Розмари засмеялась.
– Дай мне сначала хотя бы распаковать вещи. – Она прошла в холл и бросила через плечо: – Попридержи остальные новости, пока я не приму душ. Мне будет легче их переварить.
Оставшись в одиночестве, она стала размышлять о том, что могли означать наезды Бена в Уимблдон. От кого или от чего он сбегал сюда? Мысль о том, что он спал один в ее большой постели, доставляла ей удовольствие. «Как ручной голубь», – неожиданно мелькнуло в голове. Он использует мой дом как убежище. Но это радовало ее. Она решила ничего ему об этом не говорить. Розмари приняла душ, распаковала чемодан и позавтракала.
– Где Джоанна? – спросила она у дочери.
– Ах да, я забыла, что ты ничего не знаешь. Она ставит две пьесы в театре в Северном Лондоне. Поехала обсуждать сценарий с писателем.
– Прекрасно.
– Жуткая вещь – деньги! – весело воскликнула Элла, потом серьезным тоном продолжала: – Ма, ты действительно не возражаешь, что она здесь живет? Все дело в деньгах. Мы уже давно бы куда-нибудь переехали, но как представим себе, что придется жить в однокомнатной квартирке…
Розмари оторвала взгляд от тарелки.
– Ничего удивительного. Перспектива жить с тобой в одной комнате кого угодно приведет в ужас, даже Джоанну.
Элла засмеялась.
– Я пошла наверх. Если понадоблюсь, позови.
Телефон зазвонил ровно в три. Это была мать.
Розмари глубоко вздохнула, готовясь к разговору.
– Привет, ма. Как дела?
– Когда ты вернулась?
– Я прекрасно провела время, – сказала Розмари.
– Так или иначе, ты дома. – Бетти замолчала. Розмари тоже не произносила ни слова, не желая облегчать ей задачу и первой заводить разговор, которого та от нее ждала.
– Да, я дома, – наконец проговорила она.
Бетти Дальтон решилась:
– Я полагаю, тебе уже известно, что Элла мне нагрубила? Она говорила тебе, как я была расстроена?
– По поводу газет? Говорила.
– О, это я уже пережила. – В тоне Бетти слышались обвинительные нотки, потом она понизила голос, как будто кто-то мог ее услышать. – Дело в другом. Она рассказала об этой девушке, которая у вас живет.
– Джоанна.
– Да, о ней.
– Продолжай, ма. – Розмари терпеливо ждала, собираясь с духом, чтобы сказать матери правду.
– Ну вот, – нерешительно начала Бетти, – я узнала… Это какая-то глупость. Я даже не знаю, как об этом говорить…
– Они любовницы, ма. Они влюблены друг в друга. – Она произнесла эти слова быстро и громко, слыша на другом конце провода тяжелое дыхание Бетти.
– Ты знаешь? И допускаешь, чтобы все это происходило в твоем доме?
– Да. Элле уже больше восемнадцати, а Джоанна – милая девушка.
– Милая девушка? Но разве тебя не волнует, чем они занимаются? – Бетти была близка к истерике. – Моя внучка занимается Бог знает чем. Когда я была молода, у нас ничего такого не водилось. Как можно было узаконить подобные вещи?
– Это не запрещено законом, но и не вменяется никому в обязанность.
– Розмари, не умничай.
– Послушай, Элла, может быть, ведет беспутную жизнь, но между двумя женщинами это никогда не запрещалось.
– Конечно, не запрещалось. Просто потому, что такого никогда и не бывало. Знаешь ли, тут твоя вина.
Это неожиданное замечание поразило Розмари.
– Почему?
– Потому что ты привела в дом этого юношу, Бена. Думаю, ты с ним спала. Не дом, а какой-то притон. Интересно, откуда в тебе это? Ручаюсь, что от моей семьи ты ничего подобного унаследовать не могла.
– Ма, – перебила ее Розмари, – я еще не отдохнула после дороги и думаю, сейчас лучше прекратить наш разговор. Я позвоню тебе завтра или, может быть, послезавтра.
