Розмари посмотрела на часы. Было полвосьмого.
– Спасибо. Он будет в восемь, я правильно поняла?
– Si, gracias.
– Gracias.
Розмари повесила трубку и улыбнулась своему отражению в зеркале. За кого они ее принимали? За жену или, Боже сохрани, мать? А-а, плевать. Накрашивая губы и внимательно рассматривая себя со всех сторон, она ясно сознавала, что ей нравится чувство принадлежности ему. Втянув живот, она не без грусти вспомнила о молодых годах, когда эту часть тела удавалось сохранять плоской без особых хлопот. Отвернувшись от зеркала, она взяла сумочку, вышла из комнаты и направилась к лифту.
Остановившись на первом этаже, она едва не столкнулась с входящей в кабину Бетси. Девушка, несомненно, недавно плакала, но силилась подавить всхлипы.
– С вами все в порядке?
Встревоженная Розмари хотела взять ее за руку, но Бетси, резко отвернувшись, нажала на кнопку. Двери закрылись перед носом у Розмари прежде, чем та успела сказать еще хоть слово. На мгновение она тупо застыла у лифта, а затем пошла в холл.
Бен стоял у стойки и разговаривал по телефону. Увидев ее, он поднял руку и махнул в сторону бара. Привычной улыбки не было и в помине, и она странным образом, совершенно необъяснимо, почувствовала себя неловко.
Джерри вырос перед ней с бокалом вина в руке.
– Дорогая леди, посидите со мной. Сегодня я за распорядителя. Что будете пить?
– Поскольку мы в Испании, я бы отдала предпочтение хересу.
Розмари заставила себя вслушиваться в хорошо поставленный, актерский голос Джерри, который рассказывал ей о сложностях и радостях съемочного дня. Бен подошел к ней, держа в руках довольно измятый и изрядно исчерканный карандашом текст. Все такой же хмурый, он наклонился и поцеловал ее в щеку, явно думая о своем.
– Все в порядке, Рози?
Прежде чем она успела поздороваться с ним, он продолжил:
– Я отнесу сценарий наверх и приму душ. Жди меня здесь. Ты взяла ключ?
Она отдала ему ключи.
– У тебя все хорошо, Бен?
Он кивнул и похлопал ее по руке.
– Джерри, будь другом, закажи мне пива. Я ненадолго. Развлекай Рози вместо меня.
– Конечно, дорогой мальчик. Очень приятное поручение.
Бен тут же встал. Он шел быстро, не поднимая головы и хмурясь по-прежнему.
Стараясь не глядеть ему вслед и не слишком задумываться как о причинах его быстрого ухода, так и о расстроенном виде, она с улыбкой повернулась к Джерри. Как хорошо воспитанная женщина, она лучилась неискренним дружелюбием, хотя жаждала сейчас только одного – быть с Беном.
– Неудачный день, Джерри? Это у всех так?
– Бена трудно вывести из себя, дорогая леди, работать с ним очень приятно. Нет, нет, все неприятности исходят от дурака-режиссера и идиотов-ассистентов. Я имею в виду, конечно, испанскую команду.
Засмеявшись, он склонился к ней, словно желая поведать какую-то страшную тайну, и заговорил почти шепотом:
– Маленький моторчик, моя дорогая. У Бетси что-то не ладно. Весь день ревет. Очень тяжело работать с людьми, которые не умеют держать себя в руках.
Осушив свой бокал, он поднял руку, чтобы привлечь внимание бармена.
– Еще хереса, дорогая леди?
Розмари замотала головой, накрыв свой стакан рукой, и спросила:
– Бетси не заболела? Я едва не налетела на нее несколько минут назад. Она выглядела совсем подавленной.
Джерри пожал плечами.
