– Жена мистера Гриффина ушла спать, но сам он ждет нас с тобой в приемной. Давай выслушаем его, прежде чем уединиться.– Миссис Кингстон, ваше нежелание остаться со мной вдвоем разочаровывает, особенно в первую брачную ночь. Неужели с этим нельзя подождать до завтра?.– Нет, любимый, никак нельзя.– Почему?– Потому что… В общем, нельзя, и все.Эмма могла бы дать ему необходимые объяснения, но шум, устроенный веселящимися слугами, не позволял пускаться в пространные разглагольствования.– Прошу тебя, Сикандер, потерпи немного ради меня. Пойдем к нему вместе.– Эту ночь я не намерен проводить в одиночестве, поэтому у меня нет выбора. Надеюсь, что он ограничится кратким изложением ситуации.– Так и будет. Ведь он тоже торопится к молодой жене. Она такая прелесть и так ему подходит!– А ты – мне. Когда не бунтуешь, конечно.– Идем. Это ненадолго.При их появлении Гриффин привстал с кресла. Сикандер поприветствовал его кивком.– Выкладывайте, Гриффин. Моя жена в нетерпении. Что показало расследование?Гриффин сел. Было видно, что он взволнован.– Признаться, я не ожидал, что это такое щекотливое дело… Одним словом, как ни прискорбно, но Эмма не является владелицей Уайлдвуда. Некий майор Иен Кастлтон пытался в свое время приобрести плантацию – дело было еще до восстания, – но внес только аванс и умер, не успев завершить сделку. Аванс пошел на уплату налогов. Непосредственных претендентов на землю не нашлось, и она снова приобрела статус государственной собственности, подконтрольной старой бегуме Бхопала.– А как же мой документ? – воскликнула Эмма. – У моей матери был документ на землю – или копия с оригинала.– Насколько можно судить по немногочисленным записям в архивах Бхопала, Гвалияра и Калькутты, документ был составлен, но не зарегистрирован. Даже в случае, если бы регистрация состоялась, полной оплаты за землю произведено не было, поэтому документ все равно не имел законной силы. Видимо, майор Кастлтон собирался заплатить, но помешало восстание, а потом он погиб… Времена были беспокойные, и не приходится удивляться, что подобные сделки не доводились до конца. Бегума Бхопала имела полное право продать землю мистеру Кингстону на условии, что некоторый процент дохода от продажи леса будет принадлежать ей и ее наследникам.– Понятно… – Эмма опустилась на диван. – Получается, я приехала в Индию за мечтой, для которой на самом деле не существовало ни малейших оснований.– Уайлдвуд существует, Эмма, – напомнил ей Сикандер, садясь рядом и беря ее за руку. – Он перед нами, мы его возродили.– Знаю, Сикандер, но мне так хотелось отдать тебе что-то, что мне принадлежало… Погоди! Мне все же есть что тебе преподнести в качестве свадебного подарка: рубин! Я подарю рубин, который я все это время хранила. Он да жалкая горстка жемчужин – вот и все мои ценности. – Она вскочила. Жди меня здесь. Я сейчас!– Не надо, Эмма! Не нужен мне твой рубин!– Умоляю тебя, Сикандер! Мне так хочется подарить тебе нечто, что имеет для меня ценность!Не прошло и двух минут, как она прибежала обратно, тяжело дыша.– Вот! – Она положила мужу на ладонь рубин. – Сделаем из него кольцо или кулон для тебя. Если ты предпочитаешь продать его и пустить вырученные деньги на нужное дело, я буду только рада.– Я никогда его не продам. Ведь это твой подарок!Глядя на сверкающий красный камень у Сикандера на ладони, Гриффин неожиданно попросил:– Позвольте взглянуть! Я разбираюсь в драгоценностях: это мое хобби. Я мог бы назвать вам его цену – не точную, конечно, но более или менее достоверную.– Вот как? – Эмма подала ему рубин. – Я никогда никому его не показывала. Буду очень рада узнать, насколько он ценен.