– Значит, тебе все равно, что твоя дочь извращенка?
Розмари почувствовала, что ее начинает трясти. Она вспомнила детство, мелкие проступки и расплату за них. Одного тона матери было достаточно. Розмари твердо проговорила:
– Ма, я не хочу больше об этом говорить. Послушай: то, что делает Элла, – не преступление. Ты просто должна принять ситуацию как неизбежную. Я знаю, тебе трудно, но подумай – она все та же самая Элла. Позвоню тебе завтра.
– Я так расстроена… – По голосу Бетти было ясно, что она готовится пустить слезу.
– Понимаю. Но ты с этим справишься. – И она повесила трубку.
Элла стояла рядом.
– Ты была великолепна, – широко улыбнулась она.
– Меня все еще трясет, – ответила Розмари. – Как ты думаешь, для алкоголя, пожалуй, слишком рано?
– Да.
– Ты права. Тогда поставь чайник.
Телефон зазвонил снова. Элла сняла трубку.
– Кто говорит? – спросила она, взглядом вернув Розмари, которая уже направлялась в кухню. – О, привет, Барбара. Как дела? – Она прикрыла рукой микрофон и шепнула матери: – Это жена Майкла. – Розмари нахмурилась. – Сейчас даю, – проговорила Элла в трубку и протянула ее Розмари.
– Привет, Барбара, – настороженно заговорила Розмари. Элла изобразила на лице комический ужас и, пятясь, удалилась на кухню.
– Розмари… – Жена Майкла говорила неестественно и напряженно. – Прошу тебя, будь со мной откровенна. – У Розмари замерло сердце, но она не сказала ни слова. Барбара продолжала: – Я знаю, ты была в Лос-Анджелесе с Майклом. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что происходит. – У нее сорвался голос.
– Но Майкл тебе, наверное, сам сказал? – В тоне Розмари звучали нежность и сочувствие к готовой разрыдаться женщине.
– Майкл? – визгливо переспросила Барбара. – Конечно, сказал. Сказал, что уходит от нас. Тебе это наверняка известно.
– Да, я знаю.
– Ну вот. И что ты скажешь?
Розмари не сразу ответила, удивленная обвиняющим тоном Барбары.
– Я? – наконец проговорила она в трубку. – Но, Барбара, это не имеет никакого отношения ко мне. Как бы я тебе ни сочувствовала, я не имею права вмешиваться, не имею права принимать чью-либо сторону. – До ее слуха донеслись всхлипывания. – Барбара, послушай, я не могу тебе ничем помочь. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Откажись от него. – Теперь Барбара сдавленно шептала, стараясь сдержать рыдания. – Пожалуйста, откажись от него. Он нам нужен.
Только через несколько мгновений до Розмари дошел смысл услышанного.
– Но при чем тут я? Барбара, ради Бога, почему ты решила, что дело во мне? Он не со мной! – с отчаянием прокричала она в трубку, не понимая, что могло вызвать у Барбары подобное подозрение.
Розмари говорила с такой очевидной искренностью, что не поверить было невозможно.
– Господи, Розмари, прости меня. Просто он часто говорил, что бывает с тобой, а когда упомянул о том, что ты в Штатах… Ради Бога, извини. Забудь все, что я наговорила. – Она снова заплакала и, как раз когда Розмари собиралась что-то сказать, повесила трубку.
– Как в плохой мелодраме, – заметила Элла, когда они пили чай и Розмари передала ей разговор.
– Я должна позвонить Майклу. – Розмари прошла в холл, чтобы посмотреть его новый номер в блокноте у телефона. Дома у него никто не ответил, тогда она позвонила в офис.
– Он будет только завтра, – заученно ответила секретарша. – Оставьте свой номер.
– Вы здесь недавно? – спросила Розмари.
– Да, – призналась девушка.
– Он знает, как мне позвонить. Я Розмари Дауни.