– Явно поссорилась со своим мужиком, вернее, надо говорить о мальчике. – Он засмеялся. – Ведь она сущее дитя, дорогая моя. Всего лишь двадцать два. Вспомните, как мы терзали себя в ее годы. Она переживет. Неприятно, что нам приходится отдуваться за нее, в этом все дело. – Он выпрямился и повысил голос. – Во время съемок такое всегда происходит, моя дорогая. Все томятся от скуки и спят друг с другом. А теперь скажите мне, куда собирается отчалить с вами сегодня вечером Бен?
Муки Бетси не заслуживали внимания, и Розмари перестала о них думать. Это ее не касалось. Она любила посплетничать, но предпочитала делать это в женской компании. Мужчины редко проявляли должную заинтересованность, разве что гомосексуалисты или же когда тема затрагивала их лично. Фрэнсис сказала как-то во время особенно долгого и чисто женского ленча:
– Утонченный эгоизм мужчин проявляется в их полном равнодушии к делам других людей.
Розмари попыталась оспорить это утверждение, вспомнив своих приятелей-геев, но Фрэнсис убежденно произнесла:
– Поверь мне, ангел мой.
Через полчаса Бен присоединился к ним, и Розмари с облегчением увидела привычную улыбку на его лице. Поцеловав ей руку, он мягко притянул ее к себе и, пока Джерри ходил за пивом для него, шепнул:
– Мне тебя недоставало.
Улыбнувшись, она погладила его по щеке.
– Неудачный день? – спросила она. – Джерри сказал мне, что кое у кого сдали нервы.
Вернулся Джерри. Вместо ответа Бен взял свой стакан и чокнулся с ним.
Потом они ужинали в рыбном ресторане недалеко от гостиницы.
– Так я заказываю? – спросил Бен, держа ее за руку через стол.
– Где ты научился так здорово говорить по-испански? – спросила она, когда им уже принесли вино и они ждали первого блюда.
– Я говорю на каталанском, – ответил он, отвернулся и стал смотреть, как усаживаются за столик только что вошедшие люди.
– Ну, хорошо, – сказала удивленная Розмари. – Где же ты научился говорить по-каталански?
Он повернулся к ней и уставился на стакан, который держал в руке. Из-за внезапно наступившей паузы банальная реплика Розмари приобрела особую значимость.
– Моя мать из Каталонии. А отец англичанин.
Розмари увидела, как на лице его появилось выражение, уже замеченное ею прежде – совершенно непроницаемое, можно сказать, безучастное.
– Они живы? – спросила она, на мгновение заподозрив, что коснулась трагического воспоминания, упомянув родителей, настолько напряглись у него теперь мышцы лица и шеи.
– Они живут в Испании, – сказал Бен. – Мать приехала сюда три года назад, чтобы ухаживать за умирающей бабушкой, и в Англию они уже не вернулись.
Впервые он коснулся в разговоре своей семьи.
Она быстро произнесла, желая воспользоваться этой внезапной откровенностью:
– В Испании, но где? Ты к ним поедешь, пока снимаешься тут?
Бен налил себе еще вина. Она терпеливо ждала. Торопить его было бы неразумно.
– Они здесь.
Розмари смотрела на него во все глаза, с трудом сознавая смысл его слов.
– Ты хочешь сказать, что они живут сейчас в Барселоне?
– В Бадалоне. Это пригород.
– Ты уже навестил их?
– Нет.
– И не собираешься?
Он пристально взглянул на нее.
– Хочешь познакомиться с ними?
От удивления она рассмеялась.
– Не знаю. Да, если тебе это приятно. О Господи, ты захватил меня врасплох. Вы что, поссорились? Отчего такая таинственность?
– Мать звонила в гостиницу вчера вечером, – сказал он. – Я дал интервью местному журналисту, и она прочла его в газете.
На языке у нее вертелось множество вопросов, однако что-то в его взгляде удерживало ее от любопытства. Она вспомнила, как он разговаривал по телефону, облокотившись о стойку в холле гостиницы. Он глядел на нее теперь без улыбки и очень пристально, исподлобья.
