейчас не могла вынести.
– Хорошо. – Девушка посмотрела туда, куда указывал Лэмберт. Коул о чем-то оживленно беседовал с молодой красивой женщиной. У нее были золотистые волосы, волнистой рябью ниспадавшие на оголенные плечи. Открытое облегающее платье без бретелек, пошитое из блестящей материи под цвет золота волос, позволяло окружающим любоваться гладкой кожей, еще не утратившей красивого летнего загара. Чрезмерная обнаженность не портила благоприятного впечатления – женщина держалась раскованно, с непринужденной грациозностью. У Миранды что-то опустилось внутри. Кажется, в ней проснулась ревность. Но какое она имеет право ревновать? Вполне вероятно, что это его любовница. Или одна из любовниц.
Значит, мне – в этом простеньком платье, с недокрашенным лицом и спутанными волосами – предлагают подойти к ним и попытаться вновь завоевать его внимание, с досадой подумала Миранда. Уэйн подтолкнул ее ладонью; она была такая же влажная, как и его лицо. Фу! И Миранда решила, что лучше стоять рядом с богиней, чем терпеть нытье Уэйна.
Коул ни на минуту не упускал Миранду из виду с тех пор, как они расстались у входа, и теперь видел, что она направляется к нему, но продолжал как ни в чем не бывало разговаривать с Китти. Виктория Лэмберт вот уже несколько месяцев тактично старалась устроить их брак. Китти работала вместе с Викторией в правлении детского приюта. Китти Александер, профессиональная общественница, принадлежала к одному из старейших родов Сан-Антонио. Чем занимался ее отец, Коул не знал. Наверное, управлял вложениями собственных средств. Китти была хороша собой, имела веселый нрав и могла остроумно вести беседу. К этому ее готовили с детства. Она часто напоминала Коулу холеную породистую мальтийскую болонку.
Китти вся была на виду: открытая и бесхитростная. Не то что Миранда – клубок противоречий и загадок. Она шла к ним поступью балерины. Смелый огонь в ее глазах мог бы смутить и боксера-профессионала. Приподнятые заколкой волосы мягко падают на лицо, наверное, так же, как поутру после длинной ночи любви. Глядя на ее слегка покачивающиеся бедра, обтянутые черным шелком, он страстно захотел узнать, как она все-таки выглядит после такой ночи. Но голос Миранды, меняющий окраску, словно хамелеон, заставил его задуматься, нужно ли ему это. Потому что сейчас он услышал тот же интимный тон, которым она разговаривала по телефону, сидя у себя в спальне. Этот тон непривычно резал ухо, а слова были еще более удивительны.
– А я думаю, куда ты сбежал. Прости, что оставила тебя с Леной. Я – трусиха. – Миранда улыбнулась Коулу. Сплошное притворство. Для Китти старается. Коул почувствовал раздражение, но, подыгрывая ей, представил женщин друг другу.
Коул не объяснил, почему Миранда претендует на место подле него, поэтому Китти окинула ее вопросительным взглядом. Завязалась светская беседа. Китти, проявив больше такта и проницательности, чем ожидала Миранда, не стала клясться, будто скучает по ее репортажам. Вместо этого она начала обсуждать с Мирандой соглашение о свободной торговле. Эта женщина, видно, ежедневно прочитывает газеты от корки до корки.
Миранда была поражена. Ее реакция весьма позабавила Коула, который знал причину заинтересованности Китти новостями внутренней и внешней политики. Чтобы поймать мужа. Красота и ум – именно в такой последовательности – импонировали как раз тем мужчинам, за которыми охотилась Китти, – начинающим политикам, будущим президентам компаний, молодым хирургам. По-своему честолюбивая, Китти не хотела выходить замуж за человека с состоявшейся карьерой. Она предпочитала делать карьеру мужа собственными руками.
В этом-то и заключалась вся ирония сватовства Виктории. Она видела в Коуле прежде всего симпатичного представителя старого техасского рода из Хилл-Кантри, второго сына в семье респектабельных богатых родителей. Так оно и было на самом деле. Виктория (да, наверно, и Китти тоже) полагала, что он перерастет свое пристрастие к музыке и вернется на прибыльную скотоводческую ферму отца, возвратится к бездонному семейному денежному мешку, заняв отведенное ему место в фамильной иерархии, сразу же за своим на редкость необразованным братцем.
Ни та ни другая не понимали, что нынешнее занятие Коула– дело всей его жизни. Но даже в этом, по их мнению, он не проявлял достаточно честолюбия. А он играл и пел, потому что любил играть и петь; ему это было необходимо как воздух. Тратил дни, недели на то, чтобы отшлифовать песню, сделать ее такой, какой она должна быть, – берущей за душу. Если публика реагировала подобающим образом, замечательно. Если нет, он не переделывал песню. Один мерзкий агентишко заметил, что он с голоду помрет ради стремления быть «артистом в высшей степени». Коул воспринял это заявление как комплимент, хотя тот, естественно, имел в виду обратное.