– Без увеличительного стекла мне трудно быть точным, однако… – Гриффин покрутил камень в руках и посмотрел его на свет, поднеся к ближайшей лампе. На его лице появилась гримаса разочарования.– В чем дело? – не выдержала Эмма. – Говорите!– Возможно, вам стоило бы показать его другому специалисту, миссис Кингстон. Здесь неважное освещение, и без стекла…– Поделитесь своим заключением. Я хочу знать ваше мнение!– Я не могу судить наверняка, но мне сдается, что ваш рубин – подделка. Очень сожалею, мисс… миссис Кингстон. Советую показать камень калькуттскому ювелиру.Его слова привели Эмму в отчаяние. Земля ей не принадлежит, рубин – и тот поддельный!– Мистер Гриффин, не посмотрите ли вы заодно на мои жемчужины?– Какое все это имеет значение, Эмма? – попытался возразить Сикандер, но она, не слушая, опять бросилась к двери.– Подождите, мистер Гриффин, я принесу жемчуг! Она возвратилась еще быстрее, чем в первый раз.– Вот! Что вы скажете о них? – Отдавая Гриффину жемчужины, она старалась не глядеть на Сикандера, удрученно качавшего головой.Гриффин поднес к свету нить, на которой осталась всего половина от первоначального количества жемчужин, внимательно осмотрел их и широко улыбнулся:– А вот это, миссис Кингстон, напротив, подлинное чудо. Никогда не видел ничего лучше. На вашем месте я не продал бы ни одной. А если вы их и продавали, то, надеюсь, просили за каждую целое состояние: они этого стоят.– Состояние?.. – Она вспомнила, за сколько уступала жемчужины; назвать это «состоянием» не поворачивался язык. – В каком смысле?В ответ он назвал такую сумму, что она чуть не разрыдалась от расстройства. Получалось, что она отдавала свой драгоценный жемчуг попросту даром! Видя, как она огорчена, Гриффин пошел на попятную.– Я вполне могу ошибаться. Но вот вам мой совет: прежде чем продать еще одну, посоветуйтесь с человеком, разбирающимся в драгоценностях и в их стоимости.– Я уверена, что вы не ошибаетесь, – простонала Эмма, забирая у него нить. – Ну и наделала я ошибок! Жемчуг продавала менее чем за половину его истинной стоимости, зато тряслась над фальшивым рубином, словно от него зависела моя жизнь; пересекла океаны, чтобы предъявить претензию на землю, на которую не имею ни малейших прав! Что скажете о подобной глупости?– Она вполне простительна, – ответил Гриффин. – Очень сожалею, что так вас огорчил, тем более в день вашей свадьбы. Прошу прощения, но Мэри, наверное, уже заждалась… Она предпочитает, чтобы я оставался с ней рядом всю ночь, особенно на новом месте. Спокойной ночи.Краснея все сильнее, Гриффин бочком покинул приемную. Эмма боялась глядеть на Сикандера и боролась со слезами. Собственное легкомыслие внушало ей ужас. Как же она рискнула покинуть Англию, никому не показав жемчуг и рубин? Как посмела устремиться в Индию, не поставив под сомнение законную силу документа? Как дурно она обращалась с Сикандером, увлеченная жаждой наследства! Сколько бед она ему причинила, каким опасностям подвергла – и ради чего? В итоге выяснилось, что он всегда говорил ей чистую правду: владельцем земли был он, тогда как она не имела на нее никаких прав.Она не удержалась и громко зарыдала. Сикандер схватил ее за руку и привлек к себе:– Почему ты плачешь, Эмма?– Потому что я такая… такая…– Ты – замечательная, милая, очаровательная, ты – моя! Моя любимая жена. Не смей рыдать из-за всяких пустяков! Разве у тебя нет дома? Ты обделена любовью? Наоборот! Может быть, ты несчастлива? Надеюсь, что и это не так. Так чего же ты плачешь?