– Ты не хочешь говорить о них? – спросила она с такой мягкостью, как если бы пыталась выведать секрет у ребенка.
– Нет, – сказал он. – Я хочу поужинать и лечь с тобой в постель.
Понимая, что на этот раз потерпела поражение, она пожала плечами.
– Очень хорошо.
Она взяла его руку, поцеловала пальцы и, увидев, что взгляд его обрел прежнюю уверенность, повторила:
– Очень хорошо.
Официант поставил перед ними тарелки с рыбным супом, и Бен, явно обрадованный ее чувственностью, стал расспрашивать, как она провела день.
В этот вечер Розмари так и не удалось получить ответа на терзавшие ее вопросы. За весь ужин Бен ни разу больше не заговорил о родителях. Она ожидала откровенных признаний с его стороны, но он молчал. И любопытство ее превратилось в настоящую жажду. Один раз за все время она спросила о Бетси.
– Девушка выглядела расстроенной, – сказала она.
Бен пожал плечами.
– Она все воспринимает слишком драматически.
– Поссорилась со своим парнем?
– Кто знает? Да и кому это, черт возьми, интересно? Не ввязывайся в это.
– Ты говоришь, как Элла, – со смехом возразила она.
– Как ты можешь, – шутливо произнес он. – Я сегодня ни разу не выругался.
– А теперь ты говоришь, как Фрэнсис, – заметила она.
Они прикасались друг к другу, накладывая себе десерт, и она, возбуждаясь от его прикосновений, вновь ощутила тот голод, который нельзя было утолить пищей, что стояла перед ней.
– Я хотел повести тебя в один маленький бар, но понял, что тебя хочу куда больше, – сказал он. – Пойдем отсюда.
Он заплатил по счету, не слушая ее возражений, и они сели в такси, торопясь вернуться в гостиницу, в маленькую испанскую постель.
11
На следующее утро они проснулись поздно, небо хмурилось. Бен заказал завтрак и кофе в номер; они валялись в постели, слушая, как стучит дождь в окно, и много смеялись, когда он принялся переводить ей газетную статью о рогаликах и начал поддразнивать и забавно копировать ее акцент в испанских фразах. Хлебные крошки сыпались под одеяло на простыню и в конце концов прогнали их из кровати под душ.
Завернувшись в полотенце, она спросила:
– Что мне надеть? Куда мы пойдем?
Он взглянул на ее отражение в зеркале.
– Который час, Рози?
Она пошла за часами, которые положила ночью на столик у кровати.
– Полдвенадцатого.
– Время для tapas.
– С сексом закончили, – сказала она, – пора и за еду.
– А что тебя удивляет? – ухмыльнулся он.
– Я надену спортивный костюм.
Она начала одеваться.
– Если так пойдет дальше, то на меня, кроме него, ничего не налезет!
Они выпили кофе внизу, в баре. Она увидела, как Бетси, пройдя за спиной Бена, в одиночестве уселась в углу. Девушка выглядела все такой же несчастной. Розмари помахала ей, и девушка подняла руку, отвечая на приветствие.
– Кому ты машешь? – осведомился Бен и повернулся, чтобы посмотреть.
– Пригласить ее к нам? – спросила Розмари.
– Нет. Мы никогда от нее не отделаемся. Хочешь что-нибудь выпить?
Она взглянула на него.
– Слишком рано для меня. Я не обладаю испанской выносливостью.
В затылке у нее возникло какое-то неприятное ощущение, но она не могла понять, в чем дело.
Они пили кофе, и между ними повисло молчание. Бен уткнулся в свой текст, лица его не было видно, и Розмари через его плечо поглядывала на Бетси, которая сидела, откинув голову и закрыв глаза, не притрагиваясь к стоявшему перед ней кофе. Внезапно, безо всякой, казалось, причины, Розмари стало не по себе.