– О, извините, мисс Дауни.
– Ничего страшного. Думаю, мне удастся с ним поговорить до завтра.
Она повесила трубку, тут же набрала номер Фрэнсис и оставила сообщение на автоответчике с просьбой позвонить ей.
Бен вернулся в половине шестого. Он появился в дверях одновременно с Джоанной.
– Что ты хочешь – чаю или выпить? – предложила Розмари, когда Элла с Джоанной скрылись наверху. Она вынула из холодильника бутылку вина. – Я, например, выпью, – проговорила она, не дожидаясь его ответа.
– О'кей. – Бен швырнул вещи в угол рядом с дверью.
Взглянув на его пожитки, Розмари сказала:
– Ты собираешься остаться?
Он улыбнулся.
– А ты возражаешь?
– Нет. У меня был жуткий день, и, что бы ты ни сделал, хуже уже не будет.
– Может быть, мне, наоборот, удастся что-нибудь исправить, – ответил Бен, обнимая ее за талию и целуя в голову.
21
Той ночью она чувствовала себя слишком усталой, чтобы добиваться от него объяснений относительно Бетси. Они оба слишком много выпили. Бен приготовил ужин на четверых, и они поели в кухне. Даже Джоанна не устояла и смеялась его шуткам. В тот вечер он снова стал таким же, как в первый раз, когда Розмари его увидела.
Когда она чуть не заснула над тарелкой со спагетти, Бен отвел ее наверх и уложил в постель.
– Что тебя усыпило – моя стряпня или мои остроты? – спросил он, укрывая ее до подбородка пуховым одеялом.
– Не надо, душно, – начала было Розмари, но, не докончив фразы, провалилась в тяжелый, подобной коме, сон. Бен оставил свет у кровати и спустился вниз.
Розмари проснулась от телефонного звонка, ей показалось, что она проспала всего несколько минут. Она села. В комнате было темно, рядом, лежа не спине, тихонько посапывал Бен – ей это всегда казалось милым и трогательным. На миг ее охватило смятение, но потом она вспомнила, что она дома, у себя в спальне. Она сняла трубку и, понизив голос, ответила:
– Алло.
– Розмари? – Это была Фрэнсис.
– Фрэнни? Что случилось. Который час? – Она, прищурившись, пыталась разглядеть светящийся циферблат часов, стоявших у кровати.
– Половина третьего, – сказала Фрэнсис.
Розмари удалось стряхнуть сон, она сразу испугалась.
– Что случилось?
– Неприятности, дорогая. Мне нужно ухо, чтобы выговориться, и, возможно, жилетка, чтобы выплакаться. Барбара отравилась снотворным. Майкл был у меня и полчаса назад ушел домой. Старший сын ждал его на пороге. Майкл не включил автоответчик, когда уходил.
– Я знаю. – Розмари окончательно проснулась, села на край постели, нашаривая ногой тапочки. – Я пыталась связаться с ним. Барбара позвонила мне в ужасающем состоянии – она думала, что у него роман со мной.
– О, Господи, – устало вздохнула Фрэнсис, и Розмари услышала, как она закуривает сигарету.
– Барбара в больнице?
– Да. Ей делают промывание желудка. Майкл сейчас дома с детьми.
– Хочешь приехать? – предложила Розмари, смущенно покосившись на все еще спавшего Бена.
– А это не будет неудобно?
– Нет, – твердо ответила Розмари.
– Я уже сказала Майклу, что буду у тебя, – знала, что ты не откажешь. Сейчас приеду. – И Фрэнсис положила трубку.
Когда Розмари потянулась за халатом и встала с постели, Бен пошевелился и пробормотал:
– В чем дело? Тебе нехорошо?
– Спи, спи, – прошептала Розмари. – У Фрэнсис неприятности. Она сейчас приедет.