– Я так надеялась получить наследство, и для меня огромное разочарование, что все мои надежды оказались пустыми. Как мало я могу тебе дать, Сикандер! Только жалкие жемчужины…– К жемчугу я равнодушен, но думаю, что он будет отменно смотреться в мочках твоих ушек или, скажем, в…– Это не повод для шуток, Сикандер. Я действительно мечтала преподнести тебе Уайлдвуд в качестве свадебного дара, а оказалась почти что нищей. У меня остались лишь считанные жемчужины: и эту ценность я разбазарила. Все получилось не так, как я надеялась.– Да, не так, а гораздо лучше. Что бы ты предпочла: такого мужа, как я, или неоспоримое право на Уайлдвуд?– То и другое, – упрямо ответила Эмма.– Прости, что напоминаю об очевидном, но ты получила то и другое. Единственное, чего ты лишилась, – драгоценного рубина. Если ты действительно желаешь восполнить эту потерю, я готов горы своротить, но выполнить твое желание! Ты получишь рубин размером с куриное яйцо. Этого тебе достаточно для счастья?– Мне нет дела ни до каких рубинов, и ты это отлично знаешь! Просто мне хотелось сделать тебе подарок, в котором лучше всего отразились бы мои чувства к тебе.– Эмма Кингстон! – Он тряхнул ее за плечи. – Неужели все происшедшее ничему тебя не научило?– Что ты хочешь этим сказать?– Ты так и не можешь поверить, что я люблю тебя за то, что ты такая, какая есть? Не могу же я полюбить рубин! К деревьям я неравнодушен, но ни одно дерево не заставляет меня смеяться и искать его общества. Зачем Мне твой домишко, если я и так живу во дворце? Нет, Эмма, единственное, что имеет значение, – это наша любовь. Это без нее мы стали бы нищими. Ты сама меня этому научила; неужто теперь мне придется учить тебя этому заново?– Да, – проговорила она и улыбнулась. – Мне действительно нужен урок, который показал бы всю важность любви.Он прижал ее к себе.– Хорошо, Эмма. Первое, что тебе придется усвоить, – ничто не может заменить любовь, зато любовь способна заменить все! Согласна?– Не совсем. Тебе придется приложить усилия, чтобы меня убедить.– Вот упрямица! – Он приподнял ее голову за подбородок и наградил неторопливым поцелуем. – Теперь ты все поняла? – Его голос стал чуть хриплым.– Возможно, кое-что проясняется… Но учитель должен проявлять упорство.Он удрученно покачал головой:– Боюсь, что на это уйдет вся ночь.– Именно к этому я и стремлюсь. – Эмма прижалась к нему всем телом. – Уверена, что на обучение уйдет вся ночь без остатка.– Ты неисправима. – Он обхватил ее обеими руками, зарывшись лицом в ее волосы.– Ты – чудо! – проворковала она. – Ты действительно не сожалеешь, что я ничего не могу тебе дать?– Ты даешь мне все! Здесь, в Уайлдвуде, тебе предстоит целая жизнь, на протяжении которой ты станешь дарить мне свою любовь. Я буду отвечать тебе взаимностью.– Тогда начнем прямо сейчас, – предложила Эмма, запуская пальцы в его шелковистые черные волосы.Он снова страстно ее поцеловал. Да, пронеслось у нее в голове, любовь – вот то, что люди в действительности дарят друг другу; все остальное – земля, драгоценности, деньги – второстепенно и непостоянно. Одна лишь любовь способна противостоять испытанию временем. Она будет любить Сикандера всегда. Она сделала выбор, приняла решение на всю жизнь. Сделал свой выбор и он. Вместе они выдержат все: и радости, и беды.– Я люблю тебя, – шептала она, пока он нес ее на руках, вверх по лестнице, к постели, ставшей отныне их супружеским ложем.– Больше Уайлдвуда? – шутливо спросил он, горячо дыша ей в ухо.– Ты, любимый, и есть мой Уайлдвуд!Сказав эти слова, Эмма поняла, что в них и заключена истина. Уайлдвуд был осуществлением ее грез, воплощением красоты, тайны, опасности, любви, счастья, дома. Наконец-то она обрела дом.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48