Он знал, что Китти неравнодушна к нему, но пока еще не понял, какую цель она преследует: то ли хочет, чтобы он согревал и развлекал ее, пока она не встретит мистера Мужа, то ли надеется обратить его в мистера Мужа. На уме у нее было, безусловно, одно из двух, но Коул не видел себя ни в той, ни в другой роли. А вот заигрывать с ней ему нравилось.
Коул все свое обаяние теперь обратил на Китти, хотя сознавал, что флиртует с ней только для того, чтобы позлить Миранду, – это ему тоже доставляло своеобразное удовольствие. Он открыто начал рассматривать ее миниатюрную, безупречно пропорциональную фигурку в оправе из блесток. Грудь не большая и не маленькая, талия ровно на десять дюймов меньше объема бедер, которые, Коул не сомневался, были одного объема с грудью. Барби, да и только.
От Китти не укрылся его оценивающий взгляд. Она заморгала, соски под платьем затвердели – именно в ту секунду, когда он взглянул на них. Может быть, она натренировала их. Интересно, вдруг подумал Коул, что бы делали ее родители, воспроизведи они на свет уродца с кудряшками, прыщавой кожей, плоской грудью, толстым задом и плохим зрением? Наверно, стали бы исправлять дефекты дочери или обменяли бы ее на такую вот красавицу, которая сейчас стояла перед ним. Коул рассмеялся.
Девушки, вздрогнув от неожиданности, удивленно посмотрели на него: они вели разговор на серьезную тему, где смех был неуместен.
– Кит, на тебе есть нижнее белье? Или ты специально так оделась, чтобы собравшиеся здесь старики забыли проверить, сколько нулей они пишут на своих дарственных чеках? – Коул наблюдал за ней из-под полуопущенных век.
– Ты такой же несносный, как Говард Стерн! – хихикнула довольная Китти.
Коул сомневался в том, чтобы Китти когда-либо слышала выступления Говарда Стерна, но, зная из газет о его репутации мастера острот, она сочла, что не ошибется, употребив в данном контексте его имя, одновременно выказывая свою светскость и осведомленность.
Коул с удовлетворением отметил, что достиг поставленной цели – разозлил Миранду. Он и сам не понимал, почему не мог отказать себе в этом удовольствии. Ее роскошная матовая кожа вспыхнула очаровательным румянцем; так пунцовеют только рыжеволосые. Его бестактная реплика смутила и рассердила ее.
Раздосадованная развязной манерой поведения Коула, который, не замечая ее, адресовал слова и взгляды только своей светской приятельнице, Миранда стала смотреть по сторонам, подыскивая удобный предлог, чтобы удалиться. Она оказалась не очень расторопной.
– О, а вот и Рейнольд Макинни, – прожурчала Китти, помахав рукой кандидату в сенат штата Техас, который в свои тридцать лет или около того был еще холост. – Мне нужно с ним поговорить. Рада была познакомиться. – Она коснулась щекой щеки Миранды, выдув в воздух поцелуй. – А ты, разбойник, веди себя прилично. – Коула Китти поцеловала в щеку по-настоящему, а потом решительно устремилась к Макинни.
Коул и Миранда смотрели ей вслед. На губах Коула играла улыбка. Он получил ответ на свой вопрос: Китти отвела ему роль увеселителя. Китти Макинни. Звучит солидно. Интересно, когда будет свадьба? Очевидно, до выборов. Вероятно, в день открытия избирательных участков.
Миранда незаметно наблюдала за Коулом. Она прочла в его лице искреннюю симпатию к девушке и рассвирепела. Но разве можно его упрекать? У Китти было все, что обычно мужчины ищут в женщинах. Даже мне она понравилась, в унылом смирении рассуждала Миранда. Какая я ей соперница?
Вдруг она смягчилась. Соперница? В чем? Неужели она готова воевать с Китти за этого заносчивого, возмутительного, самодовольного, загадочного, энергичного сексуального шовиниста? Ну и ну. Ладно, она признает, что испытывает к нему физическое влечение. Но с этим она справится. Тело уговорить нетрудно. Надо только повторять: он– подозреваемый, подозреваемый, подозреваемый…
Коул наблюдал за Мирандой. В ее лице на несколько мгновений обнажилась хватающая за душу незащищенность, но потом оно опять приняло выражение холодной невозмутимости. Интересно, что заставляет ее так жестко контролировать свои чувства? О ком и о чем она думает?
Глава 6
К Миранде и Коулу приблизился официант. Он держал в руках поднос с шампанским, винами и еще с чем-то похожим на минеральную воду. Своим появлением официант нарушил затянувшееся неловкое молчание.