Он отвернулся и снова закрыл глаза. Розмари спустилась вниз. В доме было холодновато, в ночном воздухе пахло осенью, и она прикрыла маленькое окошко в передней. Спать уже совсем не хотелось. Розмари пошла на кухню, поставила чайник. Кто-то спустил воду в туалете наверху. Она услышала тяжелые шаги Джоанны, которая возвращалась в комнату Эллы, а потом – на мгновение, пока оставалась открытой дверь, – голоса. Часы в холле пробили без четверти три. Дом снова погрузился в тишину. Она приготовила чай и стала ждать подругу.
– Кто ее нашел? – спросила Розмари, когда они с Фрэнсис сидели на кухне.
– Она сама позвонила в больницу. – Куча окурков в пепельнице быстро росла. Розмари, которая не пообедала как следует, приготовила тосты. Фрэнсис только курила. – Это был крик о помощи, – продолжала она, глядя в пустую чайную чашку.
– Бедняжка. – Розмари налила воды в чайник. – Хочешь еще чаю, дорогая?
Фрэнсис взглянула ей в лицо.
– Ты меня осуждаешь?
Розмари покачала головой.
– Как я могу тебя осуждать, – тихо ответила она. – Ты моя подруга. Похоже, я считаю, что во всем виноват Майкл.
– Какое же он дерьмо! – Фрэнсис нервно затушила сигарету, часть окурков из переполненной пепельницы высыпалась на стол. Она говорила во весь голос. – Я же просила его не уходить из дома. Господи, как меня угораздило во все это влипнуть? – Она прикурила следующую сигарету.
Розмари не выдержала и вытряхнула пепельницу.
– Майкл тебя любит, – с запинкой проговорила она.
Фрэнсис посмотрела на нее.
– Это не причина переворачивать всю жизнь.
– Для некоторых людей – причина. Майкл именно такой. Просто он сделал неправильный выбор. Я имею в виду: на данном этапе.
– Это обвинение? – резко сказала Фрэнсис.
Розмари подошла, обняла ее и быстро заговорила:
– Боже мой, Фрэнсис, нет, конечно. Я хотела бы быть такой, как ты. Я завидую твоей способности получать удовольствие без оглядки, не требуя от себя и других никаких обязательств. Посмотри, в какое жуткое положение попала я.
Фрэнсис возмутилась.
– В какое жуткое положение? Вот Барбара действительно попала в жуткое положение. А ты просто влюбилась в человека, который хорош как любовник, тебе нравится с ним спать, и ты убедила себя в том, что он не такой, каков есть на самом деле. Вот и все. А остальное – дело твоих рук, твоей собственной глупости. Как и у Майкла. Он не слышит меня, а ты не слышишь Бена. Не видишь его, потому что правда не укладывается в твои понятия, в которых секс автоматически смешивается с любовью. – Розмари отодвинулась от нее, и та виновато улыбнулась. – Извини, я не имею права срывать на тебе настроение.
Розмари спокойно ответила:
– Нет, ты права. Меня уже дважды за сегодняшний день обвинили в том, что я не умею смотреть правде в глаза. Я так поглощена собственными проблемами, что остальное проходит мимо сознания.
Их руки встретились. Розмари встала, чтобы приготовить еще чаю. Они смотрели, как поднимается солнце, курили, ели кукурузные хлопья, слушали пение птиц. Наступило утро, и сна как не бывало. Фрэнсис приняла ванну и уехала на работу. Розмари поднялась наверх, встала под душ, услышала, как Джоанна прошлепала на кухню варить кофе. И Бен остался. Начинался новый день, но Розмари не ощущала спокойствия и непрестанно думала о том, какие новые невзгоды он ей сулит.
День, когда Майкл вернулся домой, стал днем всеобщего покаяния.
У Бена были ночные съемки в Северном Лондоне, и он исчез после чая. К тому времени Розмари уже позвонила матери, принесла извинения; стиснув зубы, выслушала, как та их приняла; поговорила с Майклом. Он сегодня забирал из больницы Барбару, в которой не осталось и следа не только снотворного, но и каких-либо эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44