Посмотрев на часы, Бен произнес наконец:
– Пойдем куда-нибудь поесть. Ты голодна?
– Да, – сказала она, солгав с легкостью, чтобы доставить ему удовольствие.
Они пошли к выходу мимо Бетси. Ее глаза скользнули по Розмари и уставились на Бена с выражением нескрываемой муки. И Розмари вдруг осознала, что скрывалось за неприятным ощущением в затылке. Только другая женщина могла уловить и понять взгляд Бетси.
– Привет, Бетси. Все о'кей? – сказал Бен.
Он остановился у столика, где сидела девушка, и Розмари немедленно встала между ними, взяв его под руку. Она прекрасно сознавала, что это жест собственницы.
Бетси ответила:
– Привет. Да, все прекрасно. Собираетесь пойти куда-нибудь?
– Идет дождь, – безо всякого повода заметила Розмари, желая оборвать невидимую, но осязаемую нить, связывавшую этих двоих, чтобы они перестали смотреть друг на друга.
Взглянув на нее, Бетси слабо улыбнулась.
– А кое-кто из наших идет в кино. Вот так и растрачиваем выходной день. – Она снова перевела взгляд на Бена. – Мы ведь соберемся потом все вместе?
– Где? – спросил Бен.
– В баре. Около восьми, идет?
– Хорошо. Буду рад тебя видеть. Не скучай.
И он наклонился, чтобы поцеловать девушку в щеку, а Розмари держал за руку так цепко, что она не могла двинуться с места. Она чувствовала, как прежнее неприятное ощущение переходит в тошноту.
Они поехали на такси к бару, который Бен, видимо, хорошо знал. Здесь было полно посетителей из местных – но одних лишь мужчин. Он заказал множество всяческих блюд, и они уселись в углу, на высоких стульях, за столиком, явно предназначенным для двоих. Воздух казался тяжелым от сигаретного дыма и слишком громких голосов. Он выбрал красное вино, и Розмари выпила свой первый бокал слишком быстро, в надежде как-то облегчить терзавшую ее муку.
Бен, казалось, не замечал перемен в ее поведении. Он держался уверенно и подбивал ее попробовать каждое блюдо, не догадываясь, что у нее совершенно нет аппетита. А она хотела только одного – разобраться в тех смутных ощущениях, которые не могла выразить словами. Пусть он объяснит ей, что происходит. Он был даже более очарователен, чем обычно. Или притворялся таким. Быть может, у нее разыгралось воображение? Она вспомнила, как он держал ее за руку, когда наклонился, чтобы поцеловать Бетси. Кого он хотел задобрить? Ее или девушку? В любом случае он сумел сбить с толку их обеих – по крайней мере ей почудилось это во взгляде Бетси, когда они уходили.
После кофе Бен спросил:
– Поедем сегодня в Бадалону?
Розмари забыла о его родителях.
– Я не одета, – сказала она.
Бен, закинув голову назад, расхохотался.
– О, Рози, как я тебя люблю. Ты такая буржуазная.
– Правда? – спросила она.
– Что правда?
– Ты, правда, любишь меня?
Он улыбнулся ей.
– Без всякого сомнения. Иначе я вряд ли выдержал бы твои старомодные собственнические повадки.
Она быстро произнесла:
– Ты спал с Бетси?
Она сама была потрясена своим вопросом и вовсе не хотела получить ответ, но без этого не смогла бы выдержать остаток дня в его обществе.
Он смотрел на нее во все глаза.
– Мне никто ничего не говорил, – поспешно сказала она. – Просто я знаю.
– Это не имеет значения, – сказал он.
– Что именно?
Он опять сбил ее с толку.
– Спал я с Бетси или нет. Это не имеет значения. – В голосе его прозвучало раздражение.
– Для меня имеет.
– Почему? – спросил он, прихлебывая вино.
– Что ты имеешь в виду? Почему это имеет для меня значение или почему не имеет значения, что ты спал с Бетси?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44