– «Мерло» есть? – тоном завсегдатая светских ужинов спросил Коул, беглым взглядом осматривая напитки.
– Есть, сэр. – Официант кивком головы указал на бокал с малиновой жидкостью в центре подноса. Миранда стояла со скучающе-вежливым видом, но в ее душе происходила борьба двух чувств: раздражения – на то, что Коул даже не счел нужным спросить, что она будет пить; и бурной радости– из-за того, что он помнил, какой напиток она потягивала в вечер их знакомства в «Электрик блюз». Первое чувство одержало верх, и Миранда, одарив Коула, который протягивал ей «Мерло», ледяным взглядом, схватила бокал с шампанским. Смущенный официант вопросительно глянул на Коула и, увидев в ответ довольную ухмылку, поспешил отойти к следующей паре.
Коул оставил «Мерло» себе и теперь потягивал его с преувеличенным наслаждением. Миранда могла только гадать, действительно ли он хотел угодить ей или она самонадеянно предположила то, чего не было.
– Ты что – заядлая алкоголичка или мы собираемся отметить какое-то торжественное событие?
Миранда, не зная, как объяснить свой поступок, отпила большой глоток шампанского, глазами выискивая в толпе гостей кого-нибудь, кто мог бы избавить ее от Коула. Рядом с ним она чувствовала себя неуютно. Тело напряжено, разум парализован – состояние наркоманки. Неуправляемое. Именно поэтому она никогда не пробовала принимать наркотики; именно поэтому она не желает находиться подле Коула Тейлора.
Коул в ожидании ответа смотрел на Миранду. Пленительная женщина. Он не мог противиться своему влечению. Но знал, что должен противиться ему. Этого требуют обстоятельства, угрюмо думал Коул. Взрывоопасная ситуация. Она – частный детектив. Он – ее главный подозреваемый. Она считает, что он замешан в изнасилованиях, и одному Богу известно, насколько близко к истине ее предположение. Она слишком красива. И чертовски независима.
Миранда, не найдя никого, кто бы ее выручил, вновь повернулась к Коулу. Он стоял в непринужденно-дерзкой позе и смотрел на окружающих с таким видом, будто посылал всех к черту. Пиджак небрежно расстегнут, выбившаяся прядь волос беззаботно падает на лоб, на губах играет усмешка. Соседский мальчишка-озорник да и только. Мальчишка, который швыряет в окна бейсбольные мячи и тут же убегает, а потом с очаровательной улыбкой объявляет, что он ни в чем не виноват. Мальчишка, к которому матери стараются близко не подпускать своих сыновей, а дочерей и подавно.
Неожиданно в лице Коула произошла резкая перемена. Серые глаза приобрели стальной оттенок. Подбородок затвердел, на шее вздулись жилы. Губы вытянулись в тонкую линию. Волна напряжения прокатилась по всему телу. Коул с нетипичной для него резкостью схватил Миранду за руку, бросив мимолетный, почти вороватый взгляд назад.
– Пойдем посмотрим, есть ли на этом благотворительном аукционе нечто такое, без чего нельзя обойтись. – Небрежная фраза сквозь стиснутые зубы.
Миранда, смущенная и удивленная, позволила Коулу подвести ее к столику с выставленными на продажу предметами, стоявшему у стены. Кто смутил его покой? Очевидно, симпатичная пожилая супружеская пара, только что появившаяся в зале. Больше некому. Мужчине, одетому в смокинг, на вид Миранда дала бы лет шестьдесят.
Загорелый и морщинистый, он был наделен грубоватой красотой в стиле Клинта Иствуда.
Увидев, что к мужчине подошел знакомый, Миранда начала отворачиваться, но тут перехватила взгляд женщины. Он был устремлен в спину Коула. В глазах почти отчаяние и столько чувства, что девушка невольно отвела взгляд. Ей казалось, будто она случайно узнала чужую тайну. Что-то знакомое проскальзывало во внешности и мужчины, и женщины, но Миранда не могла понять что.
Пока они шли к столику, девушка еще раз обернулась. Женщина уже беседовала с приятелем мужа. Она выглядела лет на пятнадцать моложе супруга, но Миранда вполне допускала, что ей уже исполнилось пятьдесят. Просто эта элегантная стройная блондинка с прямыми волосами до плеч хорошо сохранилась. Она была одета в шерстяной зеленый костюм, отороченный золотом, – строгий, но очень женственный. Дополняло наряд простое, но баснословно дорогое золотое колье и серьги. Других драгоценностей на ней не было. Миранда одобрила стиль женщины.
Но она или ее муж, или они оба представляли какую-то угрозу для Коула. Резкая перемена в его поведении потрясла Миранду. С неестественно спокойным и рассеянным видом он рассматривал выставленные на продажу предметы – картины, подарочные талоны магазинов и ресторанов, драгоценности, меха, однако взгляд его был обращен в себя;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50